Что такое джалло?
Итальянское слово giallo обозначает «желтый». Однако если в Италии вам захочется запастись детективной прозой, то направиться следует именно в отдел под названием giallo. Дело в том, что в 1920-х годах миланский издательский гигант «Мондадори» выпустил серию переводных англоязычных детективов (Артур Конан Дойл, Агата Кристи, Эдгар Уоллес) в ярко-желтых обложках. Книги разлетелись огромными тиражами по всей Италии. После всплеска популярности итальянские авторы сами начинают писать романы, подражая западному классическому детективу. С тех пор под giallo подразумевают любое повествование об убийстве и детективном расследовании.
Тем не менее определить жанровую принадлежность джалло в кинематографе не так уж и просто: в нем одновременно присутствуют элементы детектива, фильма ужасов и дешевого эксплуатационного кино с насилием и сексом. Поэтому, строго говоря, джалло нельзя назвать жанром. Это скорее категория фильмов, национальная традиция со своим стилем, устоявшимися образами, эволюцией (от классики до нео-джалло) и постоянно сдвигающимися жанровыми границами (от рациональных сюжетов до мистики и теорий заговоров).
Джалло-фильмы появились в начале 60-х годов во времена «золотого века» итальянского кино (Феллини, Пазолини, Антониони) и если не в качестве контрапункта высокому модернистскому стилю, то для «народного» развлечения. Благодаря джалло национальная киноиндустрия собирала большую кассу, заполняя местные кинотеатры любителями остросюжетных и эффектных картин.
В свою очередь, повествовательную основу для подавляющего большинства фильмов джалло заложил первопроходец Марио Бава в своей работе «Девушка, которая слишком много знала» (1963). Что мы имеем? Ни в чем не повинный турист/фланер, американец (как часто бывает), случайно становится свидетелем жестокого убийства, которое по законам джалло является делом рук серийного убийцы. Находясь под сильным впечатлением, свидетель берет на себя роль детектива-любителя, чтобы выследить преступника, несмотря на риск получить нож в спину.
К слову, фигура следователя-любителя отличает джалло от классического детектива и полицейского криминального кино: здесь принципиальна точка зрения именно дилетанта. Более того, режиссеры переносят акцент с детективного расследования (со сценарной точки зрения оно далеко не всегда является мотивированным или адекватным), делая ставку на напряженное скитание главного героя по итальянским темным улицам и череду экспрессивных убийств.
В картине «Шесть женщин для убийцы» (1964) Марио Бава устанавливает визуальный канон джалло, который для современного зрителя уже смотрится как вопиющее клише. В частности, Бава вводит иконографию типичного джалло-убийцы: кожаные перчатки, широкополая шляпа, черное длинное пальто, холодное оружие в руках и закрывающие лицо чулки. Иными словами, стартовый пакет для инфернального убийцы.
Визуальные особенности — Дарио Ардженто
Фильмы Дарио Ардженто «Птица с хрустальным оперением» (1970) и «Кроваво-красное» (1975) по праву считаются художественными жемчужинами не только в категории кровавых итальянских триллеров, но и в истории кино в целом. Заслуга Ардженто в том, что он раскрыл формальный и эстетический потенциал джалло, используя нетипичные (на тот момент) для хоррор-триллеров приемы.
В первую очередь это частое применение субъективной камеры — взгляда от лица не только убийцы, но и жертвы. Про последний прием многие критики забывают упомянуть, однако именно в таких сценах режиссер добивается наиболее сильного эффекта. Вспомним медленную сцену из «Птицы с хрустальным оперением»: средний план девушки в полупрозрачном пеньюаре, которая готовится ко сну у зеркала, ложится на кровать и закуривает. Камера переходит на субъективное видение: перед зрителем возникает дымящаяся сигарета, камера повторяет ход головы девушки; авторы подчеркивают, что она не ожидает опасности, так как фокус наведен только на сигарету, а остальной фон размыт (т.е. пространство комнаты ее не волнует). И вдруг в дверном проеме возникает черная фигура с ножом, кадр становится отчетливым и резким. Дальше — смертельное нападение на девушку (зрителя).
Критики справедливо замечают, что убийства в джалло — это натуральные аналоги бродвейских шоу-стопперов; феерическое представление из кровавых брызг и криков. Ардженто и другие режиссеры явно ориентировались на достижения экспериментального кино, когда ставили убийства. Эти сцены выбиваются из общего ритма повествования своей фрагментарностью и молниеносностью, когда череда сверхкрупных планов заполняет кадр: руки убийцы в перчатках, испуганный глаз жертвы, удары ножом по телу и кадр с кровавым пятном на ковре. Настоящий кинематографический аттракцион, призванный вывести зрителя из автоматического восприятия.
Джалло — красиво и эстетично
Считается, что джалло — это человеконенавистническое направление в кино, так как в нем убивают всех (и мужчин, и женщин). Да и убийцами оказываются не только мужчины-психопаты, но и с виду безобидные девушки. Однако нетрудно заметить, что в джалло женские убийства подаются с особым эстетическим смакованием. Все дело в том, что итальянские режиссеры прекрасно чувствовали неразрывную связь секса и садизма, красоты и смерти; то есть тех вещей, которые позволяли создавать трансгрессивные образы, шокирующие и привлекающие зрителя одновременно.
Эстетизация насилия и убийства — пожалуй, главная особенность джалло. И проявляется она не только в стильных, сексуализированных женских нарядах (или в их отсутствии) и не в эффектных позах, которые принимают женщины после убийства, а в общем видении режиссера. Так, первое убийство в фильме Ардженто «Птица с хрустальным оперением» происходит в минималистичной художественной галерее. Возникает ощущение, что режиссер преднамеренно снимает схватку женщины (цвет платья которой соответствует выставочной инсталляции) с темной фигурой в пространстве, наделенном эстетической аурой. Тем самым акт убийства приравнивается к произведению искусства. Перверсивно, но зато красиво.
Джалло — эволюция
В 1970-х джалло расширяет свои жанровые границы: на одних убийствах долго не проедешь — эффективное, но быстро сгораемое топливо. Поэтому режиссеры уделяют ощутимое экранное время сеансам с психоаналитиками (терапевтические разговоры героя, как правило, служат ключом к разгадке тайны). В сюрреалистическом триллере «Ящерица в женской коже» эта тенденция выражена особенно ярко: в нем сексуальное желание, сновидение и реальное убийство сливаются в один клубок, над которым ломают голову психиатр и детектив. А в картине «Короткая ночь стеклянных кукол» режиссер Альдо Ладо строит сюжет вокруг американского журналиста, политической конспирологии и мистических сексуальных заговоров.
На 80–90-е годы пришелся закат джалло. Несмотря на систематические попытки итальянских режиссеров стилизовать свои фильмы под классический период, все оборачивалось провалом: жанр сам себя скомпрометировал, даже деградировал. Тем не менее дух итальянского кровавого триллера продолжает жить, и совсем недавняя волна нео-джалло вполне это доказывает. Примечательно, что феномен джалло уже не является исключительно национальным явлением: критики в первую очередь отмечают работы аргентинских режиссеров («Абракадабра», 2018), французских («Странный цвет слез твоего тела», 2013). Отчетливое влияние джалло также прослеживается в работах современных российских авторов (самый яркий пример — «Сплендоре», 2019).
