Дмитрий, ты работаешь в группе «Обе Две» уже пять лет. Как она изменилась за это время?
Группа проделала колоссальный путь и в музыкальном плане, и в осознанности подачи материала. Она настолько выросла, что, мне кажется, должна бы уже называться другим именем. Я не могу, например, слушать первый альбом «Обе Две», ощущение такое, словно это совершенно другие люди делали.
Ну, это практически так и есть. Кто сейчас играет в группе?
Как раз сейчас мы концертный состав сильно минимизировали. Нас всего трое на сцене: слева я, посередине Катя Павлова и справа наш новый барабанщик Рома Резник. Сейчас больше делаем ставку на свет и видео. Музыка полностью синхронизирована с визуальным сопровождением.
Традиционный вопрос для сегодняшнего дня: новый альбом делался дистанционно или вы находились в студии вместе?
К счастью, мы с Катей живем в одном городе, так что могли встречаться в студии и совместно генерировать идеи. А наш немецкий звукоинженер сводил все удаленно. Я, кстати, совершенно случайно нашел его в интернете. Услышал его миксы, среди которых нет каких-то больших имен. Он в основном занимается электроникой и работает преимущественно с немецкими музыкантами. Он смог сохранить все наши идеи и привести их к состоянию законченного продукта. Хотя сам факт участия опытного иностранца еще не гарантирует результат. Работа над звуком — это не вопрос каких-то персоналий или стран. Главное, чтобы твой вариант подходил песне. Так же было и при работе над альбомом Земфиры** «Бордерлайн». Над ним работали люди из разных стран и с разной степенью известности, но выбраны были те версии, которые лучше всего подходили конкретной песне.
Можно ли в применении к этому альбому говорить о каких-либо влияниях?
Ощущение такое, что в этот раз как-то обошлось без влияний. Катя высылала мне наброски, иногда это был просто голос под клик, и потом уже я сидел и импровизировал со своими киношными звуковыми библиотеками.
Мне показалось, что в «Песне про секс» есть влияние группы «Курара».
Может быть. Сам я, если честно, эту группу не слушаю. Но песня действительно самая нетипичная для альбома в целом.
Для многих музыкантов 2020–2021 годы были периодом затишья, отсутствия работы — так они говорят в интервью. А у тебя это, похоже, наоборот, был самый плодотворный период.
Да, не без этого. Не то чтобы работы стало больше. Но у меня же еще параллельно родился сын! Работоспособность как раз снизилась, и, возможно, работы было столько же, но мне казалось, что очень много. Не получается работать над чем-то одним. Сейчас опять два кинопроекта на повестке дня.
Если представить себе рабочий стол твоего компьютера, там наверняка есть папка «Обе Две», папка « Земфира** », папка «ДДТ», а какие еще папки?
Сейчас я работаю над «Союзом Спасения». Фильм вышел в 2019 году, а теперь делается сериальная версия.
Речь о версиях известных песен, которые ты переработал для фильма о восстании декабристов?
Изначально идея была не моя. Это придумали Константин Львович Эрнст и Анатолий Вадимович Максимов. Свои идеи они спроецировали на меня. Но в итоге все исходные треки предлагал я сам: давайте Бутусова, давайте Лагутенко, давайте Цоя. К счастью, картинка была уже готова, и я имел четкое задание и временные рамки сцен. Вдохновляешься картинкой, находишь ритмическую основу, и все — под нее можно любую песню подставить. Сейчас технологии позволяют не задействовать в таком процессе оркестр. Меня даже обвиняли: XIX век — и все на сэмплах? В современном кино уже давно нет таких рамок. Современные библиотеки для кино стоят дорого, но они того стоят, с ними можно работать. Я был бы рад когда-нибудь поработать с настоящим оркестром, однако времени на «Союзе Спасения» катастрофически не хватало. 26 декабря была премьера, а в конце ноября мы еще вносили коррективы в последнюю сцену. Теперь нужно переработать музыку для сериала, а кое-где и создать заново, например, для сцены наводнения.
Что еще интересного у тебя в кино происходит?
Работаю над фильмом Паши Костомарова «Бансу». В отличие от «Эпидемии», это не сериал, а полный метр. С Борей (Хлебниковым. — Прим. SRSLY) приятно сотрудничать в любом случае, у нас с ним прямо какой-то мэтч, полное взаимопонимание. Это человек, который вообще никогда не вносит правки в музыку. Недавно, кстати, я закончил работу над проектом Хлебникова «Товарищ майор».
Мы упомянули «ДДТ», и, насколько я понимаю, в их новый альбом «Творчество в пустоте» вошла только одна песня, к которой ты приложил руку.
Две — «Маме» и «В магазине». Нас с Юрием Шевчуком познакомил мой агент по саундтрекам Алексей Козин, он же — глава лейбла «Навигатор», который выпускает альбомы «ДДТ». Юрий Юлианович долгое время искал аранжировщика, и Леша меня ему порекомендовал.
В каком случае у тебя больше свободы — во время работы с Земфирой** или с Шевчуком?
Сложно сравнивать. В случае с Шевчуком была готовые песни и сроки, в которые ее нужно было улучшить. Это скорее дополнительный продакшн. С Земфирой** cтепень погружения значительно серьезнее. Над песней «Мама», над некоторыми вещами с «Северного ветра» мы работали с нуля как соавторы.
Тебе самому интересно то направление, в котором развивается музыка «ДДТ»?
Мне как минимум нравится, что есть сам факт развития. Человек не стоит на месте. Не сказать, что мне у «ДДТ» все близко, я альбом до сих пор даже до конца не дослушал. Собственно, поэтому я и не занимался альбомом целиком. Там столько разных песен, разных стилей. Но было два трека, которые в меня попали, и Шевчук, видимо, это заметил.
Ты выбрал песни, где очень много текста. Как ты с ними справлялся?
Мне нормально. У Кати Павловой тексты тоже не маленькие. Если ты понимаешь, что текст осознанный и не глупый, это тебе только помогает, дает толчок.
Я недавно одновременно послушал новый альбом Деймона Албарна и EP его же группы Gorillaz, то есть совсем печальный и холодный альбом и очередную порцию регги и африканских ритмов. Не понимаю, как это умещается в голове одного человека. Может, что-то с психикой?
Не исключено. Но я считаю, что пока есть запал, нужно работать. И мне нравится постоянно знакомиться с новыми талантливыми людьми. Гораздо хуже я себя чувствую, когда мне заниматься вообще нечем. Да, необходимо уметь переключаться. Для меня вопрос только в этом. Когда ты думаешь о двух вещах одновременно, это не очень хорошо. Элементарное планирование никто не отменял. И я сейчас воспитываю помощников, чтобы успевать еще больше!
Не бывает такого, что идеи из одной папки вдруг залетают в другую?
Иногда это неосознанно происходит. Как минимум на уровне инструментария. Ведь мы все пользуемся одними и теми же средствами. Но прямого воровства я за собой не замечал. Разве что — сам у себя.
Ты никогда не думал возродить группу InWhite?
У нас с Юлей Крюковой была скромная попытка воссоединения в прошлом году. В сериал попросили песню «Спокойных снов», которую мы еще в 2016 году сыграли в ютьюб-шоу Sofar. Это такой проект, где музыканты играют акустические сеты в разных точках планеты. Потом мы разошлись, а спустя три года я наткнулся на этот ролик на ютьюбе и увидел, что там два с лишним миллиона просмотров. Пошли какие-то запросы об использовании в кино. Мы с Юлей поболтали, подумали, что, может быть, стоит эту песню нормально записать. Но песню в итоге взяли в акустическом виде, а у нас дальше разговоров дело не пошло.
Где тебя искать в следующем году?
Наверное, в кино. Жду новых проектов. Это то, что мне сейчас по-настоящему нравится.
Тебя по-прежнему называют гитаристом. А внутренне, как продюсер и автор, ты от какого инструмента отталкиваешься?
Да вообще по фигу. Я не мыслю инструментами. Картина в целом намного более интересна. И с годами такое отношение только усугубляется. Мы сейчас с Катей репетировали программу — так гитару прямо даже в руки брать не хочется.
