«Кто-то, кого я знал» (Somebody I Used to Know)
После того, как телеканал закрывает кулинарное реалити, придуманное Элли (Элисон Бри), девушка возвращается на малую родину отвлечься от эфирных неудач. Первым же вечером она милуется со своим бывшим Шоном (Джей Эллис), уходит вместе с ним в загул (как в старые-добрые) и поутру мечтательно рассуждает о романтическом реюнионе. Только на людях экс ее заметно сторонится — оказывается, что у него на носу свадьба. Элли ничего не смущает, ведь перспектива рассорить влюбленных видится ей посильной.
Осознанно неловкий ромком — если стыдно героине, должно быть и аудитории — из касты самоутвердительных путешествий по местам юности: «Неотразимая Тамара», «Бедная богатая девочка», «Свадьба лучшего друга». Ассимилировавшаяся в мегаполисе Элли для местных давно стала чужой — воспоминанием, фамилией в школьном ежегоднике, лицом из телевизора, при виде которого только ленивый не скажет «а она отсюда». По правилам таких отрезвляющих камбэков, ей суждено убедиться в том, что воротить былое — значит его сломать. Не в пример своему режиссерскому дебюту (невнятный Airbnb-хоррор «Кто не спрятался»), Дэйв Франко нежен, дурашлив и свободен, будучи не обремененным надуманных грузом жанровой деконструкции.
Главное беспокойство в бесконфликтной среде этого скромного городка — сама Элли, воспринимающая здешнего «маленького человека» участником своего реалити. Отзывчивые и приветливые соседи (а это примерно все, кого встретишь за утренней прогулкой) даже стареют незаметно, потому что в этих краях ничего не меняется. Но Элли чередует бронебойные журналистские методы, гоняясь за отменой свадьбы, как за сенсацией. Франко удается задержать это осязаемое чувство дежавю, когда видишь более молодых людей, повторяющих в отношениях с партнером/миром свои же глупости и неудачи. Только незадача: вынести в название одноименную песню Gotye (подходящую даже по смыслу) и не использовать в титрах — это, конечно, преступление.
«Что за люди» (You People)
Растяпа Эзра (Джона Хилл) в свободные часы ведет с подружкой (Сэм Джей) навязчивый подкаст о культуре и мечтает оставить костюм успешного брокера в шкафу. Нечаянно приняв темнокожего дизайнера Амиру (Лорен Лондон) за водителя своего убера — никаких предрассудков, правда похожи, — он предлагает извинительный ланч, который они оба принимают за свидание. Вскоре пара съезжается. Дело идет к свадьбе — шапито-знакомство светско-ортодоксальной еврейской семьи Эзры (Джулия Луи-Дрейфус, Дэвид Духовны) и родителей-мусульман Амиры (Эдди Мерфи, Ниа Лонг) неминуемо.
Не фильм, а системная ошибка, увенчанная, наверное, самой стыдной сценой поцелуя в истории кино. Соприкосновение губ Хилла и Лондон отдано на откуп CGI, и их лица, сливаясь, впечатываются друг в друга. Вместо романтической кульминации — жутковатый косплей на «Поцелуй» Мунка в торжественном свадебном интерьере: даже если причиной тому были строгие съемочные COVID-протоколы, в процессе производства других картин 2021 года никому и в голову не пришло мухлевать настолько безыскусно. Эта боязливость и компромиссность съедают и без того аномально неостроумную комедию о предрассудках, авторы которой лоснятся самодовольством, полагая, что свободно и смело развивают проблематику «Угадай, кто придет к обеду?» (и его ремейка). Нет — вместо манифеста о том, что любви неведомы предубеждения, — фильм, выхаживающий стереотипы в традиции бабушкиных анекдотов.
Хип-хоп-монтажные переходы между сценами в стилистике дешевого ютьюб-травелога. Надоедливая болтовня про социальный климат. Мотивирующие речи, так и просящиеся принтом на худи. Если сценаристу Хиллу так пристало хохмить о расизме, стоило бы и правда ограничиться подкастом.
«Элис, дорогая» (Alice, Darling)
Пока за время ресторанного рандеву друзья детства Тесс и Софи (Каньехтио Хорн, Вунми Моссаку) перебиваются бутылкой Chardonnay, Элис (Анна Кендрик) глушит водку с содовой. Она не в порядке. Отлучается в уборную посреди разговора, чтобы сделать неуклюжий нюдс. Покорно тупит в мессенджере. Преждевременно сбегает со встречи, нехотя соглашаясь воссоединиться с компанией в грядущей поездке на озеро — отпраздновать день рождения Тесс. В сельском уединении Элис также не находит покоя — солгав деспотичному бойфренду Саймону (Чарли Каррик), что проведет неделю в рабочей командировке, девушка изводит себя.
Газлайт-эксплуатейшн о невосприимчивости к «звоночкам» и «красным флагам» до тех пор, пока заботливые подруги не выбьют из рук смартфон и не окинут осуждающим взглядом — мол, так, дорогуша, нельзя. Чем привлекателен Саймон? Изображающий доминирующего альфа-самца Каррик напоминает клерка, прошедшего курсы пикапа. Что связывает Элис с Тесс и Софи? Близость откровенно чуждых друг другу девушек с потухшим взглядом предложено принять как данность. Вместо психологизма — физика. Нервозность Элис уходит в исступленную колку дров. Освобождение знаменуется разбитым стеклом саймоновского внедорожника. Подсюжет с поисками пропавшей местной ровесницы (по виду) героини — иносказательные попытки найти себя.
Актриса Кендрик — обладательница характерной внешности деятельной и отзывчивой коллеги по опенспейсу — болезненно страдает, неизбежно вызывая у зрителя потребность пожалеть созависимую героиню. Под тревожную закадровую музыку, заимствованную из какого-нибудь слэшера про праздник кровопускания в доме у озера, Элис накручивает волосы на свой указательный палец (пока тот не станет пунцовым), выдирает пряди клочьями (странно, что сразу не снимает скальп) и шугается видений, где на уродливых крупных планах Саймон произносит очередную гадость. Понятная и пугающая симптоматика при режиссерской/драматургической непригодности становится зацикленным манипулятивным приемом — и чем тогда авторы фильма в своей расчетливости отличаются от карикатурного бойфренда-абьюзера?
«Почти сирота» (Quasi orfano)
Валентино Рокко (Риккардо Скамарчо), основатель — вместе с супругой Костанцей (Виттория Пуччини) — востребованного среди богачей дизайнерского бренда, раздает многозначительные интервью об искусстве, избегая вопросов о своем происхождении. Он называет себя «почти сиротой», с чем, конечно, не согласилась (если бы досматривала передачи до конца) вся его многочисленная родня по фамилии Тарокко, оставшаяся в Апулии. По ошибке получив приглашение на новую выставку Валентино, семья, за исключением принципиально обиженного на сына отца (Адриано Паппалардо), спешно собирается в Милан.
Забавный и самодостаточный ремейк «От семьи не убежишь» Дэни Буна (он здесь в исполнительных продюсерах), ориентированный на итальянский национальный колорит и обаяние региональных недопониманий. Апулийцы, перетаскивая клетчатые хозяйственные сумки, под завязку набитые добром с огорода, задирают головы вверх и удивляются неказистой на вид новой миланской урбанистике. Пригород Бари для них куда понятнее: луга, поля, так и не обветшавшие за несколько веков каменные дома — все естественно и просторно. Если Рокко объявляет, что его предназначение — славить итальянскую красоту, тем же занимается и режиссер Картени, выводя общий знаменатель между двумя параллельными мирами. Ведь даже в хозяйке элитной недвижимости просыпается живой интерес к саженцам, а тепличного миланца можно научить понимать барийские поговорки. Апулийский добродушный задира вырывается из снобистского Валентино свистом (опознавательным для Тарокко), такова его природа. И если во французской версии герой находит баланс между городом и деревней, то в итальянской он задерживается дома, так как если и возвращаться, то только когда сам понимаешь, где тебе лучше.
«Колибри» (Il colibrì)
Уважаемый доктор Марко Каррера (Пьерфранческо Фавино) в час домашнего уединения получает тревожный звонок с неизвестного номера — так вся его жизнь, от начала и до самого конца, проносится перед глазами (нашими).
Судьба человека или новый фильм незаурядного, но избыточного (во всем) режиссера Франчески Аркибуджи, из побочных линий которого мог бы получиться безыдейный сборник рассказов. Умещенный в два с лишним часа сентиментальный многотомник про детство, отрочество, юность, зрелость и старость. Бенефис длиной в несколько декад (экранных) большого итальянского артиста Фавино — ему снова приходится примерить на себя возрастной грим (как, например, в недавнем «Предателе») и изображать легкую мужественную немощь. Пластической старости избегает разве что вечный Нанни Моретти, выглядящий в свои 70 на смутные 40 и играющий здесь персонажа где-то между психотерапевтом и святым. Марко храбро сносит потери. Считает себя отмеченным свыше — чудом не попал в авиакатастрофу. И сквозь года любит одну единственную женщину (Беренис Бежо), с которой осмеливается видеться и обниматься, но все равно держит целибат, ибо это красиво, как в рыцарском романе, и никто не берет на душу грех адюльтера.
Красиво в деталях: когда знакомятся, ориентируясь на «Доктора Живаго» в руках; долго смотрят на бушующее море, если на душе буря; а любовная корреспонденция исчисляется годами. Но беспорядочно на расстоянии. Что объединяет колибри — отсюда и название — и Марко? Количество сил, потраченных на то, чтобы оставаться на одном месте, потому что ему искренне не хочется ничего менять. Сродни колибри и этот фильм: маленький, локальный, но гордый.
