В онлайн-кинотеатре START продолжает выходить третий сезон сериала «Контейнер», который положит конец истории сурмамы Саши и других героев. В ожидании финальных серий поговорили с исполнителем роли Роберта Романом Васильевым о последнем сезоне, текущих кинопроектах, вторичности идей и невыученных уроках.
Как ты думаешь, твой герой в «Контейнере» сильно изменился с момента первого появления в сериале и до своей финальной сцены в проекте?
Я думаю, что Роберт, как и все, проходит свой путь. У него есть один важный урок, который, как мне кажется, он никак не может выучить. Возможно, ему нужно больше времени, чтобы усвоить его. Невыученные уроки порой приобретают совершенно новый мощный окрас, набирают силу и становятся более глобальными. Роберт в финале «Контейнера» получит то, к чему его привел собственный выбор…
Сохраним интригу до выхода финальных серий.
Работать над третьим сезоном было проще, чем над вторым, когда ты только-только присоединился к касту?
Да, конечно, мы сдружились с командой еще на втором сезоне, и поэтому над третьим было по-человечески проще работать. С другой стороны, в третьем сезоне стояли новые задачи, и нужно было с новой силой искать, как их выразить.
Я правильно понимаю, что ты сейчас занят на съемках «Пророка», фильма про Пушкина?
Да, я сейчас занят в съемках «Пророка», фильма про Пушкина. (Улыбается.)
Каст этого проекта сейчас часто обсуждается, и многие удивляются тому, как распределены роли между актерами. Ты доволен тем, что играешь Данзаса?
Я не слежу за тем, кто и как обсуждает каст, и не думаю, что это часть моей профессии. Мне бы хотелось заниматься только своей профессией, поэтому… Доволен ли я? Да, мне этот персонаж важен на моем актерском пути. Как мне кажется, если опираться на записи его друзей-лицеистов, его профессоров, количество полученных им наград, он был достойным и очень храбрым человеком. Я благодарен за доверие, и мне, конечно, безумно приятно, что я смогу сыграть такую личность.
Про Данзаса сохранилось не так много исторических фактов, особенно о том, что с ним происходило после той самой пушкинской дуэли. Это мешало готовиться к роли или, наоборот, дало свободу в интерпретации?
Готовясь к роли, я пытался найти больше информации о Данзасе, но сохранилось действительно не так много. Конечно, хотелось как можно больше узнать, как можно больше почувствовать, как можно больше быть в теме, в понимании того времени. С другой стороны, это дает некую свободу, но я, конечно, волнуюсь за эту свободу. Мне бы хотелось быть как можно более точным, нежели свободным, в данном случае. Не знаю, насколько это получится передать, но постараюсь.
Очень надеюсь, что я никогда в жизни не буду секундантом Юры Борисова.
Никогда не хотел бы видеть, что Юра в опасности, потому что он мой друг, и я надеюсь, что он проживет долгую и счастливую жизнь.
Как работается мне с командой «Пророка»? Это очень чуткие к делу и к своей профессии люди. Я говорю о каждом цехе нашей команды, без лукавства. И это безумный кайф. Безумный кайф, когда каждый делает свое дело, каждый на своем месте и видно по глазам, как его это заряжает. Это так редко, что влюбляет моментально. Хочется жить на этой площадке. Хочется засыпать там и просыпаться, есть, гулять, ездить с командой на выбор локаций — все, что угодно. Юра очень много предлагает. Очень крутая была у нас читка с импровизацией на улице, с людьми, это было незабываемо.
Режиссер Феликс Умаров очень идейный человек, видно, как он одухотворен. И я рад, что продюсеры дают нам адекватную степень свободы в творчестве и в жизни на площадке, это безумно круто. Я сильно это ценю и хотел бы только так, но это, наверное, слишком комфортно, должен быть баланс. Независимо ни от чего дело — важнее всего.
В каких проектах ты чувствуешь себя более органично — исторических, где события переносятся на столетия в прошлое, или современных, про наши дни? А может, вообще в картинах о будущем?
Есть ведь вечные темы. Что бы я ни читал — фантастику, современную прозу, современные романы или Шекспира, в любом отрезке времени, как мне кажется, одни и те же человеческие темы, которые неисчерпаемы. Они лишь приобретают новую среду, новые внешние обстоятельства. Но, как мне кажется, мы просто каждый раз смотрим под разным углом на одни и те же вещи. Поэтому привязки ко времени у меня нет.
Интересно изучать внешние проявления. Почему те или иные вещи имели в разное время разную степень ценности. Как люди ходили, держали спину, что было для них в тот момент важно, в чем выражалось их время, чего они боялись, что довлело над ними, в какой атмосфере они существовали. Это круто изучать.
Еще один вопрос на сравнение: в чем главное отличие российского кинопроизводства от западного? Что ты замечаешь после опыта съемок в «Алиенисте»?
Мне кажется, что это просто опыт. Это все одно кинопроизводство. Я стараюсь не думать, где лучше, где хуже. Есть площадки, где я чувствую себя комфортно, по-человечески, со своими людьми, а бывает — нет. Но это нехорошо и неплохо. Я не должен и, более того, не имею права диктовать или критиковать, кто как работает или еще что-то. Это не моя компетенция. У меня есть свое дело, которое я должен сделать. Поэтому я беру только опыт, самое важное для себя и возвращаюсь домой.
С кем из режиссеров, актеров, продюсеров хочется поработать?
Кого-то конкретного я бы не назвал, потому что очень важна первая встреча с режиссером, где ты видишь, что он делает тебе вызов, у него есть идея, его глаза горят. Я понимаю, что эти горящие глаза зажгут всех, и это будет очень крутой процесс. Не знаю, какой результат, но процесс будет клевый.
Я бы сейчас больше хотел именно вызовов для себя, преодолений, каких-то очень характерных вещей.
С удовольствием бы поработал с режиссером, с которыми мы можем в конце проекта выдохнуть, обняться и сказать: «Какой большой путь мы прошли и какой огромный опыт мы получили». Наверное, я больше стремлюсь к таким вещам сейчас.
В одном интервью ты говорил, что стараешься не смотреть много российского кино, чтобы сохранить свою самобытность. До сих пор придерживаешься этого принципа?
Появляется все больше интересных и важных проектов. И уже достаточно длительное время с какой-то периодичностью я смотрю российское кино. К тому же я просто киноман и предпочитаю смотреть все.
Я имел в виду, что, например, пока мы учились в институте, то старались не ходить на чужие экзамены по актерскому мастерству или спектакли, особенно если у тебя в работе находился какой-то проект, какая-то роль, потому что ты невольно заражаешься. Невольно повторяешь то, что только что увидел, то, что тебя удивило. Ты, конечно, пытаешься это осознавать и как-то фильтровать, но если тебе не удастся обнулиться при входе в свою работу, то есть высокий шанс того, что ты в какой-то степени будешь повторять.
Хотя если посмотреть, то все творчество состоит из всего. Просто один человек сублимирует все знание, все увиденное и прочитанное и создает что-то, казалось бы, новое, но это уже не так. Есть такая фраза: «Все было, нас не было». Уже создано очень многое, и все сложнее и сложнее искать новые формы и какую-то оригинальность. Если она вообще может быть.
Есть ли у тебя какие-то фишки и принципы в актерстве, которые помогают работать в таких условиях?
У меня очень многое идет от музыки. Часто, готовясь к роли, читая сценарий или уча текст, я слушаю музыку, и какие-то треки случайным образом попадают в персонажа, в его атмосферу. Я их кладу в отдельную папку и потом переслушиваю в день съемки. Это одна из таких вещей, которую я стал делать. Классная штука.
Бывает, я репетирую сам с собой на камеру. Смотрю, как это выглядит. Записываю какие-то жесты, которые подсмотрел у людей, запоминаю интонации и способы выражения эмоций. Потом уже примеряю к персонажу, что-то отторгается, что-то персонаж адаптирует под себя, и образ дополняется. Но отталкиваюсь от внутреннего мира, его темы, задач режиссера.
А бывает, мы с режиссером идем онлайн, без подготовок, ныряем в процесс и изучаем. Тоже интересный путь.
Тебя иногда называют новым Данилой Козловским. Тебя не обижает сравнение с кем-либо? Согласен с ним?
Конечно, хотелось бы, чтобы каждый человек воспринимался по-своему. Мне кажется, это нормально просто потому, что мы все разные. Но также я понимаю, что в порядке вещей разделять людей по категориям, и тогда мозг меньше думает, меньше анализирует. Поэтому в какой-то степени это логичное сравнение, может быть. Может, нелогичное, не знаю.
Обижает ли меня это? Нет, но мне бы не хотелось, чтобы это влияло на восприятие проектов. Есть произведения, которые хочется, чтобы зритель смотрел обнуленно, независимо, Рома Васильев там, Даня Козловский, Юра Борисов или еще кто-то.
История важнее исполнителей, на мой взгляд.
Я сам стараюсь воспринимать произведение произведением. Изучать себя через него, задавать вопросы внутри себя, как я, возможно, по-другому попробовал бы ответить, подумать на эту тему, и хочу ли я вообще думать на эту тему. Или как бы я выразил какую-то определенную эмоцию.
Еще один горячо ожидаемый твой проект — второй сезон «Жить жизнь». Расскажешь, какого Матвея мы увидим в продолжении?
Я не знаю.
За то время, что ты снимаешься в сериале про манипуляции и абьюз, ты стал иначе относиться к этим темам?
На самом деле в каком-то смысле я пошел от обратного. Изучив эту тему, я начал больше следить за какими-то своими положительными качествами, удивляться и радоваться позитивным проявлениям людей друг к другу, ко мне, моему к людям. Больше к свету двигаться, пытаться больше чувствовать свет, чем думать о том, что такое тьма. Пока такой период. Потом подумаю про тьму. Все должно быть в балансе, на мой взгляд.
