Bert Kreischer: Hey Big Boy
Берт Крайшер внешне напоминает палача из фильмов про позднее Средневековье: сходства добавляет его манера выступать голым по пояс и топорно шутить. Прославился Берт еще в 1997 году, когда журнал Rolling Stone посвятил ему целую статью как самому безбашенному тусовщику Флоридского университета. Крайшер так и не достиг психологической зрелости со времен бесчинств в кампусе — он просто перенес их на сцену. Самая знаменитая история Берта — как во время студенческой поездки по России он ненароком помог русским бандитам ограбить поезд (тогда и получил прозвище «Машина»). Берт раскованно шутит о своих дочерях, о расовых вопросах, обороте оружия и туалетах для трансгендерных людей, балансируя на грани допустимого — и политкорректный Netflix крутит уже второе его шоу. Этот здоровяк с пивным животом отлично играет на собственной уязвимости и на способности зрителей к самоиронии, пока что у него отлично получается.
Ricky Gervais: Humanity
Анфан террибль британского юмора Рики Джервейс прославился как создатель культовых ситкомов «Офис» и «Массовка», но даже те, у кого «нет телевизора», видели его умопомрачительные монологи на церемонии «Золотой глобус». В своем последнем нашумевшем выступлении в качестве ведущего «Глобуса» Джервейс призвал кино- и телезвезд помалкивать на темы политики и культуры, потому что они провели в школе меньше времени, чем Грета Тунберг, и ошеломленная реакция селебов в зале разошлась тогда на мемы. Если не считать этих речей, последние семь лет до Humanity Рики не занимался стендапом — зато теперь от него всему человечеству достается на орехи: кстати, один из самых смешных пассажей этого шоу — как раз об аллергии на орехи — имел самый бешеный резонанс.
Dave Chappelle: Equanimity & The Bird Revelation
В 2016 году Netflix заключил с темным властелином американской комедии Дейвом Шаппеллом контракт на 60 миллионов долларов за пять стендап-шоу. Это было возвращение Дейва в стендап после 12-летнего перерыва — и он вернулся таким же беспардонным и неотесанным, словно за это время не было движения Me Too и нового витка политкорректности. Уже в шоу Sticks and Stones Дейв, как слон в посудной лавке, прошелся по ранимым чувствам различных комьюнити: азиатов, женщин, жертв сексуальных домогательств, представителей ЛГБТ. Заодно он со сцены вступился за своих приятелей Луи Си Кея и Кевина Харта, пострадавших за несоблюдение морального облика. Оскорбленные активисты устроили бурю в соцсетях и сразу сами стали объектом насмешек в его следующем шоу — Dave Chappelle: Equanimity & The Bird Revelation. Критики прогрессивных изданий негодуют, но руководству Netflix эти скандалы только на руку: благодаря им зрительские рейтинги Шаппелла взмывают все выше.
Trevor Noah: Afraid of the Dark
Тревор Ноа — иммигрант из ЮАР и полиглот. Поэтому он часто изображает потешные акценты и шутит о межнациональных отношениях — и как ведущий The Daily Show на Comedy Central, и как стендап-комик. Объектом язвительных тирад Ноа часто оказываются администрация Белого дома, колониализм и шовинизм, но он умудряется говорить обо всем этом без нравоучений и занудства, заставляя хохотать даже республиканцев.
Ali Wong: Baby Cobra
Каждая шутка Али Вонг — пощечина общественному вкусу: она с очаровательной непринужденностью острит про извращенный секс и вагинальные выделения, про свою раннюю половую жизнь и нынешнюю семейную. На заре карьеры для Али было обычным делом спустить штаны на сцене, чтобы добавить шоу перчинки. В 2016 на Netflix вышел ее телевизионный дебют — шоу Baby Cobra, где глубоко беременная Али целый час заставляет зал истерически гоготать над межрасовыми отношениями, феминизмом и сексом. Ее следующее шоу Hard Knock Wife полностью посвящено пикантным подробностям замужества — настолько откровенным, что мужу Али было, по его словам, неловко находиться в зале. Кстати, в прошлом году вышла ее книга Dear Girls: Intimate Tales, Untold Secrets & Advice for Living Your Best Life, где Али обращается к своим малюткам-дочерям. Так вот — детям эту книгу показывать нельзя!
Katherine Ryan: The Glitter Room
Кэтрин уволили из бара Hooters (где она подрабатывала в студенческие годы) за надпись на доске меню Club sandwiches, not seals. Эту шутку не перевести на русский, но она становится смешной, если вспомнить, что club означает «бить, оглушать», а seals — «морские котики». Этот случай, собственно, и подтолкнул Кэтрин к идее зарабатывать шутками, а не сэндвичами. Она с трогательным сарказмом рассказывает о жизни матери-одиночки на основе личного опыта, бережно — о взрослении дочери и весьма бесцеремонно — о мужчинах, которых описывает как причудливый каприз природы. Теперь Кэтрин не только стендап-комик, но и сценарист сериала Netflix The Duchess — а прошлой осенью взломщик пытался украсть из ее дома рукопись сценария, но его героически отстоял партнер Кэтрин по имени Бобби. Теперь она рассматривает его (Бобби, не взломщика) как потенциального бойфренда — но ее шутки о мужчинах по-прежнему безжалостны.
Jim Jefferies: This Is Me Now
Австралийский хулиган Джим Джеффрис стал более осторожным в выражениях, чем в эпоху Alcoholocaust (2010) или Contraband (2008), но все равно остается одним из самых разнузданных комиков англо-саксонского мира. В США он шутит про контроль над оружием, в Англии — про Брекзит, в Израиле — про террористов и Галь Гадот и, будучи австралийцем, всегда умудряется подать самые болезненные проблемы под неожиданным углом — с позиции слегка подвыпившего, но острого на язык антипода. Джеффрис по-прежнему не расстается на сцене с пивом и все так же охотно потчует рассказами о своих наркотических и алкогольных похождениях, а заодно успевает пройтись по голливудским знаменитостям, цензуре и ненавистным ему миллениалам. Джим признается, что его главный талант — на голубом глазу говорить вещи, которые вне контекста сцены считаются совершенно недопустимыми.
Anthony Jeselnik: Fire in the Maternity Ward
Энтони Джеселник обрел себя в той проклятой богом области комедии, которая относится к черному юмору, как экстремальный блэк-металл — к классическому року. С убийственным, хладнокровным цинизмом он вещает о домашнем насилии, неизлечимых болезнях, детской смертности, медленно погружая публику в извращенное наслаждение абсурдной чудовищностью бытия. Звезда Джеселника взошла в 2016 году, когда он принял участие в знаменитой «прожарке» Дональда Трампа на Comedy Central. В числе прочего он выдал: «Разница между вами и Майклом Дугласом в "Уолл-стрит" — никто не станет горевать, когда у вас найдут рак». Для Джеселника не существует запретных тем или авторитетов. Свой творческий метод он однажды выразил фразой: «Я не играю адвоката дьявола — я и есть дьявол».
Iliza Shlesinger: Elder Millennial
В свои 36 Элайза Шлезингер — ветеран Netflix: на канале можно посмотреть целых пять ее часовых стендап-выступлений и запущенное в феврале многосерийное The Iliza Shlesinger Sketch Show. Элайза отличается своей темпераментной артистической подачей: она рычит, визжит, хрюкает, ползает мостиком, как героиня хоррора, и тараторит скороговорки с пулеметной скоростью, не давая аудитории перевести дух от истерического смеха. Ее излюбленные темы — фанатичные феминистки (Элайза называет себя «настоящей феминисткой»), отношения (она считает себя знатоком этой темы) и собственный возраст (себя Шлезингер именует «старшим миллениалом»). Костяк аудитории Элайзы — женщины, и они же — главная мишень ее сатиры. В период карантина она сосредоточилась на своем инстаграме* , где вместе с мужем — шеф-поваром Ноа Галютеном — раскрывает секреты домашней кулинарии, умудряясь острить даже о гречневой лапше.
Neal Brennan: 3 Mics
Нил Бреннан был одним из создателей культовой серии скетчей Chappelle’s Show и уже тогда, в 2003 году, стал гуру для главных комедиографов Америки — от Криса Рока до Сета Майерса. С тех пор он создал огромное количество материала как автор и продюсер, но лишь недавно получил массовое признание как артист — прежде всего благодаря шоу 3 Mics на Netflix. Щуплый очкарик Бреннан, в первую очередь, вызывает в памяти образ своего кумира Вуди Аллена — городского неврастеника с устало-саркастическим взглядом на жизнь — особенно когда шутит на тему собственной клинической депрессии или сравнивает католическое воспитание с игрой на тромбоне в школьном оркестре.
