Как бы ты назвала свой собственный журнал и о чем бы он был?
Мне бы хотелось, чтобы от журнала я получала вдохновение, легкость. Чтобы было побольше картинок, фотографий солнечной Италии. (Смеется.) Или какого-нибудь Сан-Тропе, Лазурного Берега… Ближе к морю. Особенно сейчас, в это время года. Чтобы его открыть, а из него свет идет. Как в мультиках, когда открывают книгу, а из нее солнечный свет.
«Свет» — хорошее название.
Это как фильм Антона Коломейца (2023). Ты смотрел?
Конечно.
Обожаю, один из моих любимых фильмов.
Ну, там свет все-таки такой меланхоличный.
Да! Там как раз про то, как этот свет ускользающий сохранить. Который возникает между людьми и куда-то утекает.
«Ускользающий свет». Как «Ускользающая красота» (1995) Бертолуччи. Открываешь — Сардиния, Тоскана, Сан-Тропе.
(Смеется.) Барселона.
Тогда в журнале должен быть гайд, как обезопасить свой мобильный телефон в Барселоне.
(Смеется.) У меня такого не было, но предупреждают регулярно!
Журнал «Ускользающий свет» — он бы разрушал эти мифы о путешествиях или, наоборот, занимался мифотворчеством?
Вспомнила резко, как соседка по даче говорила: «Туда не езжайте, там очень опасно». Тогда мы планировали с родителями поездку в Индию. И она нас отговаривала вовсю. «В Индии опасно, там можно отравиться, ни в коем случае не надо туда ехать». На самом деле она так говорила про каждую страну, потому что толком нигде не была. И мне, когда я приезжала из путешествий, хотелось доказать, что все наоборот. Тот, кто сидит дома, не знает, как там здорово, и боится малейшего упоминания о чем-то новом. Наша психика так устроена. Ну как может быть плохо на Лазурном Берегу? Как может быть плохо в Барселоне? Даже если у тебя украдут телефон, это будет не страшнее, чем если ты в своей жизни хоть раз не съездишь в Барселону. Я так считаю. Заслуга путешествий в нашем жизненном опыте — огромная. Ты видишь, как живут другие люди. Сознание расширяется, ты по-другому смотришь на вещи и становишься богаче как человек.
У меня обычно приобретенный в путешествиях опыт осознается сильно потом. Когда я в мыслях возвращаюсь к людям или местам, которые видел. Как у тебя?
Я такой человек, что до меня все доходит спустя время. (Смеется.) Я тоже долго переживаю опыт — до того момента, пока не приму его, пока всем телом не пойму: «Ага, что-то во мне новое, что-то поменялось». В моменте даже может показаться, что мое лицо ничего не выражает. И только потом доходит. Но это в принципе про опыт — жизненный, человеческий, отношений. У меня так.
Ты склонна к рефлексии?
Это мое второе имя… (Смеется.) Я думаю постоянно, а когда не думаю — думаю о том, что мне надо скорее подумать. Еще я всегда круто даю советы, когда смотрю на ситуации окружающих со стороны, анализирую их. Но, как только дело касается меня самой, — я ничего не могу поделать. Рефлексирую, страдаю. Мне кажется, что наступил конец света и я умираю.
Докторская степень по психологии куда-то исчезает, когда дело касается себя.
Да. Но так у всех, конечно, не то чтобы я особенная… В этом смысле! Так-то надеюсь, что я особенная. (Смеется.) Еще мне кажется, что все это от склада характера зависит. Есть люди, которые просто живут и получают удовольствие в моменте, — временами я им очень завидую. Не скажу, что мне плохо живется. Мне круто! Я обожаю разговоры о смысле жизни, одиночестве. Это мой стиль. Но иногда хочется взять у людей другого склада… их легкости. Хотя я тоже временами могу проснуться на суперлегком, а могу на депрессивном, и прожить так весь день. Я человек состояния.
Я для себя этот бесконечный внутренний монолог оправдываю тем, что, рефлексируя, ты острее чувствуешь. Это касается эмоций и от жизни, и от искусства. Если не думать о внутренних чувственных процессах, то костенеешь. Мне кажется.
Да. У меня есть близкие подруги, с которыми я могу в разговоре дойти до того, что у меня все тело будет в мурашках, и мне будет казаться, что мы сейчас, сегодня в три часа ночи, поняли смысл жизни, который завтра, конечно же, ускользнет как свет, красота и все прочее. Но в моменте кажется «Вот как надо жить!». Хочется выработать систему, как правильно жить, чтобы всегда эту жизнь чувствовать.
Да! И в процессе таких случайных разговоров обязательно есть момент, когда кажется: вот оно! Озарение. Будто понимаешь, ради чего ты вообще с кем-то коммуницируешь. Но это всегда случается под конец.
(Смеется.) Я согласна насчет того, что все самое прекрасное происходит спонтанно. Часто себе об этом напоминаю. Хочется какой-то структуры — у меня же синдром отличницы, всегда хочется подготовиться, выглядеть достойно. Сколько раз было, что не хотелось куда-то идти, потом переступала через себя, шла и получала удовольствие. То же самое с разговорами: иногда идешь по делам, случайно остановился на кофе и, перекинувшись парой слов с бариста, что-то для себя понимаешь. Это же еще физический закон энергии: отдал-получил. Если ты ничего не отдаешь и пытаешься все контролировать, то ничего и не получишь. А спонтанность в том и заключается, что ты просто живешь и всегда открыт тому, что может произойти.
Синдром отличницы, о котором ты упомянула, был всегда?
Интересно… Наверное, да. Папа пытался его загасить — всегда говорил, что нужно расставлять приоритеты, что есть вещи, которые важны для твоего будущего, а есть то, на что можно забить. Обычно родители хотят, чтобы дети были отличниками, а папа говорил: «Да не делай ты это ОБЖ, не де-лай! Я разрешаю». Я была рада и не делала, но когда я выросла, склад характера дал о себе знать. Поняла, что я — абсолютный отличник, мне надо делать все на пятерку. И если не получается, то расстраиваюсь.
Рубрика «Искусство забивать» — хорошее дополнение к журналу «Ускользающий свет».
Да! (Смеется.)
Ты обычно строго следуешь тексту или тебе нравится импровизировать?
Здесь, кстати, наоборот. Я рада импровизировать и забывать текст. У нас даже есть спектакль в театре «Как вам это понравится» Юрия Муравицкого (Софья служит в МХТ им. А. П. Чехова. — Прим. SRSLY) в таком жанре, где можно забывать текст. Иногда я даже делаю это специально, чтобы посмешить зрителя. Но, если мне нужно к завтрашнему дню выучить текст, принести костюм и переписать режиссерские заметки — я это сделаю. А творчески — люблю себя отпускать. Я за то, чтобы сегодня, здесь и сейчас, все было по-настоящему. Чтобы между артистами был обмен энергиями, когда рождается что-то новое. Наш мастер Олег Львович (Кудряшов. — Прим. SRSLY) говорил про репетиции, что на них нужно приходить в состоянии нуля, чтобы не ездить по одним и тем же рельсам каждый раз.
Что делать, если забыл текст на сцене?
Если у тебя есть опыт, то ты всегда сможешь выкрутиться. У меня нет такой проблемы — я хорошо запоминаю. Поэтому никогда этого не боялась. И когда это невольно происходило, наоборот, еще больше заводило. В спектакле «Как вам это понравится» сам бог велит забывать текст — очень смешно получается! Однажды я попросила суфлера напомнить реплики, а это открытым ходом все происходит. Кричишь: «Лена, текст!» — она отвечает. Зритель все слышит. Ты обратно впрыгиваешь в персонажа, произносишь реплику, и актер напротив меня тоже забывает текст. И я вижу, что он тоже зовет Лену. Она подсказывает, и тогда уже я снова все забываю. Раза три или четыре так было. И в какой-то момент я понимаю, что жестко раскалываюсь. Тогда я обращаюсь к залу и говорю: «Сыграем мы когда-нибудь эту сцену или нет?!» К финалу — мы купались в обожании зрителя. Публике нравится, что мы тоже люди. Если комедия — забыть текст клево. Драма и трагедия — надо выкручиваться. Но на этот случай есть суфлеры. Смешно получается, будто никто не слышит и не видит, хотя подсказывают шепотом. Есть наушники на всякий случай. Кстати, я видела один раз, как артист играет с наушниками. Думала, он сам. Потом поняла, что каждую реплику ему подсказывал суфлер. У меня были смешанные чувства: он так хорошо играл! Это было для меня открытием.
Что интересно, часто во время интервью с молодыми артистами я слышу, что они не хотят служить театру и связывать себя какими-то обязательствами. А ты, наоборот, в серьезных отношениях с МХТ. Расскажи, что это для тебя значит?
Честно скажу, пока я не попала в МХТ, сама негативно относилась к этому слову. Если просто сказать «служить театру» — у меня возникают вопросы. Какому театру? Для чего? Но когда ты оказываешься в том месте, где тебя уважают и ты нужен, где тебя любят и дают серьезные роли, где ты находишь друзей или просто людей, с которыми на одной сцене хочется что-то пробовать, — то все ощущается иначе. У меня это возникло как ответная реакция, когда меня приняли в театр. Хотя я туда не собиралась. Возникает уважение — а потом и любовь. Служение — это… Каждый же вкладывает свой смысл. В самом театре мне никто никогда не говорил: «Смотри, нужно служить. Один МХТ в жизни». (Смеется.) У нас есть футболки с такой надписью, я часто шучу, что в моей жизни — один МХТ, так как много времени там провожу. Но на самом деле никто так не говорил. Просто я прониклась этим местом, полюбила его, и мне хочется с ним нормальных человеческих отношений.
Взаимности.
Да! Я понимаю молодых ребят, которые не хотят в театр. Надо понимать, что у всех по-разному складывается карьера и жизнь на сцене. Благодаря Константину Юрьевичу (Хабенскому, худруку МХТ. — Прим. SRSLY), который нас, молодых ребят, набрал за последние три года, у нас все очень интересно и здорово. Что говорить — я в декабре сыграю в «Чайке» роль Нины Заречной в постановке Константина Юрьевича.
А вот это уже звучит серьезно!
Почему бы не служить, да? (Смеется.) Ты понимаешь, что я имею в виду. Нам правда очень повезло с художественным руководителем. Он сам актер и все прекрасно понимает — отпускает на съемки, старается поддерживать. Когда по-человечески относишься ты, так же относятся и к тебе. Что мне еще нравится в театре — практика. Клево, когда ты репетируешь что-то, играешь и каждый раз открываешь в себе что-то новое. Например, мы выпустили спектакль год назад, и я только в этом сезоне поняла, что играю. Я понимала на уровне разбора, но осознала что-то, что глубже. Я уже говорила, что до меня долго доходит. И я такая: а, прикольно! Попробовала новое, это получилось. Вау! И этот процесс неостановим. (Смеется.)
Помнишь, когда ты в первый раз оказалась в театре?
Хороший вопрос! Я лучше помню первое сильнейшее впечатление, которое испытала от театра, — это был «Король Лир» в «Сатириконе». Мне кажется, до этого я в театре была не особо много. Я воспитывалась на кино — папа устраивал кинопросмотры каждый вечер. Помню, что в детстве я была в Театре кошек. Яркое впечатление — кошки, а потом «Король Лир». Совершенно не помню, что делала все эти годы между Куклачевым и «Сатириконом». (Смеется.)
Слу-у-у-шай, нет! Вспомнила. Мы ходили в РАМТ! Я тогда занималась в актерской школе, где преподавал Александр Николаевич Баркар. У него в Театре на Таганке есть спектакль, по-моему, он до сих пор идет — «Вий». Мне очень нравится! А когда он преподавал, он часто нас водил в РАМТ. И там меня поразил «Берег утопии» по Стоппарду. Мне было лет 14–15.
Будто бы образцовый возраст для Тома Стоппарда. Меня примерно в том же возрасте задел «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Но я никак не могу вспомнить, это была постановка или сразу фильм.
У меня тоже есть ощущение, что я смотрела спектакль. Фильм-то (1990) точно смотрела — его нам как раз советовал наш преподаватель.
Может, это был фантомный спектакль, который мы смотрели вдвоем?
И потом рефлексировали все эти годы над ним. (Смеется.)
Давай вернемся к воспитанию кино. В стиле опросов Letterboxd — какие твои любимые четыре фильма?
«Любовь» (2012) Ханеке. «Жизнь прекрасна» (1997) Роберто Бениньи. Наверное, «Брачная история» (2019) Баумбака. Хочется что-то с ДиКаприо назвать, но не знаю что…
Можем вынести отдельную номинацию «Любой фильм с ДиКаприо».
Супер! (Пауза.) И «Танцующая в темноте» (2000) Ларса фон Триера.
Серьезный диапазон — от развода до деменции и Холокоста.
(Смеется.) Да-да-да, абсолютно. У меня сейчас так, а завтра все может поменяться, но «Жизнь прекрасна» и «Любовь» — навсегда в моем сердце, каждый день буду их называть.
А желание стать актрисой появилось после этих киносеансов?
У меня это произошло рано. История! Когда я была маленькая, моя мама работала начальником отдела рекламы. Пришел режиссер. Планировали снимать рекламу масла, и ему нужен был маленький мальчик. Мне было лет пять — у меня была короткая стрижка, и еще так одевали родители, что я была прям маленький пацан, рыжий, с щечками. Они найти мальчика не могли и решили посоветоваться с мамой. И дома мама сказала папе: «Может, мы Соню на пробы возьмем? Она девочка, но вылитый мальчик». Меня отвели на пробы, а потом звонок: «Оксана, здравствуйте, режиссер на роль главного мальчика очень хочет вашу девочку». (Смеется.) Но затем концепция поменялась, и режиссеру нужна была уже девочка… На нее я уже не подходила. Но тот момент в головах родителей остался, и они заметили талант. Мама отвела меня сначала в студию Бориса Грачевского, где я снялась в паре выпусков «Ералаша». Потом меня чуть ли не сразу взяли в сериал «Раскол» (2011) Николая Досталя, где я играла царевну Софью в детстве. Меня одели в исторический костюм, съемки проходили в декорациях «Мосфильма», весь этот масштаб. И как-то я прониклась. Сама начала просить отправлять меня на кастинги, в актерские школы, много их сменила.
История говорит о том, что у тебя с самого детства были актерские задачи с вызовом.
(Смеется.) Да! На сопротивление.
То есть ты актерский ребенок?
У меня было много увлечений, и родители давали свободу, не истязали постоянными пробами, кастингами, съемками. И я рада, потому что мне кажется, что актерские дети — на них смотришь и думаешь: боже, у вас же совсем не было детства.
Главное, их родителям этого не говорить. Иногда они бывают агрессивными.
Да. Эти ужасные рекламные кастинги, где миллиарды людей и ты — миллиард первый. Я часто ходила на них одна, без мамы. Любила быть самостоятельной с детства. И столько насмотрелась. У детей нет… света в глазах, и рядом с ними вот эти мамы, которые уже все друг друга знают.
Мне нравятся крайности. От Грачевского до Досталя. От Куклачева до Стоппарда. Они словно объясняют твой выбор «Танцующей в темноте», «Любви» и всего остального.
(Смеется.)
У тебя в детстве были какие-нибудь журналы? Я вот в детстве часто залипал у киосков.
Не помню, чтобы очень увлекалась. Были, конечно, Elle Girl всякие, для девочек. Советы по макияжу там. Гороскопы. Я, правда, до окончания института не красилась, но все читала. Не то, чтобы скупала и клала под подушку, но все-таки. Ой, вспомнила — у меня были журналы… что-то про минералы, ты понял? Почему ты смеешься? Потому что это какая-то несовместимая ерунда? (Смеется.)
В боксах такие, да? У меня тоже были.
Точно! Розовый кварц!
Он самый! Я смеюсь, потому что я разблокировал это воспоминание совсем недавно. В августе мы говорили со Львом Зулькарнаевым — и там был большой блок про детство. А потом выяснилось, что и у него, и у меня была такая коллекция минералов.
Лев — мой однокурсник! Нас набирал Олег Львович и спрашивал: «У вас был журнал с минералами?» (Смеется.)
Ты помнишь что-то о минералах?
Конечно, нет! (Смеется.)
Вспомнил, назывался он — «Минералы и сокровища Земли».
Точно! Очень жаль, что ничего не помню, но мне нравилось играть с камнями — сами журналы я практически не читала. Коллекция, кстати, до сих пор хранится в нашем семейном архиве. Могу к ней вернуться в любой момент!
У меня тоже где-то лежат. Я еще помню, что к двадцатому номеру какому-нибудь ты уже выдыхался эти минералы собирать.
Да-да-да!
Подумал, что журнал «Минералы и сокровища Земли» — какая-то неизведанная поколенческая скрепа. Требует отдельного осмысления.
(Смеется.) Да-да. Блин, я теперь вспомнила, и захотелось что-нибудь пособирать.
Ты упомянула гороскопы. Веришь?
Мне как-то разложили на Таро, что я — абсолютная актриса по внутреннему содержанию. В этот момент верю. (Смеется.) Раньше я относилась к этому скептически, но когда начинаешь находить подтверждения… Например: «А, Близнецы. Все понятно». (Смеется.)
Я про Скорпионов в таком ключе часто слышу.
А я про Близнецов постоянно. Или: «Соня, ты Водолей? Ну понятно, почему у тебя переменчивые состояния. Стихия воздуха». (Смеется.) С иронией к этому отношусь. Мне кажется, человеку по природе нужно во что-то верить. Сбрасывать с себя груз ответственности и доверять каким-то гороскопам. Я больше верю в звезды, например, в судьбу. Что могу отправить запрос, меня услышат, и что-то произойдет.
Давай заполним пробел в твоей публичной биографии. Читал, что ты родилась в Тамбове, но твое детство прошло в Москве. Вы переехали, когда ты была маленькой?
Да. Понимаю, что это факт биографии, но в Тамбове я просто родилась. В Москву мы с родителями переехали, когда мне было два года. Вся моя жизнь прошла в Москве, я даже считаю себя москвичкой. Когда приезжаю в Тамбов, чувствую себя в гостях, не дома. В гостях у родных людей.
Какой твой любимый район в Москве?
Хамовники. «Фрунза» в частности, мечтаю там жить. Мне нравится сочетание природы и города, там все сделано клево и по-европейски. Конечно, люблю центр, раньше жила ближе к «Сухаревской». Мне нравилось! Еще «Трубная» и… Пресня! Я в этом районе раньше никогда не была, а тут открыла для себя пруды и то, что район такой зеленый — это очень уютно.
Всецело разделяю любовь к «Фрунзенской». Мне вообще нравится вся часть красной ветки с «Проспекта Вернадского» до «Парка культуры». Там и пространства много, и природы, и этого европейского вайба.
Согласна! Даже помню, когда влюбилась во «Фрунзу»… (Смеется.) Я поехала на пробы, вышла со станции «Спортивная» и пошла к «Фрунзенской», к реке. Была ранняя осень. Шесть часов вечера. Закатное солнце. Много широких дорог, ведущих к воде, по ним гуляли люди — с собаками, с детьми. Пожилые парочки. Все будто из другого мира. Эти магазинчики, свет, деревья, которые вот-вот начнут желтеть. Мне все это напомнило в тот момент Испанию. Очень понравилось. С тех пор — все, любовь.
Ты из тех людей, кто зимой мечтает уехать туда, где тепло?
Конечно! Но работа не позволяет. Мне всегда для ощущения того, что ты счастливый человек, очень не хватает солнца.
И моря, наверное?
Море вообще моя стихия. Я из тех детей, которые уходили утром в море, а потом мама в шесть вечера кричала: «У тебя синие губы, вылезай!» До сих пор так делаю, ничего не изменилось. Я абсолютно водный человек. Мама мне рассказывала, что я получилась после поездки на Крит. Такой вайб.
Ты когда-нибудь была на Крите?
Нет. Но была рядышком, на Кипре. Один раз — в 11-м классе с лучшей подружкой и папой. Это было очень круто. Единственное, немного жаль, что мы были не одни, а с папой. Нам только исполнилось 18, а там есть улица баров, которая считается второй Ибицей. Очень хотелось туда вечером прогуляться, но папа за нас переживал и не отпускал.
Взяли бы с собой!
(Смеется.) Все считали, что мы папины подружки. Нас зазывали на яхту, а он говорил: «Вы с ума сошли, это мои дочери». Я бы еще раз туда поехала, максимально тусовочное место.
Видел твои фото на доске. Ты до сих пор серфишь?
К сожалению, сейчас нет возможности. Я серфила, когда куда-то уезжала, это было в Индии и во Вьетнаме. На Должанской косе (находится в Краснодарском крае. — Прим. SRSLY) еще — там есть серф-приют, и там я попробовала виндсерфинг, который с парусом. Я не то чтобы серфер, но могу похвастаться, что встала с первой волны.
Это что-то на русалочьем, да?
(Смеется.) Кстати, была целая история с Должанской. Я вообще не боюсь воды и глубину люблю. Могу заплыть за пять километров и не думать, что не будет сил вернуться обратно. Но тут… Я встала, и меня унесло очень далеко от берега. Я впервые в жизни испугалась, потому что была с тяжеленной доской с парусом, который нужно поворачивать. А если понесет — он же от ветра едет — то ты попадаешь в поток, и сложно будет что-либо сделать. Мне потом мама рассказала, что ходила по бережку, выглядывала меня, а потом подошла к тренеру: «А где Соня, я ее найти не могу». И он такой: «А она вот там, видите?» И мама высматривает малюсенькую точку. И тренер говорит: «Не переживайте, если она через десять минут не вернется, я за ней отправлю спасательную группу». Мама такая: «Ну, хорошо». Мама не особо переживала — она знала меня и знала, что я справлюсь. А я тем временем запаниковала, потому что первый раз подумала, что не вернусь. Но потом вспомнила слова папы, который часто говорил словами из песни: «Возьми себя в руки, дочь самурая». Ну, я и спрыгнула с доски — спустила парус и начала ногами против течения долго грести к берегу. Потом встала, поймала обратный ветер и вернулась. И тренер такой: «Я же говорил, все нормально будет».
Подумал, как тебе было комфортно во всей этой водной теме «Наводнения» (2022).
Да! Я как в четыре-пять лет научилась плавать и нырять, так и плавала сама, и брассом, и кролем. Но на фильме у нас были тренировки, их я не пропускала, все-таки главная роль. Теперь я умею правильно плавать, понимаю, что к чему. Но тренер говорил, что у меня врожденная плавучесть… Когда я в воде, я реально чувствую себя как рыба. Мне комфортно и легко нырять. Я могу просто лечь на воду, и она меня будет держать. Будто моя среда. И он говорил, что кто-то через силу пытается правильно плыть, а кого-то вода сама несет.
Врожденная плавучесть звучит как суперспособность.
Надеюсь, это на всю жизнь. (Смеется.)
Что бы ты рассказала про «Первый номер»?
Мне довелось поработать с действительно крутыми артистами. Это Женя Цыганов, Игорь Верник, Денис Власенко, Лукерья Ильяшенко, Егор Корешков, Давид Ниамеди. Те, с кем я чаще всего встречалась, — потому что, несмотря на то, что сериал такой густонаселенный, почти все мои смены проходили в офисе: я играла дизайнера, которого в начале сериала повышают до арт-директора. Это забавно, потому что, когда я училась в театральном институте семь дней в неделю и по четырнадцать часов в день, я мечтала работать в офисе. (Смеется.) Думала, вот клево, знать, как будет выглядеть твой завтрашний день, планировать, что будешь делать на выходных. Но это все, конечно, было по незнанию. Романтизировала, потому что в кино это всегда по-другому. Мы снимали параллельно моей работе в театре, и мне очень нравилось менять место и окружение вокруг себя. Тем более команда у нас была замечательная. Все время веселились, иногда придумывали новые сцены прямо на площадке. Мне вообще очень нравится такое — быть на постоянном приколе, играюче что-то создавать. Думаю, что проще ко всему относиться иногда очень полезно.
Когда я посмотрела первые две серии на премьере, увидела, что получился очень интересный персонаж, такая, знаешь, индифферентная девушка. Впервые у меня получилась героиня, которая смотрела на все со скепсисом и иронией. Потому что у нее есть ярко выраженная жизненная позиция, свое видение, особенно визуальное — она же дизайнер. Мне вообще кажется, что люди, связанные с визуалом, существуют в каком-то особом поле, на своей волне. И моя героиня Таня из этой касты. (Пауза.) Сейчас вспомнила, что, когда я читала сценарий, имя Татьяна для меня звучало крайне странно. Несовременно что ли… У меня оно ассоциируется с каким-нибудь завучем или преподавателем в школе. Простите меня, все Татьяны! (Смеется.) А эта девчонка ультрасовременная, весь ее внешний вид — это сплошной манифест! И здесь важно отметить художников по гриму и костюму, которые помогли создать этот образ. Потому что как только меня одели в эти сумасшедшей красоты наряды, с того дня я называла себя Таней. Ведь Таня — это уже не Татьяна! (Смеется.) В моем мире. Интересно, что будет дальше, так как я заметила такую вещь. Если мой персонаж появится ненадолго, во втором-третьем сезоне какого-нибудь сериала, и его потом по классике жанра убьют, то он будет пользоваться интересом со стороны зрителей. Помню, когда я снялась в «Мир! Дружба! Жвачка» (в третьем сезоне. — Прим. SRSLY), у меня там была совсем небольшая роль. Там меня убивает Женя Ткачук. После этого меня впервые начали узнавать на улицах и осыпать комплиментами. Ко мне подходили люди и говорили, как жаль, что вашего персонажа убили. Поэтому на будущее — всем режиссерам, которые будут меня снимать, не стоит убивать меня сразу, иначе зрители будут возмущены. (Смеется.)
Давай вернемся к началу. Опрос в журнале «Ускользающий свет» — если бы у тебя была возможность телепортироваться в любое место, где ты была, то куда?
Три места. Во-первых, в Прагу. У меня невероятные воспоминания об этой поездке! Некоторые места делают люди и атмосфера, и у меня с Прагой связаны школьные воспоминания. Город невероятно красивый: я бы сейчас на центральную площадь вернулась, Вацлавскую. Представляешь, мы на ней потерялись — нас отпустили погулять, и мы с лучшими подружками к моменту общего сбора были уже на окраине Праги. Не вру! (Смеется.) Вышли на шоссе, спрашивали что-то на английском. Нас еле вывели, и мы вернулись на площадь. Это было осенью, поэтому про нее я и вспомнила. Но как там здорово! Эти замки, старые дома, горы, туман. Второе место — Лондон. Я под огромнейшим впечатлением! У нас была клевая школа — мы ездили на экскурсию и туда тоже. Повезло с погодой, есть мнение, что там идут дожди и серость. Но потом я посмотрела, оказалось, в Лондоне часто солнечно. И я поразилась чистоте города, уюту — потому что мало мест из тех, где я была, где была бы такая чистота, как в Лондоне. Я педант и эстет, и мне нравится, когда я вижу чистейшие улицы. Нигде даже фантика не валяется! Еще кормили белочек в Центральном парке. Заходили в музей Мадам Тюссо. А красные автобусы! Я бы вернулась.
А у тебя было в детстве идеалистическое впечатление о Лондоне, сформированное «Гарри Поттером»?
Я только сейчас «Гарри Поттера» смотрю, представляешь? Буквально вчера посмотрела шестую часть.
Какие впечатления?
Когда я выросла, поняла, что надо восполнить этот пробел. Первые три части мне показались детской сказкой и было сложно досмотреть, забрасывала. Сейчас принялась смотреть с четвертой, где начинается какой-то экшен. И мне очень нравится! Я понимаю, почему это культовая вещь. Герои уже взрослые, страсти накаляются, вопросы жизни и смерти поднимаются. Все время как на иголках.
Это здорово работало для конкретного поколения, которое по мере выхода этих частей росло. Такая маленькая жизнь.
Прекрасно понимаю, тем более сейчас, когда мне так интересно соотнести себя со взрослым Гарри или другими персонажами. Не знаю, как это все прошло мимо меня. Наверное, потому что папа обычно показывал мне что-то взрослое.
А что тебе показывал папа? Из взрослых фильмов.
Там было все: и Тарковский, и «Иди и смотри» (1985) — нормально так воспитывал меня. (Смеется.) Открыл для меня Мэла Гибсона как режиссера. «Апокалипсис» (2006), «Храброе сердце» (1995), «Страсти Христовы» (2004) — все мне очень нравилось. Еще он мне хотел показать «Небо над Берлином» (1987), но в том настроении мне не зашло. А после того, как мне понравился «Город Ангелов» (1998), я вернулась к Вендерсу и пересмотрела. Папе нравятся такие фильмы, как «Зеленая миля» (1999), «Побег из Шоушенка» (1994). Все классическое культовое кино. «Брата» (1997, 2000) тоже показывал, кстати. (Смеется.) Поэтому у меня такой вкус. Но папа не тиран, это не было в шесть лет. Наверное, с «Поттером» так получилось, потому что мне не понравился «Властелин колец». Он подумал, что не мой жанр.
А третье место?
Греция, Афины. Прошлым летом две недели провела там со своим однокурсником, он грек, и его друзьями. Мы круто тусили. Понравилось, что я жила как местные: мы поздно ложились и поздно вставали, где-то в час дня, обедали и ехали на море в самую жару. Было сложно, но мне нравилось. Вот эти покатушки на машине с открытыми окнами, когда все кричат друг на друга, и ты такой: да, я с вами, ребята! Единение людей и культур. А потом я поехала на остров, и тут окончательно влюбилась в Грецию. Когда увидела белоснежные домики, бирюзовое море чистейшее, белый песок… Хотела бы когда-нибудь собрать своих друзей, снять домик в Греции на острове и там зачиллить. Так что Греция — моя страна тоже. Я была в компании тех, с кем чувствовала себя на своем месте.
