Cinema Jazz Awards проходит в этом году в 15-й раз. Что за время было, когда премию вручали впервые? Кажется, собственные премии проводили тогда все, но у тебя же была какая-то новая история, верно?
Совершенно новая. Мы придумали этот конкурс вместе с промоутером Романом Христюком в 2009 году. Однажды покойный ресторатор Александр Смелянский мне рассказал, что когда-то во Франции в кинотеатрах проходили конкурсы таперов. Без деталей. По каким правилам они проходили — непонятно. Мне показалось, что может быть интересным именно сочетание концерта с соревнованием. Концерты таперов постоянно организуются — люди приходят в зал и смотрят кинокартину под музыку. В нашем случае происходит то же самое, но есть соревновательный момент. А это всегда гораздо больше возбуждает, к тому же заряжает самих участников. Если посмотреть список за все годы, у нас в конкурсе принимали участие не только молодые исполнители. Например, Алекс Ростоцкий в свое время озвучивал «Парижанку» Чаплина и выиграл. Олег Бутман, Дмитрий Илугдин, Иван Фармаковский…
Существенные имена! А у тебя тогда уже были твои «Интеллектуальные игры»?
Да. И в том, и в другом проекте существует момент соревнования. Мы сделали такую вещь: я нахожу отрывки из немых фильмов, а Роман подбирает музыкантов. Причем за пятнадцать конкурсов у нас ленты ни разу не повторялись. В каждом — четыре фильма, это значит, что мы сделали музыку для 60 картин.
Целиком?
Нет, по 15–20 минут. Хотя некоторые ленты сами столько и длятся. В эпоху немого кино фильмы снимались как рука возьмет: могло быть и 20 минут, и девять часов. Когда читаешь о том, что Яков Протазанов снял за свою жизнь больше 100 фильмов, надо сразу смотреть на хронометраж. «Прибытие поезда» длится 30 секунд, но это тоже считается целым фильмом. Поэтому у братьев Люмьер такая большая фильмография. Мы вообще мало знаем о немом кино. Когда я начал этим заниматься, открыл для себя много нового.
В 2009 году немое кино еще не было толком выложено в Сети. Приходилось его где-то искать, правильно?
Нет, в интернете уже было. Начинали мы, естественно, с известных фильмов: с Чарли Чаплина, Бастера Китона и прочих.
«Барышня и хулиган»?
Именно. Сначала был Игорь Ильинский, а спустя несколько конкурсов — Маяковский, «Барышня и хулиган». Люди за время существования конкурса целую жизнь прожили. Иногда, к сожалению, в буквальном смысле. Одним из победителей у нас был Армен Мерабов, он выступал вместе с Одиссеем Богусевичем. Была и группа «Салют» с Женей Теджетовой, тоже покойной, это не джазовый коллектив, но выступили они отлично. У нас постепенно расширялись границы жанра. Владимир Вишневский однажды в порядке эксперимента пытался поэтическим образом озвучивать немое кино. Публике понравилось — такой экспромт на фоне экрана.
Участники заранее смотрят фильмы?
Да, и иногда пишут целиком оригинальную музыку к фильмам. Например, на первом конкурсе Николай Моисеенко сочинил к ленте «Метрополис» Фрица Ланга музыку, и она ему самому так понравилась, что вся вошла в его альбом «Саундтрек». С другой стороны, люди могут делать некое попурри, не обязательно даже из джазовой музыки. Запросто можно увидеть, как на экране Бастер Китон плывет на какой-нибудь деревяшке по реке, а озвучивает это фраза из песни «Течет река Волга», что вызывает смех в зале. Жюри выбирает победителей по собственным критериям.
Когда я участвовал в жюри, для нас очень важно было все же музыкальное содержание, может быть, даже некое новаторство.
В этот раз в жюри будет поэт Карен Кавалерян, композитор Аркадий Укупник, пианист Борис Березовский и его коллеги Басиния Шульман и Даниил Крамер.
Укупник, насколько мне известно, пишет много музыки для кино и хорошо в этом разбирается.
Когда я об этом узнал, мы начали более тесно общаться и с ним, и с Кареном Кавалеряном. Укупник действительно написал очень много хорошей музыки для кино, они с Кареном в прошлом году выпустили мюзикл «Ромео vs Джульетта XX лет спустя». Я послушал и понял, какой это серьезный композиторский материал. Когда они сидели в жюри, у нас впервые две группы поделили первое место, потому что они настолько серьезно въелись в разбор выступления, что до последнего не могли определиться, кто же на первом месте, а кто на втором.
Конкурс — часть очередного марафона твоих игр, 26 января ты играешь в своем традиционном формате.
Игра — неотъемлемая часть всей нашей жизни. Есть даже такое словосочетание homo ludens и одноименная книга Йохана Хейзинга. Мне с детства нравилось это латинское название — «человек играющий». А потом уже появились книжки Эрика Берна «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры». В игре мы проявляем свои настоящие эмоции. Я, как человек, который переиграл во все телевизионные игры — «Что? Где? Когда?», «Своя игра» и даже в тот еще старый «Брэйн ринг», — помню те ощущения, когда в последнюю секунду отвечаешь на вопрос. Какое счастье ты испытываешь! И я начал этим заниматься для того, чтобы поделиться подобными эмоциями с друзьями.
Какой была твоя первая игра, где ты участвовал как игрок?
В 1996 году впервые участвовал в студенческом «Брэйн ринге» в Саранске. Впоследствии этот город стал крупнейшим центром «Что? Где? Когда?» в России. Там был такой энтузиаст Дмитрий Соловьев, университетский преподаватель истории, тогда ему, наверное, было меньше лет, чем мне сейчас. Он решил прямо в Саранске, в этой провинции, сделать интеллектуальный клуб. И мы все загорелись. Потом я сам в 2000 году создал в Мурманске клуб по спортивному «Что? Где? Когда?», «Полярная сова». Он существует до сих пор. В него входит более 1000 человек, кажется. Потом я приехал в Москву и спросил: «А где здесь играют в "Что? Где? Когда?"» Ездил по соревнованиям от МГУ, потом прошел отбор, сначала в «Брэйн ринг», а затем уже в «Что? Где? Когда?»
По сути, твои игры — это «Брэйн ринг»?
У нас это «Интеллектуальные игры Студии Довженко». Все подобные игры похожи друг на друга (задается вопрос, на него дается ответ), и большинство выросло из «Что? Где? Когда?» И мы тысячу раз говорим спасибо ее создателю Владимиру Яковлевичу Ворошилову.
Исторически сначала было «Что? Где? Когда?», потом появился «Брэйн ринг», так? А потом была создана «Своя игра»?
«Своя игра» — это покупной формат. Как и «Поле чудес».
Ты долго играл как знаток, как участник, а потом в определенный момент переквалифицировался в продюсера и ведущего. Некоторое время ты совмещал эти качества?
Я и сейчас совмещаю — иногда хожу на какие-нибудь игры вместе с друзьями.
Помню, однажды ты меня пригласил посмотреть на съемки телевизионного «Что? Где? Когда?» в Нескучный сад. Мне было очень интересно и в то же время жутко некомфортно, как у всех, наверное, это бывает, когда они вдруг обнаруживают, что все происходит в маленьком тесном месте.
В такой бочке с селедкой, да. Ну, это магия телевидения. На картинке всегда все красиво. Хотя бы один раз интересно посмотреть.
Когда ты начал заниматься организацией собственных игр?
Я отчетливо помню, что в первый раз что-то организовал во время регаты по Волге в 2001 году. За регатой шел целый пароход с журналистами. Представляешь, две недели у журналистов развлечений кроме водки нет — спонсором был какой-то водочный бренд. Я, молодой корреспондент журнала «Огонек», в какой-то момент предложил людям играть в «Свою игру» на верхней палубе парохода. И всем понравилось. А дальше, 19 апреля 2006 года, прошла игра «Что? Где? Когда?», на которой я уже полностью осознавал себя как ведущего интеллектуальных игр. Был зеркальный стол в клубе Александра Смелянского «Реставрация».
Официальная игра?
С разрешения…
Ты его получаешь?
Было разрешение от телекомпании «Игра» и ее представителя на площадке. Спустя годы со многими людьми пришлось заново знакомиться. Например, я тогда еще не был знаком с Ниной Шацкой, а она пела в первой моей музыкальной паузе. За столом сидело всего шесть человек, которые играли как бы с телезрителями, но вопросы они задавали в зале. Полная имитация «Что? Где? Когда?» — черный ящик и шестерка знатоков: Александр Друзь, Михаил Борщевский, Лена Ханга, Оля Шелест, Алексей Агранович и Сергей Мазаев. А потом я начал думать, как проводить так, чтобы было много команд и люди могли играть с друзьями. Пришел в журнал «Русский пионер» и сказал: «У вас есть "Пионерские чтения", давайте делать "Пионерские игры"».
Тогда ведь еще были эти большие спонсорские бюджеты алкогольных компаний.
Да. И еще добавь сюда то, что интеллектуальные игры такого типа — это, в принципе, русское развлечение, существующее именно на просторах бывшего Советского Союза. Я слышал, что лицензия на программу «Что? Где? Когда?» продавалась и в Америку, и в какие-то европейские страны, но мне кажется, большого успеха не было.
Почему, как думаешь?
Там есть викторины типа «Колеса фортуны» и Jeopardy. Но разница тут как между ЕГЭ и обычными экзаменами. ЕГЭ — это универсальные американские тесты, они всем понятны. Вопрос: «В каком году произошло Ледовое побоище?» И нужно просто знать год. А когда ты задаешь вопрос с подвывихом… Да еще есть процесс коллективной интеллектуальной работы. Русский человек привык мыслить прямо сейчас. Может быть, его мысль не в ту сторону заведет... Но он любит размышлять, проговаривать свои мысли.
Первые игроки «Что? Где? Когда?» — это ведь такие специфичные образы, читающая интеллигенция, фанаты братьев Стругацких. Люди, которые изобрели Google, — из поколения, которое в детстве смотрело «Что? Где? Когда?». И даже Павел Дуров тоже, наверное, ребенком смотрел «Что? Где? Когда?» Расскажи, как твои игры стали твоим заработком?
Я занимался журналистикой, работал на «Серебряном дожде», вел программы на телеканалах «Страна» и «Культура». А игры постепенно стали занимать все больше времени. Возникла группа помощников, техника для музыкальных пауз требовала вложений. Это превращалось в работу. Сначала все гости играли бесплатно, спонсоры им еще и наливали. Когда не стало спонсоров, я ввел платное участие, и многие мои игроки приняли новые правила. Мы стали очень много ездить по городам.
Именно этот формат стали приглашать?
Да. Могу назвать Мурманск, Лондон, Одессу, Ригу, Сургут, Ярославль, Кемерово, Ереван, Переславль-Залесский, Санкт-Петербург, сейчас собираемся в Псков. Выезжала моя творческая команда, присоединялась местная, во время мероприятия мы могли помогать какой-то благотворительной организации, как это было, например, в Ереване. Или мы выбираем какое-либо интересное место, скажем, кают-компанию ледокола «Ленин». Были выезды на дни рождения, к примеру, дважды в Лондон. В моем формате я проводил 60-летие Ирины Дмитриевны Прохоровой — ей очень понравилось. Однажды на старый Новый год у нас играла вся труппа театра им. Вахтангова. В качестве игрока за одним из столов сидел Владимир Этуш, ему на тот момент было 96 лет. Получается, он наш самый возрастной игрок. Одновременно с этим я провожу детские игры — участники в возрасте от 7 до 13 лет, в одной команде с родителями. На одном из таких турниров мой сын Яша играл на саксофоне в музыкальной паузе, а вечером на той же сцене пел Борис Гребенщиков**. Несколько игр мы провели на киностудии «Союзмультфильм». Сами взрослые не всегда знают, что там есть и звукозаписывающая студия, где можно можно записать песни детей, и экскурсии проводят — у них целый музей.
Не ты один, как говорится, такой умный, в Москве же есть целая жизнь, связанная с интеллектуальными играми. В 2010-е она рванула, появилось много квизов. Я пытался пару раз принять участие в музыкальных квизах и обнаружил, что там как раз надо буквально все знать, одной интуицией, как у тебя, не обойдешься.
Есть такое понятие «кульмин» — культурный минимум. Это когда ты знаешь, что был Шекспир, и, в общем-то, читал хотя бы «Гамлета» и «Ромео и Джульетту». Но «Два веронца» — это уже сложно. Кто там, что с ними? Квизов очень много, на любой вкус, и мое отличие в том, что кроме вопросов-ответов еще есть общение с людьми в зале. Каждый человек, приходящий на игру, не просто сдает бумажку с ответом, он является участником шоу.
Ты же знаешь всех гостей и троллишь их.
Это происходит и на корпоративных играх, когда я никого не знаю. Я даю людям возможность проявить себя. Если человек во время игры хочет взять микрофон и спеть, все будут только рады, чего нет на таких поточных играх.
Ну да, там ты просто сидишь и лихорадочно вспоминаешь, в каком году родился Петр I.
В этом смысле мы друг другу не конкуренты.
Правильно я понимаю, что практически все игроки так называемого телевизионного «Что? Где? Когда?» практикуют корпоративные, заказные игры?
Практикуют, наверное, все, но участие в телевизионной игре не гарантирует того, что ты хороший ведущий. Каждый старается монетизировать свою медийность, как может, в рамках того, насколько он умеет это делать. Что ж, все пути открыты, пожалуйста.
Когда ты почувствовал всплеск интеллектуальных игр?
На мой взгляд, он был связан с развитием технологий. При помощи соцсетей все гораздо легче организовать. И если раньше на корпоративную игру мне нужно было вывезти целый экран, я тащил настоящего оператора с летающей камерой, то сейчас это все делает мобильный телефон, и у тебя сразу же есть картинка. Вообще, мне кажется, человеку, как существу общественному, нравится быть в каком-либо клубе. Знаешь, как в фильме про Цукерберга важный момент — что его не взяли в какой-то клуб. Девочка из сериала «Ход королевы» тоже переживает об этом. Каждый журнал хочет создать клуб вокруг себя — назначают премии, закрытые комьюнити, еще что-то. Людям интересно кучковаться в рамках некого сообщества. Раньше было то же самое: ты, например, член Союза кинематографистов, у тебя есть пропуск в Дом кино, и все — в пятницу ты там. Сейчас у тебя есть интернет и ты знаешь, что такого-то числа игра. И жмешь либо «пойду», либо «не пойду». Когда музыканты приходят играть у нас в музыкальных паузах, им интересно спеть для этой аудитории. Все свои, и хочется показать им новую песню. Второй момент: там есть аудитория, которая может мгновенно дать работу. Самый яркий пример был, когда ко мне впервые пришла петь Женя Любич, а в клубе был Борис Зимин**, и тут же, через неделю, она по его приглашению прилетела на свадьбу в Норвегию, в город Олесунн.
Притом что у тебя на играх всегда есть фотограф, а в зале много известных людей, они не чувствуют себя на твоей игре как на светском мероприятии, им не надо держать особый «светский» образ.
Именно этого я и добиваюсь. Статус гостей очень разный, но там все как бы наравне, некоторые приходят только ко мне и не ходят в другие места, поскольку знают, что у меня на них никто не набросится с какими-то просьбами.
Могу свидетельствовать — помню, как у тебя играл Лен Блаватник, и до него, по большому счету, никого не было дела. Вспомни, пожалуйста, самую яркую игру, конкурс, самый яркий твой ивент. Я понимаю, что это сложный вопрос, но что первое приходит в голову?
Я пока с удовольствием вспоминаю нашу поездку в Мурманск год назад: игра проходила в исторической кают-компании ледокола «Ленин». У меня были долгие согласования с Росатомом, чтобы игра состоялась именно там, а не на территории образовательного центра, куда ходят школьники. Именно в этой кают-компании ничего не происходило со времен Александры Пахмутовой, которая сделала там премьеру песни «Усталая подлодка». Когда туда приехала Басиния Шульман, для нее специально отреставрировали рояль «Красный октябрь». А она специально к этому выступлению ввела в свой репертуар произведение Георгия Свиридова «Время, вперед». Я попросил взять с собой смокинги, все отбрыкивались, но как же это было красиво, когда они поднимались по трапу!
