Suprêmes
Чуваки из парижского пригорода Сен-Дени проводят время на улицах и спят на лавках, накрывшись газетой Libération. Они — Kool Shen (Шандор Фунтек из «Кандиша: Демон мести») и JoeyStarr (Тео Кристин) — будущие рэп-звезды французского дуо Suprême NTM.
Ребята начинают писать жесткие и злободневные тексты о терках с полицией и стрит-лайфе. Однажды в родной двор к ним приходит пресс-атташе Жан-Поля Готье и предлагает заняться продвижением их музыки. Парни хихикают над эксцентричным гостем, но на авантюру соглашаются.
Конечно, Suprêmes, показанный в рамках 74-го Каннского кинофестиваля, — штука для поклонников классиков французского хип-хопа. Недурно стилизованная, приятная глазу открытка Парижа из 90-х. У нас бы такой фильм про условную группу Centr, сделанный с той же долей художественной глубины, со всех сторон облобызали бы и назвали многообещающим молодым кино. Во Франции же это просто байопик, который теряется за десятками других, более смелых и круто написанных фильмов Каннского фестиваля.
Пусть Suprêmes местами и нудноват, но несет в целом небезынтересный месседж о том, что уличная культура станет невозможной, если не будет против чего протестовать, liberté — безусловно, возглас стремления, но, кажется, совсем не конечная цель бойких панчей. Ведь так устроен мир, и его равновесие, к сожалению, — вопрос законов дикой природы. Париж хоть и в огне, но Paris nous appartient, уличное искусство рождается вопреки и живет в столкновении. Так было, есть и будет. А вот Suprêmes этой наглости и безапелляционной дерзости недостает. И поэтому он — скорее не бойкая иллюстрация к крутому и важному тезису.
«Хорошая мать» (Bonne Mère)
Марсель наших дней. Нора (Халима Бенхамед) — трудолюбивая и небезразличная мать, воспитывает сына, угодившего за решетку, дочь, в поисках заработков решившуюся стать госпожой в БДСМ-практике, и очаровательную внучку. Сама Нора убирает лайнеры перевозчика Air Corsica и всеми силами старается свести концы с концами, чтобы оплатить сыну адвоката.
Bonne Mère — хорошо известное прозвище базилики Нотр-Дам-де-ла-Гард, возвышающейся над Марселем, на которую украдкой поглядывает главная героиня. Режиссерка Афсиа Эрзи, дебют которой «Ты заслуживаешь любви» мы показывали в рамках фестиваля «Москино x SRSLY: Vive la France», и сама росла в неполной семье, а ее мать воспитывала четверых детей. Поэтому, естественно, вопросы, которые задает себе главная героиня, что называется, прожиты. Эрзи было важно рассказать историю марсельской жизни через призму сильной женской героини максимально естественно. Она работает с непрофессиональными актерами. А фильм, кстати, получил приз секции «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля за лучший актерский ансамбль. Герои читают рэп в режимном свете в постзакатный час. Любят, живут, ждут. Каждый ищет близкое плечо, но самым родным в итоге оказывается плечо родной матери. Ведь что может быть нежнее родительского назидания модному подростку в форме футбольного клуба «Марсель»: «Шапку сними в доме. Думаешь, снег с потолка пойдет?»
«Белая ворона» (La Pièce rapportée)
Дорого и слегка безвкусно одетый мужчина (Филипп Катрин) знакомится с работницей парижского метрополитена Авой (Анаис Демустье). Парочка быстро проявляет друг к другу взаимные чувства, наступает время знакомства с матерью, Аделаидой Шато-Тетар (Жозиан Баласко), аристократкой, явно не разделяющей энтузиазм сына. Ну, действительно, как человек, ездящий с водителем на Rolls-Royce, может жениться на контролере билетов? А вдруг у нее в роду ген бедности?
«Белая ворона» — перевод устойчивого во французском языке выражения Pièce rapportée. Дословно — заплатки, которой в семье Шато-Тетар оказывается Ава. Фильм основан на восьмистраничном рассказе «Должен быть наследник» Ноэль Ренод, вышедшем в журнале Bonne Soirée Magazine в 80-х. И начинается с дисклеймера, что в названии картины гласных букв столько же, сколько и согласных. Интонация настраивает, что приколами над дайверсити дело не кончится. Дальше будет и отстрел желтых жилетов на охоте, и издевки над парижской инфраструктурой, особенно режиссеру нравится ногтем поддевать незначительные детали: работник метрополитена не может передать пассажиру карту через узкий проем стекла, карта превращается в нарезанную бумагу. И шутки в духе: «Мой дед поднялся на социальном лифте, потому что он делал лифты для Эйфелевой башни». Озорное @#$ачество — вполне распространенная вещь во французском кино, как, в общем-то, и в русском, только во Франции она иногда переливается синефилией. Синефилы как раз и полюбили режиссера Антонина Перетжатко, известного в узких кругах. Хотя Перетжатко сам немножечко политый поливальщик из фильма братьев Люмьер, и юмор его поначалу рабоче-крестьянский, потому что смеяться так над парижскими аристократами может не парижанин и не уроженец Гренобля, а прямо-таки любой, для кого французы — не более чем лягушатники. Но чем дальше, тем лучше, в дефюнесовской и бурвиллевской традиции. Появляется «Роман с контрабасом» Антона Чехова в вольном исполнении, виньеточные придумки, опять же, Перетжатко ухватывает незначительное куда интереснее, чем когда льет шутками из шланга. Ему удаются детали, которые зачастую французское кино обходит как бы за будничной ненадобностью. К примеру, сценки из парижского метро и свидания в сводах Эйфелевой башни. Поклонникам лирической наивности «Амели» и декоративного фарса Уэса Андерсона, скорее всего, «Белая ворона» придется по нраву, но видали, честно говоря, как потоньше (Жак Тати), так и пожирнее (Брюно Дюмон времен «В тихом омуте», «Кровавые апельсины» Жан-Кристофа Мерисса etc). Поэтому пусть и безделица, но запоминающаяся.
