Ярванди выступает против миграции и глобализации. И Изабеллу любят в России.
Впервые об Изабелле Ярванди услышали 9 декабря 2018 года — в тот день она выступила на акции «желтых жилетов» в своем родном Гетеборге. Тогда активистка резко высказалась против подписания Глобального договора о миграции и заявила, что многих беженцев стоило бы депортировать из Швеции. Примерно в то же самое время в Katerina Magasin была опубликована статья, в которой Ярванди осудила действия местного парламента — за то, что он делает с «некогда бывшей великой страной». С выходом журнала популярность активистки начала расти, особенно в кругу тех людей, что разделяют правые настроения и традиционные ценности — например, в России. Да и в родной Швеции у Ярванди нашлась аудитория — спасибо росту популярности местной националистической партии Sverigedemokraterna («Шведские демократы»).
Мать Изабеллы шведка, а отец — уроженец Ирана. Вместе с родителями она выросла в «гетто» и училась в школе, где изнасилования были частым явлением. Там же сталкивалась и с конфликтами на национальной почве — и поэтому, по словам Изабеллы, она знает, к чему приводит «неконтролируемая миграция». Активистка считает, что среди прибывших в Швецию много тех, кто становится преступником. В своей речи Ярванди рассказывает, что из-за людей в эмиграции в стране появились проблемы с домогательствами, групповыми изнасилованиями, убийствами, ростом цен на жилье и наркотиками. Активистку беспокоит даже то, что приезжие пользуются общественным транспортом и не покупают билеты.
Кажется странным, что Изабеллу противопоставляют Грете Тунберг: первая никак не высказывается об экологии, а вторая ничего не говорит о «пропаганде ЛГБТ в школах» и легализации однополых браков, против которых выступает Ярванди. Пока взаимодействие двух шведских активисток ограничивается социальными сетями Изабеллы, где она иногда комментирует записи своей «коллеги» или выкладывает про нее мемы себе в истории.
Сейчас Изабеллу можно найти в твиттере (@izabellanilsso1), «ВКонтакте» (vk.com/id568320941) и инстаграме* (@izabellanilssonjarvandi). Первый ее аккаунт в Twitter был удален: администрация Сети не объяснила почему, но есть мнение, что это произошло из-за негативного отношения активистки к гендерному просвещению школьников. Вот, например, один из твитов на ее удаленном аккаунте: «Шведские детские сады и их книги: "Я Белла — девочка с пенисом", "А я Линус — мальчик с вагиной", "А я Тинтин и Эльза — я мальчик и девочка, или что-то между"».
Но при этом Ярванди сложно назвать ярой противницей ЛГБТ и феминизма, как пишут многие источники: в основном, ее позиция заключается в том, что темы многообразия гендеров и равноценности сексуальных ориентаций должны быть выведены за пределы школы, потому что они отвлекают учеников от их главной задачи — изучения разных наук.
Сейчас Изабелла все меньше участвует в публичных выступлениях (говорит, сталкивается с большой волной негатива в свою сторону) и больше делится своей позицией в социальных сетях. Несмотря на то, что выступает за защиту женщин, пострадавших от насилия, сама она часто рассуждает о негативных последствиях радикального феминизма, называя его способом для государства заработать денег. Впрочем, мы задали все интересующие нас вопросы Изабелле лично — активистка оказалась дружелюбной и ответила на них быстро.
Ты помнишь свое первое публичное выступление? Тебе было страшно?
Я отлично помню свою первую речь. На улице было холодно, и я, кажется, была последней из выступающих. Политическая ситуация в стране расстраивала меня очень давно. Я чувствовала, что это все зашло слишком далеко, у меня было абсолютное ощущение собственной правоты. Большинство моих друзей уже знали о моем мнении, в школе надо мной издевались, я устала от всех этих людей вокруг меня. Поэтому мне было все равно, что подумают те, кто уже и так плохо обо мне отзываются. Я, конечно, не думала, что моя речь получит такую положительную обратную связь и что я вообще буду продолжать свою деятельность.
Расскажи больше о своих целях. Чего ты хочешь добиться?
Для меня идеальный мир — это тот, в котором люди, выходя на улицу, чувствуют себя в безопасности; где мы доверяем людям, живущим вместе с нами. Это также мир, где одна этническая группа не вытесняет другую, как, например, это сейчас происходит в Европе. Я хотела бы видеть мир, в котором люди принимают свою индивидуальность и гордятся ей. Там, где мы не навязываем мужественность женщинам или женственность мужчинам, даже если учитывать, что существуют люди, которые не хотят придерживаться традиционных порядков.
Кроме того, я мечтаю о мире, где существует свобода слова, где можно ставить под сомнение истины и открыто излагать факты, которые могут быть неприятны правительству. Однако изменить весь мир довольно сложно. Но если каждый будет бороться за такой мир в той стране, где он живет, это станет более вероятно.
Ты следишь за кем-нибудь из российских активистов?
Нет, я не слежу за русскими и с самого начала не знала ни одного восточноевропейского активиста. Дело в языковом барьере. Но недавно я начала следить за некоторыми журналистами или активистами, которые связывались со мной. У них, как мне кажется, хороший контент!
В одном из своих интервью ты говорила, что читаешь очень много негатива о себе в интернете. Как ты с этим справляешься?
Я думаю, что это то, к чему можно привыкнуть. Вначале я очень расстраивалась, когда люди, которых я знаю в реальной жизни, осуждали меня за мое мнение. Впрочем, когда тебе пишут плохие вещи в интернете, бесполезно защищать себя, потому что кто знает, что заставило их написать это? Если кто-то приходит с реальной критикой или с другой точкой зрения, то мне интересно обратить на это свое внимание, мне нравится учиться. Да и вообще, если вы выйдете с публичной речью о политике, моде или даже музыке, у вас в конечном итоге появятся среди подписчиков какие-то действительно странные люди, которые начнут писать вам комментарии или в директ. Это часть игры! Но что меня очень раздражает, так это когда учителя указывают на мою активность. Это не имеет ничего общего с тем, что я делаю в школе!
Как правой активисткой может быть девушка, родившаяся в семье шведки и иранца?
Я думаю, что моя позиция для меня (и для большинства людей, разделяющих ее) вовсе не о том, чтобы быть против иммигрантов. Речь идет о том, чтобы выступать против концепции массовой иммиграции и людей у власти, которые так безответственно относятся к политике и экономике страны.
Кроме того, я действительно этнический националист, но это не значит, что в Швеции должно быть ноль иммигрантов. Это означает то, что для сохранности нашей культуры их просто должно быть меньше, чем есть сейчас и появилось за последние годы (за 2019 год Швеция приняла 115 тысяч иммигрантов. — Прим. SRSLY).
На мой взгляд, для всех, кто планирует жить в Швеции (особенно для меня и моих родителей), было бы очень странно хотеть разрушить экономику, благосостояние и безопасность этой страны в угоду приезжим.
Почему тебя так сильно волнует тема сексуального воспитания в школах?
Я не вижу ничего плохого в сексуальном образовании для подростков, тем более это тема, которую вряд ли получится долго скрывать. Мой триггер здесь — то, что в Швеции люди (иногда даже малыши) говорят, что на самом деле они могут быть другого пола. Даже школы внушают детям, что они могут быть небинарными персонами.
В Швеции мы говорим маленьким детям, которые еще в полной мере не понимают таких сложных идей, что, если они больше чувствуют себя на противоположный пол, то они, возможно, должны сделать в будущем трансгендерный переход. Мы даже позволяем детям принимать гормональные таблетки. Это дети, которые никогда не смогли бы принять такое решение самостоятельно, и именно поэтому мы не позволяем им пить алкоголь или делать татуировки, как им нравится. Даже не «им», а «нам», потому что я тоже не могу делать этого по закону (на момент публикации статьи Изабелле 16 лет, а совершеннолетие в Швеции наступает после 18 лет. — Прим. SRSLY).
Опять же, мы говорим детям о сексе, но редко рассказываем им о его эмоциональных и психологических последствиях. Я думаю, это тоже огромная ошибка — ведь большинство людей, вероятно, согласятся со мной, когда я скажу, что мы живем в культуре сцепления (с англ. hook-up culture, то есть культура, во главе которой стоит «рациональная форма сексуальных отношений, чисто физическая по природе» или же секс без отношений или искренних чувств между партнерами. — Прим. SRSLY).
Тебя постоянно сравнивают с Гретой. Скажи, тебе хотелось бы с ней встретиться?
Мне бы очень хотелось нашей встречи. Посмотреть, как она выглядит, поговорить о том, что она чувствует по поводу своего активизма. Даже спросить ее о том, насколько далеко мы должны пойти, чтобы предотвратить климатические изменения. Мы со сторонниками ее движения мыслим одинаково по поводу разных вещей: то, что они чувствуют в отношении изменения климата, вероятно, похоже на то, что я чувствую в отношении миграции и общих изменений во многих европейских обществах. Было бы неплохо поделиться с ней моими взглядами и посмотреть, поймет ли она хоть что-нибудь, или же примкнет к мнению большинства журналистов и знаменитостей, которые ее поддерживают.
