Тигран Аветисян — весьма любопытная фигура мира моды. Выпускник Central Saint Martins и стипендиат LVMH, успевший зарекомендовать себя за рубежом и заколлабиться с Nike, Umbro и Comme des Garçons, не особо беспокоится о визуальной составляющей вещей, а еще из сезона в сезон подшучивает над индустрией, в которой сам же и работает. SRSLY решили разобраться в этих противоречиях и поговорили с Тиграном о том, что держит его в моде, важности неудобных рамок и свежей коллекции для РПЛ.
Сегодня ты известный во всем мире дизайнер: участвуешь в главных Неделях моды, продаешь свои коллекции в классных концепт-сторах России, Европы, Азии и США. Мягко говоря, неплохо для человека, который вообще-то модой заниматься не планировал. Как вышло, что ты переключился с промышленного дизайна на эту сферу, и что вообще заставило тебя это сделать?
Начну с того, что я пока все-таки не всемирно известный дизайнер, мне еще есть куда стремиться. Если бы я им был, то, пожалуй, уже перестал бы работать и расслабился. Для меня важно наличие челленджа, новой идеи, которую хочется попробовать и показать.
Касаемо сферы деятельности: сменил я ее из-за своего лучшего друга, с которым познакомился в университете в Лондоне. Он ушел на дизайн одежды, когда я второй год учился на промышленном дизайне. Я прикинул, что магазинов одежды больше, чем магазинов мебели, и моя работа, скорее всего, будет чаще видна, чем если бы я занимался стульями.
Тяжело ли было влиться в новую среду? Насколько знаю, интереса к моде у тебя как такового не было. А тут еще бок о бок с тобой учатся люди, которые едва ли не с детства грезят об этой индустрии и знают ее от и до. Приходилось ли наверстывать упущенное, нарабатывать теоретическую базу?
Когда только подумывал переключится на моду, меня, конечно, одолевали такие сомнения — что ребята чуть ли не с трех лет шьют платья для куколок. В целом было сложно, и некоторые моменты мне пришлось быстро наверстывать, но я бы сказал, что если ты креативен в одной сфере, то можешь спокойно пробовать себя и в других. У меня были и проекты с керамикой, и арт-перформансы.
Если изначально переход в моду был стратегическим шагом, то сейчас, по прошествии десяти лет, что держит тебя в ней? Ты ведь иронизируешь над индустрией в каждой своей коллекции: и на тему ее цикличности, и коммерциализации, и скорости, и жадности, и всего, чего только не. Что есть такого в моде, что заставляет тебя посвящать ей свою жизнь?
То, что мне не нравится, в принципе, и нравится тоже. Мне нравится, что она постоянно меняется, и что в то же время она циклична и повторяется. Мне нравится огромное количество ее противоречий. То, что она элитарная, но в то же время объединяет. Эксклюзивность и инклюзивность, очень много разных сфер и разных людей. Занимаясь модой, можно пробовать себя в фотографии, короткометражки или видео снимать. У меня был проект с итальянским брендом Cinelli, в котором я велосипеды раскрашивал — это была история на пересечении моды и велоспорта.
Ты стажировался в двух классных брендах — Acne Studios и Lanvin. Можешь рассказать об этом опыте?
С Lanvin я провел пять или шесть месяцев в Париже, когда брендом заведовал ныне покойный Альбер Эльбаз, легенда этого дома мод. Я был, правда, в мужском отделе, которым руководил Лукас Оссендрейвер. До сих пор не знаю, как правильно его фамилию произносить, она длинная и голландская. (Смеется.)
В Lanvin случились мои первые шаги в сторону раскрепощения — я стал понимать, кто я такой. Это было то самое время, когда пора было определяться со своим стилем, почерком. К этому я шел через стажировки и наблюдение за работой внутренней кухни.
Какая из стажировок больше всего на тебя повлияла?
Наверное, все-таки Париж, притом не столько сама стажировка, а то, что я делал после нее. Очень много гулял, ходил по барам, познакомился с интересной девушкой, которая меня тоже сильно раскрепостила. У нас были платонические отношения, не как «Последнее танго в Париже» Бертолуччи.
В Acne Studios уже пришел с этим опытом: я хорошо себя зарекомендовал в Lanvin, и дизайнеры бренда посоветовали меня коллегам из Acne Studios. Там я пробыл не так долго, всего три месяца. Тем не менее по результатам мне предложили работу, но я отказался.
В каких брендах, помимо Lanvin и Acne Studios, тебе еще довелось поработать?
Еще до Lanvin был Dunhill — такой бренд классической мужской одежды. Тогда думал, что пойду именно по этой стезе и буду заниматься костюмами, мне это очень нравилось, а от стажировки в Lanvin даже хотел отказаться — считал, что мне там вообще не будет интересно. Но в итоге все поменялось и сложилось иначе: поработав в Dunhill, я осознал, что классика — совсем не мое.
Еще до этого был Fred Perry — бренд мне нравился тогда и нравится сейчас. Но работать там было довольно скучно. Во Fred Perry люди занимались тем, что просто меняли цвет воротничков. У меня была такая задача: перепридумать 500 разных вариантов. У них воротничок был с двумя полосками, и вот я придумывал, как он будет выглядеть, какого цвета будет первая полоска, вторая, одного ли они будут цвета или, может быть, разные. Были такие истории: мы заходили в магазин Stone Island, покупали куртку за 500 евро, отрезали с нее рукав и отправляли в Китай, чтобы нам скопировали материал или нашли такой же.
Что, кстати, думаешь насчет Stone Island?
Обожаю. Это не очень близкая мне тема, потому что я больше люблю концептуальную моду, но в целом ценю наличие особого почерка, когда люди создают собственные узнаваемые миры.
У тебя очень интересный путь профессионального становления: сначала думал, что будешь делать классику в стиле Dunhill, а в итоге пришел к чему-то ультраконцептуальному. Можно ли сказать, что за те десять лет, что ты работаешь в индустрии, твой бренд трансформировался? Или же ты продолжаешь придерживаться концепции, которую изначально в него закладывал? Как вообще за это время изменился ты сам?
Мне всегда немного странно называть брендом то, что я делаю, потому что для меня это очень личная история, а вся моя деятельность — творческий путь. Я бы сказал, что это скорее арт-проект, нежели бренд, и он постоянно меняется.
Было несколько потрясений, в хорошем смысле, которые на него повлияли. Например, рождение моего первого сына. У меня поменялась эстетика: появились краски, позитив, цвета, мир, голуби какие-то, это было в 2020 году. Второй значимый момент — пандемия, я перестал бояться пробовать что-то еще.
Так что да, концепция постоянно меняется. Это, кстати, еще одна вещь, которая держит меня в моде — здесь я всегда могу найти для себя что-то интересное, новый путь, новое занятие. Вот сейчас увлекся 3D и пытаюсь развиваться в компьютерной графике.
Мы уже говорили о том, что ты не ограничиваешься дизайном одежды и параллельно делаешь множество разноплановых проектов, каждый из которых не похож на предыдущий. Ты и байк для Cinelli расписывал, и керамику для VAC-foundation лепил, и иллюстрации к сказке рисовал. Можешь ли вывести формулу идеальной коллаборации? Каким должно быть предложение о сотрудничестве, чтобы тебя заинтересовать?
В целом я открыт ко многим вещам, главное, чтобы это было легально и в рамках закона. Интересно подходить к работе с точки зрения задачи и креатива, плюс мне важно, как построена коммуникация.
Какой из уже реализованных проектов стал для тебя самым большим челленджем?
Конечно, я могу немного преувеличить, но я стараюсь всегда ставить себя в неудобные и неловкие рамки.
Расскажи, что за коллаборацию ты сделал с РПЛ?
Мы создали коллекцию, которая приурочена к первому в истории вручению наград «Герои РПЛ». Их присуждают лучшим футболистам по итогам сезона. Дизайн вдохновлен выступающими в лиге командами и игроками, а также ностальгией по началу 2000-х годов, когда футболисты носили игровую оверсайз-форму и не сходили с полос глянцевых журналов. Главным элементом лимитированной капсулы стал бомбер — их будет всего 12 штук. Еще в нее вошли джерси, треники, олимпийки с капюшоном и бейсболки.
Насколько сильно обычно трансформируется твоя первоначальная идея?
Чаще всего как раз за первую идею и берусь. Я долго не люблю думать.
Представь, что ты можешь сделать коллаборацию своей мечты: поработать с любым брендом или дизайнером, разработать какой угодно объект — никаких рамок. Что это будет?
Я бы очень хотел сделать футбольную форму сборной либо России, либо Армении. Профессиональный футбол —одна из моих мечт.
Ты упомянул, что любишь бросать вызов самому себе и выходить из зоны комфорта. Помню, в одном интервью ты сказал, что если бы тебя пригласили на роль креативного директора любого бренда, то ты бы выбрал тот, который тебе самому максимально не близок, например, Dolce & Gabbana. Вот скажи, как бы ты его трансформировал?
Не помню, если честно, что такое говорил, но похоже на мою цитату. Сейчас, с высоты моих лет и опыта, я, пожалуй, не пошел бы в Dolce & Gabbana. Ну, меня никто бы и не взял. Сейчас мне все-таки интереснее сфокусироваться на своем.
В своих коллекциях ты постоянно рассуждаешь о маркетинговой стороне моды и при этом в приоритет ставишь не визуальную составляющую вещей, а концепцию, которая в них заложена. Какую одежду ты выбираешь для себя?
У меня очень скудный гардероб: три футболки и двое штанов. Обычно беру то, что остается от моего собственного производства. Из одежды покупаю себе только нижнее белье, наверное.
С чем это связано? Заботишься о природе или просто не любишь наряжаться?
Не знаю, плюс это или минус для меня, но мне вообще не интересно наряжаться. Наверное, это то, что называют профдеформацией. Еще мне претят тренды, большие бренды. Допустим, я очень уважаю то, что делает Balenciaga — одна из самых крутых сегодняшних марок. Может, уже чуть-чуть на спаде, но в целом крутая. Но я бы ни за то в это не оделся, потому что мне не нравится стадное чувство, когда выглядишь как все. Как будто у тебя нет своего мнения и ты просто следуешь тенденциям. Если бы я сейчас что-то надел, то это был бы какой-то маленький бренд. Мне интереснее находить то, чего ни у кого нет.
А за кем из коллег тебе интересно наблюдать?
Мне нравятся бренды с уникальной айдентикой. Если говорить про западные, то это мужские коллекции Rick Owens, Balenciaga, то, что сейчас делает Diesel. Saint Laurent последние два сезона классные вещи показывает. Японцев я очень люблю: Comme des Garçons. А мой самый главный фаворит — Maison Margiela. Понятное дело, в те годы, когда Мартин сам занимался брендом.
Cмотрел показ первой коллекции Уильямса для Louis Vuitton?
Да, видел, но уже забыл.
Что думаешь о его назначении на пост креативного директора?
Это просто такой расчет — назначение, которое должно всем понравиться и быть максимально приятным, со сглаженными углами, большими охватами и огромным количеством подписчиков.
В отличие от многих дизайнеров ты не скрываешь, что вдохновляешься работами коллег, мол, есть негласное правило: можно копировать то, что старше пяти сезонов. Глядя на свои коллекции, какие отсылки можешь в них найти? Кем и чем ты вдохновлялся, когда разрабатывал их?
Вот, к примеру, в процессе разработки бомбера для РПЛ пришлось побольше, чем на пять сезонов, отмотать. Мне очень нравится начало 2000-х и гламур, метросексуальность. Футболисты тогда были очень глянцевыми, и я хотел привнести этот элемент в коллекцию. Вообще, в моей практике много интуитивных решений и моментов. Я не то чтобы просматриваю коллекции, которые выходили пять сезонов назад: все очень аккуратно, каждый проект создавался с особым подходом. Было бы скучно повторяться прямо, используя определенную формулу. Этого не должно быть.
С чем, помимо модных архивов, ты обычно работаешь? Например, в твоих дизайнах часто встречаются элементы граффити. Есть ли у тебя самого бэкграунд, связанный с ним?
Мне нравятся все сферы творчества, стараюсь себя не ограничивать. Пожалуй, самое большое влияние на меня оказывает искусство ХХ века. Обожаю кино, музыку. В последнее время интересуюсь политикой, геополитикой, лет десять уже как читаю новости без остановки. Это видно в моих работах. Нравится выходить за рамки моды. Мне кажется, самые интересные идеи стоят на пересечении моды с чем-то еще. В моде, в принципе, уже много чего сказано — все, на самом деле.
Есть ли у тебя сейчас какие-то проекты, помимо основного?
У меня интересный период в творчестве: как я уже говорил, в последнее время пробую себя в 3D и вот сейчас работаю над проектом для вселенной Fortnite. Это будет игра, связанная с теннисом в рамках коллаборации Epic Games и US Open (один из турниров «Большого шлема». — Прим. SRSLY). Делаю аватаров, дизайн предметов, кортов, ракеток. Другой проект, которым занимаюсь, — приложение для любителей вина. Такой винный Tinder. Там отвечаю за дизайн и являюсь одним из акционеров. Мне очень нравится себя пробовать в разных сферах, стараюсь делать это как можно чаще. Постоянно заниматься только модой я устаю.
Какие планы на ближайшее время?
Мечтаю о днях, когда снова откроют границы и сам мир снова станет открытым. Но, в целом, мне хотелось бы больше работать в России. Пока же планирую жить в Швеции — моя жена оттуда. А так с удовольствием буду приезжать в Москву: мне очень здесь нравится, здесь я чувствую себя как дома.
Есть ли у тебя другие большие мечты?
Прозвучит пафосно, но у меня есть дети, и теперь я больше думаю о них. Мой успех — это скорее не цель, а средство, которое позволит как-то им помочь. Если говорить о моих личных целях — мечтаю открыть свою художественную студию, где я мог бы продолжать учиться чему-то новому.
