Сам Никита в рамках сольного проекта выпускает эмбиент: 31 января артист дропнул новый лонгплей FISSURES, а 28 февраля на площадке BetBoom Дом Динамо он его впервые презентует слушателям. Поговорили с Никитой о новой пластинке и ее концепте, необычных звуках (например, о реве водопроводного крана или о звуке бегущей крови) и полевых записях, специфике эмбиента и свободе, которую он дает.
Альбом называется FISSURES («Трещины»). Можешь подробнее рассказать о концепте пластинки?
Концепт альбома «Трещины» уходит корнями в мое детство. Меня всегда завораживали потрескавшиеся земли пустынь, кракелюры на картинах. Это отсылка к чему-то глубокому, сокровенному, потаенному, что скрыто под поверхностью.
Трещины для тебя это разлом и что-то темное, или это, скорее, путь к проблескам света?
Жизнь не делится на черное и белое, и в глубинах нашего подсознания можно найти как мрачное, так и светлое. Это симбиоз различных состояний, эмоций и исследований.
На FISSURES десять треков, каждый обращается к различным образам и состояниям. Как ты пришел к этой тематической структуре, и соотносится ли она как-то с твоим личным опытом?
К этой структуре я пришел через долгие пробы и переосмысления себя. Изначально планировалось десять треков, но сейчас их количество выросло до пятнадцати, и в ближайшие пару месяцев я собираюсь выпустить deluxe-версию альбома.
На FISSURES есть необычные звуки, может, созданные интересным образом. На какие бы ты посоветовал обратить внимание?
Стараюсь в каждой композиции использовать что-то необычное. Например, в треке Black Water сочетаются звуки пианино, на котором когда-то часто играла Лариса Долина, и водопроводного крана, который начал издавать ревущие звуки, создающие атмосферу ужаса.
Также я использовал абсолютно новый инструмент под названием shaman — это что-то между электровиолончелью и электрогитарой. Это российская разработка от кастомной мастерской VG-Line, и пока таких инструментов в России больше нет.
А есть в бытовой жизни звуки, которые тебе очень нравятся? Бой часов, скрип половиц, шелест листвы — или что-то еще в таком духе.
Я очень люблю звуки природы. Пару раз в год стараюсь уехать в отдаленные места, чтобы послушать тишину, птиц, животных или журчание воды. Это для меня важно и вдохновляет.
Получается, тебя больше инспирирует природа, а не урбан-культура? В соцсетях у тебя много фотографий из путешествий.
В основном вдохновляюсь живописью, искусством и путешествиями. Поездки в разные уголки мира расширяют горизонты и дают новые идеи.
Включаешь ли ты полевые записи в свои работы? Или, может, хотел бы это сделать?
В половине моих работ так или иначе присутствуют полевые записи. Я часто записываю звуки природы или городской среды, чтобы добавить их в свои композиции. В deluxe-издании в одном из треков будут звуки крови, бегущей по моим артериям.
Расскажи о своем музыкальном языке эмбиента на новом альбоме.
Для меня эмбиент — это абсолютно свободная территория, где нет ритма, мелодии или четких структур. Если они и проявляются, то весьма отдаленно. Здесь нет рамок, как в поп-музыке, где трек должен уложиться в 3–3,5 минуты.
А как ты впервые открыл для себя эмбиент? Можешь описать тот момент жизни?
Я познакомился с эмбиентом еще в школе, в 10-м классе. Тогда я слушал много музыки и открыл для себя ambient, drone и noise.
Что изначально привлекает тебя в эмбиент-музыке в отличие от всех других стилей музыки, которые ты мог бы выбрать для создания как артист?
Эмбиент дает свободу. Я уже много чего создал в других жанрах, но эмбиент стал логичным шагом для выражения моих идей длиной в несколько лет.
Составь, пожалуйста, свой топ-3 эмбиент-записей.
На первом месте — Валентина Гончарова, эстонский советский музыкант конца 80-х — начала 90-х. Ее работы футуристичны и не похожи на привычный советский звук. На втором месте — группа Sunn o))) с их тяжелым звучанием. И на третьем — Suzanne Ciani, пионерка эмбиента и синтезаторов. Ее концерты 70-х годов завораживают.
Как думаешь, какой должна быть идеальная локация для эмбиент-концерта?
Мне кажется, огромные пустующие помещения, гроты или склады идеально подходят для эмбиента. В Карелии, например, устраивают ambient-концерты в заброшенных англиканских церквях. Это выглядит и звучит потрясающе.
Что ты думаешь о эмбиент-сцене в стране? Можешь очертить ландшафт, как ты его видишь?
Мне сложно говорить о конкретной сцене, потому что я довольно обособлен от музыкальной тусовки. Есть талантливые артисты, но я не вижу четкого ландшафта.
Над альбомом ты работал с Алексеем Ретинским и Александром Козловским. Поделись, пожалуйста, что они привнесли в звучание ваших совместных треков?
Алексей Ретинский — гениальный композитор, и он привнес в альбом звучание духовых инструментов: сопрано-саксофона и флейты. Саша Козловский — мегаталантливый музыкант, это как раз он принес на студию shaman и сыграл на нем. Главная задача была заставить его играть мало нот и очень медленно, в более человеческих жанрах обычно нужно наоборот.
Все треки с релиза очень кинематографичные. Можешь подобрать фильмы или сюжеты (исторические/абстрактные), которые помогут прочувствовать Micelium, Mountain Wind и Red Light?
Micelium ассоциируется у меня с Достоевским, Mountain Wind — с Тарковским, а Red Light — с Лопушанским.
Учитывая продолжительность части твоих композиций, сколько времени у тебя обычно уходит на создание и сведение трека?
Это очень индивидуально. За 15 лет работы с большим количеством артистов и стилей я набил руку и научился быстро работать со звуком, но каждый трек требует своего подхода. Его необходимо прожить.
Расскажи про обложку альбома. Это работа художника Алексея Звонарева. Вы вместе думали над ее образом или это только видение Алексея?
С Алексеем получилось необычно. Как правило, я заказываю обложки у знакомых художников, но тут он сам написал мне и предложил сотрудничество. Я дал ему полную свободу, и он с первого раза попал в точку с обложкой сингла Endless Dream. Для альбома он прислал около тридцати вариантов, и выбрать было сложно, но получившийся результат меня радует.
Вместе с Сюзанной ты создал лейбл «Улица Новаторов», на котором вы и сами выпускаете музыку. Еще ты числишься среди преподов Moscow Music School (MMS). Видишь какую-то новую черту у молодых артистов?
Мы создали лейбл, чтобы помогать молодым талантам раскрыться. В преподавании я вижу, как молодые артисты экспериментируют и ищут свой звук. Это вдохновляет. Забавный факт: последний раз до этого я преподавал десять лет назад. И в прошлом году мой студент тех лет обучал студентов в соседнем кабинете в MMS.
Кстати, а у тебя в бэкграунде было какое-то формальное музыкальное образование?
Нет, и я считаю это плюсом. Без образования я мыслю нестандартно и не ограничен рамками.
Приглядываешься к каким-то тенденциям в музыке или тебе важнее оставлять это за рамками?
Я вообще не ориентируюсь на повестку — так, одним глазком иногда посматриваю. Но меня редко когда что-то действительно впечатляет и вдохновляет. В основном стараюсь передать нутро.
У тебя есть философия по жизни, которая поддерживает тебя в творчестве и повседневности?
Иногда вдохновение не приходит долго, но в какой-то момент ты ловишь его, и это приносит огромную радость. Эта аналогия работает как в творчестве, так и в коммерческой стороне дела.
Какая сторона тебя как музыканта никогда не видна публике?
Таких сторон много. Жизнь не ограничивается музыкой, но через нее можно почувствовать что-то глубоко спрятанное в душе. Приглашаю всех на мое живое выступление 28 февраля в ГУМе в пространстве «Дом Динамо», чтобы прочувствовать это вместе.
