Мы выбрали семерых самых перспективных, на наш взгляд, молодых российских художников, чтобы узнать, чем они живут и дышат, от чего страдают и какие идеи их волнуют. В итоге получился не только разговор по душам, но и немного исследование на тему того, почему русское искусство не востребовано в мире и как к нему относятся за рубежом. Немного гид для начинающих художников с ответами на насущные вопросы: какое образование выбрать, как попасть на зарубежную выставку, можно ли заработать на своем творчестве и сколько, и, вообще, что делать и куда бежать, если у тебя есть талант. Получилось очень много знаков, но обещаем, что все по делу.
Альбина Мохрякова, 30 лет, автор видео, инсталляций и перформативных работ
Альбина родилась в Иркутской области, в городе Братске, но живет и работает в Москве. Окончила факультет филологии Новосибирского государственного университета и Школу фотографии и мультимедиа им. А. Родченко (мастерская видео-арта Кирилла Преображенского и Дмитрия Венкова). В 2019 году стала победительницей премии Кандинского в номинации «Молодой художник. Проект года». Дважды представляла Россию на выставке молодых художников Artagon в Париже. В 2020 году участвовала в 2-й Триеннале российского современного искусства в «Гараже», где сделала одну из самых заметных работ в жанре видео, который только набирает обороты. Кураторы отметили продюсерский и режиссерские таланты Альбины, которая, обладая небольшими ресурсами, может делать мощные по касту и продакшену произведения. Сейчас коллекционеров видео не так много, но в целом это перспективная история с точки зрения инвестиций: с одной стороны, такие работы занимают мало места, с другой — их можно показывать. В октябре-ноябре видео Альбины можно увидеть на выставке Номинантов премии Кандинского в МОММА.
Кто такой современный художник
Мне кажется, если говорить о базовых понятиях и принципах, художник остался тем же, кем и был всегда. Его главная задача (или цель, или призвание, или миссия — можно назвать это как угодно) в моем представлении — запечатлеть мир здесь и сейчас при помощи визуального образа. Этим мы отличаемся от писателей, журналистов, поэтов, блогеров и т. п. Современный художник обращает внимание общества на актуальные темы и проблемы нашего времени. Правда, мы не особо востребованы в нашей стране. Поэтому быть художником в России — это смелый шаг, ведь никто тебе ничего не обещает.
Как современному художнику заявить о себе
Если бы мне задали этот вопрос буквально полгода назад, то я бы ответила по-другому. Но совсем недавно у меня сформировалось новое ощущение, которое еще не окрепло. Я считаю, что сейчас начинают устаревать те способы продвижения и репрезентации, которые были раньше. И самыми главными конкурентами современного художника стали блогеры. Они тоже создают образы, работают над контентом, при этом часто ориентируются на алгоритмы соцсетей и SMM-продвижение. Мне кажется, что для художника соцсети стали новым местом, куда можно прийти и заявить о себе. Теперь, чтобы о тебе узнали, вовсе необязательно приезжать в Москву.
Сейчас возник тренд на инстаграм* - и NFT-художников, работают продажи искусства через соцсети. Те формы, которые создает тикток, намного прогрессивнее и больше отражают нашу действительность. На мой взгляд, во многом художники не успевают за временем, поэтому они теряют свою актуальность. А вот контент-мейкеры, блогеры, креаторы в медиа — все они, так скажем, на острие. Я бы предложила начинающим художникам держать в фокусе эту сферу для реализации проектов.
Как отличить хорошее современное искусство от плохого
На сегодняшний день таких критериев нет. У категории «хорошее» есть масса нюансов: имя автора и его уникальная художественная судьба, цена, количество просмотров. Все зависит от контекста, в котором находится произведение и в котором его оценивают. Например, одним из новых критериев становятся фолловеры художника в соцсетях.
Если говорить обо мне, то для меня важны мои личные ощущения. Сначала я эмоционально подключаюсь к произведению. Я могу его не понимать, но оно может понравится с первой минуты. Потом рационально: изучаю контекст проекта, тему, с которой работает автор, анализирую с точки зрения истории искусства и современной повестки. Для меня дополнительно работает критерий качества работы, я люблю пластичность — даже в видео.
О своих ориентирах в мире искусства
В разные периоды жизни они менялись, и так продолжается до сих пор. Поэтому я не могу назвать конкретные имена, кроме некоторых классиков: таких как Мэтью Барни, Харун Фароки и Пьер Юиг. Для меня ориентир в мире искусства чаще выставки и кураторы, которые открывают новые имена художников. У меня была мечта попасть на Documenta (выставка современного искусства, ежегодно проходящая в немецком городе Кассель. — Прим. SRSLY) — это важная выставка в мире искусства. Там всегда самое актуальное и интересное. Например, всего несколько российских художников участвовали в ней, среди которых был Кирилл Преображенский, поэтому я пошла учиться в его мастерскую видео-арта.
О том, как молодому современному художнику попасть на международную выставку
В 2016 году наше видео с Никитой Шоховым и Андреем Качаляном попало на выставку в Нью-Йорке. Она проходила в формате резиденции Роберта Уилсона, театрального режиссера, который раз в несколько лет приглашает художников со всего мира. Чтобы оказаться там, мы просто подали заявку, когда был объявлен конкурс. На выставке мы презентовали наше видео, которое снимали на нудистских пляжах. Никита отправил заявку в резиденцию Роберта Уилсона, и мы прошли. В итоге получилась масштабная видеоинсталляция в лесу с двенадцатью большими плазмами.
Самый простой и прямой путь для молодого художника попасть на международную выставку — следить за тем, какие проходят опен-коллы и отправлять туда заявки. В моей практике это самый частый и хороший способ, чтобы оказаться в международном контексте.
О своей самой большой творческой амбиции
Сейчас я хочу сделать свою персональную выставку, снять еще один документальный фильм для стриминговой платформы или бренда и поучаствовать в зарубежных выставках. Моя творческая амбиция — пробовать всё и сразу, бывать в нескольких местах и коммьюнити одновременно. Я не ограничиваю себя карьерой только в арт-мире.
О том, как воспринимают русское искусство за рубежом
У меня есть работа на эту тему. В Париже я показала перформанс под названием VOULEZ-VOUS COUCHER AVEC MOI?(«Хотели бы вы со мной спать?» — Прим. SRSLY), где я в красивом вечернем платьем в течение часа ползала на четвереньках перед французской публикой. На мой взгляд, именно так воспринимают русское искусство в Европе. Мы, художники из России, хотим привлечь внимание зарубежной публики, а она нас игнорирует. Если вы посмотрите запись моего перформанса, то там видно, что никто не обращает на меня внимания. Вот таким же мне кажется восприятие русского искусства за рубежом.
Но искусство в России разное и нельзя всех художников унифицировать. Когда я ездила в Дюссельдорф и в Берлин, чтобы посмотреть выставки студентов-выпускников местных арт-школ, я была разочарована, поэтому решила туда не поступать. Работы были похожи одна на другую. Для меня это был показатель, что там не стоит учиться. Я поняла, что работы, которые мы показывали в школе Родченко, были намного экспрессивнее и оригинальнее. Я испытала культурный шок от того, что российское искусство интереснее западного. Тогда я сделала вывод: не нужно ни на кого ориентироваться, а стоит делать то, что нравится именно тебе.
Думаю, к российскому искусству уже давно не относятся как к чему-то специфическому. Оно вполне вписывается в контекст европейского. Я общалась с западными кураторами, которые посмотрели работы молодых российских художников, и остались под большим впечатлением, но, к сожалению, по ряду причин им сложно найти финансирование для выставки русского искусства.
О том, сколько денег в России приносит искусство
Финансовая составляющая зависит, во-первых, от формата, в котором вы работаете, и от того, насколько легко ваше искусство продавать, — например, видео почти невозможно. Второй фактор — ваши навыки общения: сможете ли вы найти общий язык одновременно с кураторами, критиками и галеристами. Наконец, конечно же, никто не отменяет талант. Но я дала бы такой реалистичный ответ: большинство художников не зарабатывает на своем искусстве, и у многих есть официальная или неофициальная работа — особенно на начальном этапе.
В России сложно жить только на заработки от искусства. Коллекционеров немного, тем более молодого искусства. На Западе похожая история. Можно посмотреть на эту тему фильм «У всего есть своя цена» — в нем как раз рассказано, что только 1% художников по-настоящему нормально зарабатывает, остальные 99% — где-то на периферии. Поэтому, если выбирать классический путь в искусстве, нужно быть готовым к тому, что придется еще и работать. И это не всегда плохо. Я, например, работала и продолжаю работать, потому что искусство мне не приносит большого дохода. А если идти по такому новому пути, как инстаграм* или тикток, то, возможно, проблем с деньгами не будет.
Зачем художнику нужны выставки
Современный художник, как правило, мыслит проектами, поэтому ему важно, во-первых, увидеть реализацию своей идеи в реальном мире: в масштабе, с материалами, которые можно осязать. Пока нет запроса на выставку, реализовать идею достаточно сложно. Во-вторых, выставка — это важная встреча со зрителем и арт-сообществом. При этом всегда интересно сравнивать реакцию посетителей музея и профессионалов. В-третьих, если это групповая выставка, то можно увидеть свою работу в контексте кураторского высказывания и оказаться с другими авторами в диалоге.
Обобщая, можно сказать, что выставки нужны для того, чтобы сохранять профессиональный тонус, делать новые работы, обсуждать свое творчество с арт-сообществом и зрителями. Помимо того, что выставки помогают развитию карьеры, еще они дарят воодушевление и радость. Каждая выставка для меня — это большое событие и сильные эмоции. Кроме того, когда художник выходит на профессиональный уровень, то выставки воспринимаются как работа, за которую он получает или должен получать гонорар.
Идеи, которые волнуют прямо сейчас
Последняя тема, которой я интересовалась, связана с постправдой, фейками и алгоритмами в соцсетях. Совсем недавно эти идеи воплотились в документальном фильме «Правда или действие», который я сняла для Яндекс.Кью. Это моя первая коллаборация с брендом, и мне она нравится. Фильм можно посмотреть в YouTube и «Кинопоиске».
Как научиться понимать современное искусство
Современное искусство кажется сложным, и в каком-то смысле оно действительно такое. Для начала достаточно ходить на выставки и отмечать, что тебе нравится, а что нет, потом анализировать. Главное — это любопытство и интерес. Даже если нет желания углубляться, нужно верить своей собственной интуиции. Полезно слушать экскурсоводов и общаться с художниками или медиаторами. Не понимать — это абсолютно нормально. Потому что гипотетически есть вероятность, что вы встретили плохое искусство. Например, я прихожу на выставки и не все произведения мне понятны.
Юлия Шафаростова, 30 лет, занимается графикой, инсталляцией и фотографией
Юлия — выпускница самопровозглашенного Краснодарского института современного искусства (КИСИ), живет и работает в Краснодаре. На ее счету персональная выставка «Фонтаны Бачикистана» в галерее «Алиса» (Москва) в 2021 году, выставка me(a)ss — в галерее fftn (Санкт-Петербург) в 2019-м, а также «Ненависть к поэзии», которая состоялась в галерее «Вершина Культуры» (Краснодар) в 2018 году. Участвовала во многих групповых проектах: «Ничего не происходит» (Центр современного искусства «Типография», Краснодар, 2019), «Параллельный рейс» (выставка в троллейбусах Новороссийска, 2019), «Ковчег Культуры» (кладбище барж на реке Кубань, Краснодар, 2019), «Море волнуется раз» (Центр современного искусства «Типография», Краснодар, 2020), «Ты меня найдешь» (Центр современного искусства «Типография», Краснодар, 2021), 2-я Триеннале российского современного искусства, проект «Бачикистан» (Музей современного искусства «Гараж», Москва, 2020). Также работает в составе Художественного Кооператива «Бусинки».
Кто такой современный художник
Наверное, я бы ответила, что это такой художник, который работает с современностью, с актуальной повесткой, причем неважно какой — политической, бытовой, философской… Он говорит о том, о чем важно сказать именно сейчас. Лично у меня процесс выбора, когда я пыталась определиться с тем, о чем говорить и какими средствами выражать, был длительным. Мое искусство вертится вокруг меня и вокруг того, что со мной происходит, вокруг места, в котором живу. Для меня очень важно быть честной и искренней в искусстве и оставаться на сто процентов вовлеченной в то, что я делаю.
О том, нужно ли молодому художнику жить и работать в Москве или Санкт-Петербурге
На мой взгляд, нет однозначного ответа на этот вопрос. Во-первых, лично для меня важно жить в своем городе, как, думаю, и для многих других художников. Но должна быть определенная среда, чтобы появилась возможность развиваться. В Краснодаре довольно мощное художественное движение. Оно возникло в том числе благодаря группировке ЗИП (@zipgroup), которая открыла Краснодарский институт современного искусства (КИСИ) и стала брать учеников. Собственно, я попала туда, и так начался мой путь в современном искусстве.
Но есть второй аспект: конечно же, как это ни прискорбно, но все самые, скажем так, важные вещи делаются через Москву. Я могла бы еще примерно миллион лет ковыряться в Краснодаре, но ощутимым толчком для меня стало то, что я побывала в столице, став резидентом мастерских «Гаража» и познакомившись там с теми людьми, которые сейчас делают все самое актуальное в России. Если резюмировать, то я бы ответила на вопрос так: можно жить в своём городе, но нужно иметь возможность время от времени выбираться в Москву, чтобы заводить там знакомства, и тогда все будет складываться хорошо.
Если человек понимает, что у него есть способности и он хочет развиваться, но в своем городе не нашел художественную среду, то можно пойти по пути группировки ЗИП и организовать собственное движение. Естественно, тут и временные, и трудозатраты. Но это, во-первых, круто, а во-вторых, мне кажется, что в принципе сейчас — тренд на регионы (хотя мне самой такое выражение не нравится, но не знаю, как сказать лучше). То есть, когда художник живет и работает в небольшом городе, ему теперь довольно просто заявить о себе и заручиться поддержкой институции, поскольку на это направляются силы, средства и внимание. В общем, если характер достаточно пробивной, то и в регионе можно создать художественную среду и начать делать мероприятия, но если нет и хочется в готовую попасть — то тогда да, скорее всего лучше переехать в Москву или Санкт-Петербург.
О том, нужны ли современному художнику соцсети
Это зависит от каждого конкретного человека. Я, можно сказать, никак не занимаюсь соцсетями для продаж и продвижения. У меня есть страницы в инстаграме* (@nekartinki) и на фейсбуке* . Я выкладываю туда не только свои работы, но и селфи, кадры из жизни… Лично для меня соцсети — это не инструмент для продвижения. Для кого-то, вероятно, наоборот — тут, наверное, многое зависит от того, что именно ты производишь. Я как художник сейчас не сильно нацелена на то, чтобы понравиться широкой публике. Но тем, кто работает в другом направлении, наверное, соцсети помогут. Все прекрасно знают, что существует Покрас Лампас, который, возможно, именно благодаря соцсетям и прославился.
Зачем художнику нужны выставки
Само собой, для любого художника важно, чтобы его произведения видели люди из профессиональной среды и прочая заинтересованная публика. У меня нет особых сформулированных амбиций насчет того, где бы мне хотелось выставиться. Я работаю с теми ресурсами, которые у меня есть на данный момент. Не особо переживаю на тему того, что у меня нет определенных возможностей или связей, но когда они появляются, то применяю их. Мне хотелось выставиться в «Гараже» — и я сделала это. Недавно у меня была персональная выставка в галерее «Алиса» (@alisaartgallery) в пространстве Cube Moscow. Пока не загадываю, что дальше, если честно, — просто продолжаю работать.
Как современному художнику заявить о себе
В «Гараж» я попала по рекомендации группировки ЗИП. Чтобы тебя заметили, нужно общаться с другими художниками, которые, в свою очередь, могут представить тебя куратором. Это всё — большая профессиональная среда. Еще не стоит забывать про опен-коллы, за ними стоит следить и подавать туда заявки — это тоже может помочь получить предложения и знакомства. Даже если по итогу тебя не возьмут на конкретную выставку, то все равно увидят твое портфолио и, может быть, приметят для чего-то другого. А не так, что ты пришел в «Гараж»: мол, вот я художник, посмотрите мое портфолио — это никому на@?!# не надо.
О своих ориентирах в мире искусства
Мне нравятся те художники, которые сами организовывают движ, а не ждут, пока их пригласит супергалерея или счастливая звезда с неба упадет. Они просто берут и делают то, что нравится, — открывают пространство, самоорганизовываются, устраивают выставки, приглашают других художников… Это то, к чему я тоже всех всегда призываю.
Если честно, я впадаю в ступор, когда просят выделить кого-то из художников, кто кажется мне интересным, потому что классных ребят действительно очень много. Но я бы хотела упомянуть своего друга — художника Пашу Безора (@bezor_2019), который сейчас живет в Петербурге. Он занимается граффити и рисует картины. Они с друзьями открыли пространство Invalid House (@invalid.house) и занимаются в нем работой, выставками, мероприятиями, приглашают других художников.
Вообще, я в принципе считаю суперважными для художников коллективность и перераспределение ресурсов — ты делишься с друзьями тем, что есть у тебя, а они в свою очередь с тобой тем, что есть у них. Сообща вы сможете вместе делать что-то классное. А если ты будешь думать только о себе, то у вас вряд ли получится хорошее сообщество, и спектр возможностей сразу резко схлопнется, потому что не будет этой большой сети знакомств.
О том, сколько денег в России приносит искусство
Когда я только начинала, у меня была постоянная работа, которая приносила основной доход. Но тут палка о двух концах, потому что, пока зарабатываешь в другом месте, ты воспринимаешь свою художественную деятельность больше как к хобби и не чувствуешь в полной мере ответственности за то, что делаешь. У меня так продолжалось довольно долго. Когда начался карантин, я потеряла работу и осталась совсем без дохода. Сейчас он у меня маленький и нестабильный, потому что пока я начинающий художник и мои работы не представлены в известных коллекциях. Но по сути это идеальная ситуация, чтобы начать зарабатывать на своем искусстве.
Доход художник получает, когда покупают его работы, и у меня время от времени что-то продается, а еще появляются небольшие гонорары за участие в выставках. Сейчас такая ситуация, что я получаю скромные суммы и нахожусь в довольно уязвимом положении. И молодому художнику нужно быть готовым к тому, что у него, скорее всего, долгое время будет очень шаткое финансовое положение, если он решился отказаться от постоянного места работы. Те, у кого лучше складывается, прекрасно зарабатывают на том, что коллекционеры покупают их работы. Это тоже часто не супербольшие деньги, но их хватает.
Когда ты очень популярный и признанный сообществом художник, твои работы стоят дорого, но не баснословно. Миллионы долларов платят за какого-нибудь Джеффа Кунса, но это исключение. Небольшая простая работа начинающего художника стоит от 100 евро, а дальше до бесконечности. Цена зависит от того, насколько ты популярен, какой вес имеешь в арт-сообществе, насколько дорого до этого продавались твои работы — в общем, все по законам рынка.
Классный путь — сотрудничать с галереей. Это дает определенные преимущества: тебе организовывают выставки, занимаются твоими продажами. Но это налагает, конечно, и некоторые ограничения: ты уже, например, не можешь продавать сам свои работы или выставляться в других местах, часть дохода от продаж уходит галерее — всё зависит от того, какой у вас с ней договор.
Я не думаю, что, если вдруг через пять лет мое искусство не начнет приносить мне определенный уровень дохода, я вернусь на постоянную работу. Я живу как мне хочется — сейчас мне хочется заниматься искусством.
Идеи, которые волнуют прямо сейчас
В данный момент основную часть своего времени я посвящаю групповой работе в Художественном Кооперативе «Бусинки» (@hk_businki) — мы готовили свой проект «Борщ вязать тканевый морквинка бурячок мода 2020 стиль вкусно» к ярмарке современного искусства Blazar. Проект состоит из инсталляции в виде большой связанной крючком кастрюли, наполненной набором тканевых продуктов для варки борща, а также листов акварельной графики, изображающих сюрреалистические сценки из жизни овощей и не только.
В своей личной практике я сейчас обращаюсь к теме «Проекты неработающих фонтанов Бачикистана». Я изображаю абсурдные яркие жизнерадостные конструкции с использованием растений, которые нахожу во время прогулок по району. Почему фонтаны? У меня во дворе стоит фонтан, который не работал ни дня из того времени, что я там живу, то есть около восьми лет. Этот забавный факт меня вдохновил на такую серию работ. Сейчас она состоит из акварельных листов разного формата, нескольких холстов, также есть скульптуры из монтажной пены и стразов.
Никита Селезнев, 31 год, мультимедиа-художник
Никита родился в Перми, но сейчас живет и работает в Санкт-Петербурге. Обучался в Санкт- Петербургской художественно-промышленной академии им. А.Л.Штиглица по классу скульптуры. Номинант Государственной премии «Инновация» в номинации «Новая генерация» (2021, проект «Карате-поэзия»). Участник программы резиденций CEC ArtsLink Art Prospect Fellows Program (Нью-Йорк, 2019) и резидент мастерских Музея «Гараж» (Москва, 2021).
Избранные персональные выставки: «Мой зеленый крокодил» (галерея Navicula Artis, Санкт-Петербург, 2018), «Карате-поэзия» (галерея MYTH, Санкт-Петербург, 2020), «Субурбия» (галерея «Виктория», Самара, 2020). Участник многочисленных групповых выставок, в том числе «Сессия нежности» (галерея Treize, Париж, 2018)? «Горизонт-19» (Новый музей, Санкт-Петербург, 2019), «Я не знаю, Земля кружится или нет...» (Основной проект VII Московской международной биеннале молодого искусства, Москва; Музей Москвы, 2020), «20:20. Время остановилось» (Московский музей современного искусства, 2020), «Выбирая дистанцию: спекуляции, фейки, прогнозы в эпоху коронацена» (Музей современного искусства «Гараж», Москва, 2021) и «Незаконченный проект» (Президентский центр Б.Н. Ельцина, Екатеринбург, 2021).
Кто такой современный художник
На мой взгляд, ключевое слово тут современный. Я бы сделал акцент именно на него. Современный художник ориентирован прежде всего на то, чтобы как-то эту современность отразить с помощью той оптики, которую для себя выбирал. Фокус может быть совершенно разным. Современность не всегда совпадает с бытовым представлением о ней. И это могут быть не те события, которые происходят именно сейчас. Художник способен сконструировать современность, находя какие-то явления в прошлом, в истории.
Что делать современному художнику, чтобы стать успешным
Успех — это сложное понятие. Я бы лучше рассказал, чего мне всегда будет хотеться. Для меня главное — иметь возможность делать то искусство, которое сейчас делаю. Самое важное, чтобы было время заниматься творчеством и не приходилось распыляться на сторонние заработки и организацию своего быта. В общем, у меня такая довольно простая характеристика успеха — иметь возможность не изменять своему представлению об искусстве и творить.
Еще, как бы банально это ни звучало, но важная часть процесса — показывать свои работы. Думаю, у многих художников есть ощущение — по крайней мере, у меня оно точно есть, — что тебя должны воспринимать через те идеи, которые ты только начал реализовывать. Но на самом деле тебя воспринимают так, как ты себя показал ранее. Проект, который ты уже продемонстрировал, оказывается в публичном поле и именно по этой работе судят о твоем творчестве, а не по тем идеям, которые только появились в твоей голове. Поэтому нельзя забывать про презентацию своих работ. Коммуникацию со зрителем, которому ты хочешь донести ту или иную мысль, стоит воспринимать как часть творческого процесса, и ни в коем случае не нужно про нее забывать или намеренно игнорировать этот аспект.
О том, нужны ли современному художнику соцсети
Я на стороне тех, кто считает, что соцсети это круто. Они дают дополнительные возможности в первую очередь, а уже во вторую создают проблемы и сложности. Для меня в соцсетях наиболее важным кажется то, что те, кто не имел возможности репрезентации, ее получили. Безусловно, это сопряжено с большим количеством проблем и сложностей, в том числе для потребителей контента, которые должны научиться отличать хорошее искусство от плохого в большом потоке. Усугубляют ситуацию еще и алгоритмы, с помощью которых владеющие соцсетями корпорации модерируют контент. Но в целом я считаю, что если классному художнику удается показать себя и он появляется в публичном поле, то это уже очень круто. На мой взгляд, чем больше разных способов репрезентации есть у художника, тем лучше.
О том, нужно ли молодому художнику жить и работать в Москве или Санкт-Петербурге
Думаю, вполне возможно пробиться, работая и в маленьком городе. Но, насколько я вижу из практики коллег, происходит это следующим образом: если ты делаешь какие-то интересные вещи, то в какой-то момент возникает необходимость показать свои работы более широкому зрителю, и тут нужны, если говорим о России, крупные московские институции, а также европейские и американские. Мне сложно представить, да и нет подобных примеров, чтобы художник жил в небольшом российском городе, делал что-то стоящее и презентовал свои работы только через соцсети. В любом случае, система устроена так, что связь с Москвой или с Санкт-Петербургом сегодня необходима. Я не стал бы сравнивать, в каком из этих городов арт-комьюнити сильнее. В Петербурге художественное сообщество меньше, но оно более сплоченное. Лично я ощущаю там больше поддержки от коллег. Возможно, в Москве художникам не хватает этого чувства локтя, потому что идет борьба за ресурсы и разные микросообщества внутри одного большого начинают конкурировать, поэтому среда становится более токсичной. Но в целом вопрос интеграции зависит от личных интересов художника. Например, лично для меня погружение в петербургскую художественную среду произошло самым естественным образом. Меня интересовали определенные вещи, но я не находил ответов совсем рядом, поэтому искал дальше. В Петербург я переехал учиться. Сам родом из Перми и долгое время жил в Екатеринбурге. Признаюсь, у меня было романтизированное представление о Петербурге, но, мне кажется, это довольна типичная история. Я переезжал в город, который сам себе нафантазировал, находясь на расстоянии от него и приезжая туда лишь иногда как турист.
Романтическое представление о Петербурге до сих пор достаточно распространено, поэтому многие едут в, по сути, мифический город и не представляют, какая реальность их там ждет. Лично у меня весь флер развеялся, когда случился экономически кризис. На мой подростковый возраст пришелся период расцвета, и казалось, будто вот мы начнем сейчас что-то делать и все станет гораздо лучше. Только возникло это ощущение забрезжившего света в конце тоннеля, как мы начали медленно ползти вниз и стали погружаться в кризис. Появилось чувство разочарования из-за неоправдавшихся надежд — все пошло не совсем так, как ты ждал. Не очень правильно связывать это с городом, ведь такая ситуация была в целом по стране, но тем не менее.
О своих ориентирах в мире искусства
Назвать имена конкретных современных художников, которые могут служить ориентирами, всегда сложно. С одной стороны, очевидно, что для меня важными были и остаются мои друзья и тот круг художников, кураторов и специалистов, с которыми мы вместе работали и которые оказали на меня влияние. Прежде всего я назвал бы своих друзей: Вову Абиха, Александра Будаева, Александра Веревкина, Александру Гарт, Наталью Данини, Яну Романову, Сергея Савельева — художников, с которыми мы вместе учились и делали проекты. Также могу привести в пример художников, которые работают со звуком и в какой-то момент оказали влияние на меня — такие как Марина Карпова или сибирский коллектив Forester, состоящий всего из одного человека. Вообще могу назвать очень много петербургских художников — начиная от Лизы Бобковой, Аси Маракулиной, группы «Север-7» до таких молодых художниц, как Алина Кугуш и Вая Зверева. Все они мне кажутся очень талантливыми и классными.
О том, сколько денег в России приносит искусство
Опираясь на свой опыт, могу сказать: не стоит рассчитывать на то, что искусство тебя прокормит и не нужно будет ни о чем задумываться. Периодически я работаю как фрилансер — делаю коммерческие проекты. При этом, к счастью, искусство все-таки меня тоже кормит — спасибо всем моим коллегам, в первую очередь галерее MYTH и коллекционерам, которые покупают мои работы. Кроме того, поддерживают институции, которые устраивают выставки и биеннале и платят гонорар художникам. Мне кажется, только-только начали происходить изменения и стала формироваться более здоровая и благоприятная для художника обстановка. Это помогает более спокойно и сосредоточенно работать над своими проектами.
В совокупности мой доход собирается из каких-то разовых вещей — мне сложно оценить даже процентное соотношение, потому что все постоянно меняется. Вот в прошлом году, например, мне повезло, что мои работы покупали в свои коллекции, и это приносило достаточно денег. Понятное дело, что я как молодой художник не получаю за них миллионы долларов. На рынке искусства в России в принципе не циркулируют такие деньги. Я занимаюсь скульптурой — цены на них варьируются в промежутке от 1000 до 5000 евро за одну работу. А графику можно продать, наверное, в пределах от 100 до 500 евро за штуку.
О своей самой большой творческой амбиции
У меня нет мечты, которую я хотел бы реализовать, когда мне будет 80 лет. Я ориентируюсь на обозримое будущее. Сейчас мне хочется сделать крупную персональную выставку. У меня есть несколько проектов с галереями, но это не тот масштаб, о котором я мечтаю. Мне бы хотелось иметь возможность реализовать свои более амбициозные идеи, которые уже наработаны, но никак не воплотятся в жизнь. Кроме того, было бы здорово реализоваться и за рубежом — для этого я регулярно участвую в опен-коллах. Мои работы уже брали на европейские выставки, а также ездил в резиденцию в Америку — это был очень интересный опыт.
О том, как воспринимают русское искусство за рубежом
Я бы не сказал, что сегодня российское искусство воспринимается за рубежом как экзотический фрукт. Это время уже давно прошло. Сейчас основная проблема интеграции российских художников, на мой взгляд, в том, что страна в целом не хочет интегрироваться в международный контекст, в том числе культурный. И, мне кажется, именно это обстоятельство влияет на восприятие отечественного искусства. Но, опять же, нет ведь одной институции или конкретного человека, который сидит и за всю Европу решает, каких художников звать, а каких нет, Россию берем или нет… Есть огромное количество людей — они все включены в культурный контекст, у них разные интересы, в том числе показывать то искусство, которое они считают хорошим и которое отвечает на те вопросы, которые они перед собой ставят. И российское искусство в этом смысле ничуть не уступает зарубежному. Я думаю, оно вполне конкурентоспособное и даже может демонстрировать интересный фокус, решать задачи. У меня нет ощущения что российское искусство хуже или находится в другом контексте. Оно правда, наверное, самобытное, но я не думаю, что это плохо. Наоборот, над ним интересно подумать.
Кирилл Агафонов (35 лет) и Наталья Передвигина (35 лет), резиденты микротерритории Город Устинов
Микро-арт-группа образовалась в 2010 году в Ижевске, где сейчас живут и работают ее участники, и была названа в честь прежнего наименования города — Устинов, которое просуществовало всего 900 дней (с 1984 по 1987 год). Как места на карте Устинова больше нет, но напоминание о нем осталось в паспортах у людей, родившихся в этот период. Художники микротерритории Город Устинов родились именно тогда. Они связывают свое творчество с местом, которого нет, изобретают собственное пространство и время. Их город перемещается и присутствует одновременно в различных локациях: там, где представлены его артефакты, где живут единомышленники и друзья.
Избранные выставки: «То, что еще не случилось» (ЦК19, Новосибирск, 2021); «Земля Музъем» (персональный кураторский проект, PERMM, Пермь, 2019); 12-я Премия Кандинского (ММСИ, Москва, 2019); 5-я Уральская индустриальная биеннале «Бессмертие» (Екатеринбург, 2019); 13-я Красноярская музейная биеннале «Переговорщики» (2019); Трагедия в углу (Музей Москвы — Колизей в Ижевске, 2018); 1-я Триеннале российского современного искусства (музей «Гараж», Москва, 2017); «Пляски смерти» (Verein Totentanz, Базель, 2016); «Актуальная Удмуртия» (ГЦСИ, Нижний Новгород, 2016); Micromuseum. Ghent (персональная выставка, MSK, Гент, 2015); 5-я Московская биеннале современного искусства «Больше света / More light» (2013); «Микротерритория» (КИСИ, Краснодар, 2012).
Произведения представлены в российских и европейских частных собраниях, а также в коллекциях Музея изящных искусств MSK (Гент, Бельгия) и Музея современного искусства PERMM (Пермь). В 2018 году получили грант музея «Гараж» (Москва). Работали в российских и зарубежных арт-резиденциях. Номинанты «Премии Кандинского» (2019), лауреаты премии «Инновация» (2020).
Кто такой современный художник
Любой художник производит символический или культурный ландшафт. В нашем случае это территория города, которого нет. Точнее, его какое-то время не было. Чуть более десяти лет назад мы начали переизобретать собственное место рождения. Теперь этот город существует, но не привязан к определенной локации. Он перемещается и присутствует одновременно в нескольких местах. Из проекта он превратился в реально ощутимую местность, совместность, а мы переименовались из микро-арт-группы в микротерриторию и чаще называем себя не художниками, а резидентами по отношению к тому, что создано.
Как современному художнику заявить о себе
Однажды удалось сформулировать принцип — «для себя и вообще». Если честно, помог в этом фильм «Контакт». В нем ученая на протяжении жизни отправляет сигналы в космос, ждет ответа и однажды получает его. Принцип заключается в том, чтобы ориентироваться на внутренний отклик и по возможности задействовать каналы ретрансляции, любые публичные форматы. Тогда, возможно, индивидуальный художественный язык будет услышан, и последует ответная реакция — найдутся единомышленники. В среде современного искусства важно не столько достучаться до самых заметных институций или известных личностей, сколько найти своих.
О том, как молодому современному художнику попасть на международную выставку
В нашей жизни, к примеру, беглое знакомство с коллегой-художником привело к участию в биеннале. Куратору 5-й Московской биеннале современного искусства Катрин де Зегер нас порекомендовал Александр Сигутин, когда Катрин была у него в мастерской. А пересеклись с Александром мы вообще в Краснодаре, когда в мастерской группировки ЗИП открыли выставку «Микротерритория». Тогда, в 2012 году, культуртрегер Марат Гельман** (признан иноагентом на территории РФ. — Прим. SRSLY) устраивал там серию выставок, которые должны были запускаться одновременно, но почти все открытия были сорваны провокаторами. Только нашей микровыставке повезло открыться вовремя. Она была последней в программе, удаленной от центра, и к нам дошло всего два провокатора. Как только начались словесные выпады с их стороны, публика этих двоих взяла и аккуратно вынесла на улицу. Мы открылись благодаря публике, а на биеннале попали не потому, что нас кто-то продвигал. Нашелся единомышленник и при случае рассказал о нас.
О том, обязательно ли молодому художнику жить и работать в Москве или Санкт-Петербурге
Центр и периферия — это разные ритмы, режимы действия. Можно выбрать более подходящий, переключаться. Мы никогда не жили в Санкт-Петербурге, лишь шесть месяцев провели в Москве в мастерских музея «Гараж». За пределами столиц легче уйти в себя, прислушаться, замедлиться. Но, конечно, порой необходимо посмотреть со стороны на то, что ты делаешь, почувствовать творческую общность. И в этом помогают активные региональные связи: в стране не один, не два, а множество центров, работающих наравне со столичными площадками.
О том, как воспринимают русское искусство за рубежом
Так же с выездами за границу. Для нас это способ переместиться в новый контекст, ощутить другой ритм. В нашей практике почти нет отсылки к национальной специфике. Поэтому, оказываясь за пределами России, на другой территории, мы продолжаем выстраивать органичные связи, развивать собственный язык, и он становится общим. Мы не чувствуем проблем с переводом или специфической реакции как на представителей страны.
О своих ориентирах в мире искусства
Искусство интересно тем, что постоянно теряет и находит собственное определение. Мы часто задаемся вопросом: что для нас искусство? Искусство ли то, что мы делаем? В чем безотносительная ценность собственной практики? Можно сказать, что это бесконечный диспут о границах — личных и явления в целом. С одной стороны, можно ориентироваться в искусстве, превращая культурный процесс в ландшафт и очерчивая близкое/далекое, прокладывать личный маршрут. С другой, возникает желание расширить само это поле. Или же, если представить его всеобъемлющим, переключаться между навигацией и телепортацией в случайную область.
Иногда мы помещаем нечто извне в собственные границы. Например, в формате резиденция-коллаборация, который микротерритория может предложить. Мы называем это «Вид на жительство» и недавно выдали «ВНЖ» «горизонтальной школе» из Перми — инициативе художника Ильи Гришаева. Это коллективная (не)художественная практика, у ее участников разнообразный бэкграунд и возраст. Мы пригласили их в Ижевск и предложили обратить коллективное внимание на микрорайон, где новостройки «Новый город» постепенно замещают дачные кооперативы. Между девелопментом и утопиями частных построек смещается перепаханная экскаваторами полоса. Такая переходная зона с фрагментами домов, мебели, вещей — жизни, условно, «старого города».
И дело не в напряжении или противостоянии — его здесь нет. Завораживает именно «переходность», когда границы смещаются. И оказалось большой удачей, что участники «горизонтальной школы» в результате обошлись без произведений. Наработки, собранные ими в инсталляцию на базе «КЦ» в Ижевске, затем переместились на выставку-лабораторию «То, что еще не случилось» в «ЦК19» в Новосибирск. Вдохновляет ощущение, которое с Ильей мы ухватили как то, что представлен «сырой материал». Это разомкнутость отдельных объектов, это невозможность распознать отдельных художников или поддерживающее перетекание от одного к другому, одного в другое. Кажется, что в этом дрейфе границ искусство раскрывается как всеобщая деятельность и открывает множество перспектив.
Идеи, которые волнуют прямо сейчас
Если в трех словах, «Музей с доставкой». Этот год в целом для нас — большая стройка. Мы активируем множество связей, контактов, которые Город Устинов вокруг себя накопил. Можно сказать, мы наблюдаем (принимая активное участие) за тем, как артефакты, практики, сложившийся рукотворный ландшафт обрастают архитектурой отношений.
Антон Кушаев, 38 лет, работает с живописью и скульптурой
Антон родился, живет и работает в Москве. Он окончил Московское художественное училище прикладного искусства (бывшее имени Калинина) и Иконописную школу при Московской духовной академии, обучался в Институте «База» (Москва). Персональные выставки Антона проходили в Центре «Красный» (2016, 2017), на площадке молодого искусства «Старт» Центра современного искусства «Винзавод» («Сомнительное основание», Москва, 2017), в галерее «Электрозавод» («Без опоры», Москва, 2017) и в галерее «Сцена» («Ты, только после», Москва, 2019, «Пустоцвет», Москва, 2021). Также являлся участником программы Мастерских и арт-резиденций Музея «Гараж» (2019) и 2-й Триеннале российского современного искусства (Музей современного искусства «Гараж», Москва, 2020). Антон имеет большую практику работы как художник-монументалист, и она для него очень важна. Он хорошо знает историю искусства, в том числе российского конца XIX — начала XX века, явно играет с ней в своих последних работах, при этом может ее концептуализировать, а это уверенная стратегия успеха. Тем более что живопись стабильно пользуется популярностью на рынке, на нее всегда есть спрос как у коллекционеров, так и в целом у зрителей.
Кто такой современный художник
Это классический вопрос, и он стоит ребром как раз из-за невозможности на него ответить. Я охарактеризовал бы современного художника как фигуру, которая проблематизирует само понятие искусства. Ведь оно по сути дела никому не нужно и в теории абсолютно бесполезно, потому что не несет в себе конкретного функционала, не входит в спектр тех или иных задач.
Как современному художнику заявить о себе
Мне кажется, что у всех представление об успехе разное. В том числе и у каждого художника — свое, причем оно не связано с конкретной выставочной деятельностью, продажами или известностью. Лично для меня, например, успех — это когда люди, которых уважаешь, говорят, что ты двигаешься в правильном направлении. И тогда я ощущаю, что у моей художественной практики правильный вектор, который не то чтобы одобряем, но понятен и согласуется с видением тех, чьи взгляды мне близки.
О своих ориентирах в мире искусства
Это сложный вопрос, потому что не хочется кого-то упомянуть, а кого-то нет. Основная проблема, наверное, в том, что сегодня для тебя важно мнение одного человека, а завтра оно уже не так ценно. Мне кажется, ориентиры — это временное явление для каждого художника. Когда я учился в Институте современного искусства «БАЗА», мне было безусловно важно мнение преподавателей и моих сокурсников. Потом я стал участником центра «Красный» — и точно так же меня тогда волновало, что думают ребята, которые состоят в этом сообществе. В общем, по мере развития твоей практики в те или иные периоды на тебя имеют силу воздействия разные люди. Поэтому, на мой взгляд, важно не только полагаться на мнение тех, кого ты уважаешь, но и сохранять верность самому себе, уметь слышать свой внутренний голос, оставаться в ладу с собственными ощущениями.
По моим ощущениям, вокруг прогрессивных московских и питерских галерей сформировалась определенная среда молодых художников. Я могу назвать несколько интересных: «Сцена», с которой я сам сотрудничаю, Osnova, MYTH. В Москве, к сожалению, история с самоорганизацией за последнюю пару лет сошла на нет — в том числе в связи с финансовым кризисом. Их практически не осталось по сравнению с серединой 10-х годов. В свое время и меня как художника активно питала и вдохновляла среда, сформировавшаяся вокруг самоорганизаций. То же самое касается и школ современного искусства. Очень много молодых художников, которые до сих пор объединены этим бывшим студенчеством. Мне кажется, знакомства на базе этих школ тоже важная составляющая внутренней заряженности.
О том, нужно ли молодому художнику жить и работать в Москве или Санкт-Петербурге
Это очень провокативная тема. К тому же, я совершенно не эксперт в ней, ведь сам родился и вырос в Москве. Естественно, все мои представления о современном искусстве связаны исключительно со столицей, а также с Санкт-Петербургом, где я жил и работал. Мне кажется, эти два города очень тесно связаны между собой. Но я не могу однозначно утверждать, что художнику нужно жить и работать в Москве или Санкт-Петербурге, потому что это будет звучать суперколониально. Думаю, много классных художников, которых действительно нужно видеть, живут и развиваются в разных регионах страны.
В Санкт-Петербурге я знаю целое комьюнити ребят, которые из Кемерова и из Сибири. Мне кажется, это характерно именно для Питера, что туда приезжает много людей из регионов и они друг друга поддерживают. Понятно, что это прозвучит просто чудовищно, но, на мой взгляд, на местах нужно поддерживать активность самостоятельно, а не ждать, когда из Москвы приедет условно Музей современного искусства «Гараж». Самая основная проблема, наверное, найти помещение. Если оно есть, то вокруг него, как правило, возникает деятельность. Я считаю, самоорганизация — основной инструмент для современных художников, особенно в России. Нельзя просто сидеть и ждать, что какая-то институция или богатый человек, или галерея придет и наведет порядок.
И я призываю молодых ребят в регионах объединяться, как бы сложно это ни было. Находите людей, создавайте комьюнити, делайте выставки хоть в квартире на кухне, хоть в подъезде, хоть во дворе, хоть в гараже — неважно где. Мне кажется, через такие объединения и самоорганизации можно развивать активность в своем городе. Кстати, для этого есть классный инструмент — соцсети. Они повлияли на все сферы жизни, в том числе, естественно, на искусство. Причем на его развитие оказывают положительное влияние. Теперь художник имеет возможность показывать свои работы и благодаря обратной связи определиться со стратегией — что демонстрировать, о чем говорить, что спрашивать, с кем общаться. Сейчас можно и выставку сделать онлайн, хотя, на мой взгляд, с произведением искусства важнее контактировать физически.
О том, сколько денег в России приносит искусство
Мне кажется, о том, что на современном искусстве в России можно зарабатывать, надо просто забыть навсегда. Если думать о деньгах, то твое творчество будет полностью зависеть от вкусов тех людей, которые могут заплатить. А, как правило, у них просто чудовищный вкус. Кроме того, исходя из своего, пусть и небольшого в этом вопросе опыта, я могу сказать, что в России всё достаточно скромно по части продаж искусства. К тому же, нет никаких гарантий, и на постоянный доход точно не стоит рассчитывать. Но я считаю, что такая ситуация для современного художника достаточно выигрышная. Если ты имеешь постоянную работу, которая приносит небольшой, но стабильный доход, то в каком-то смысле свободен и можешь все свое время заниматься любимым делом. К тебе не придет какой-то коллекционер или галерист и не скажет: «Слушай, это не продастся, надо сделать по-другому».
Я начинающий художник и с галереей сотрудничаю всего два года — это очень мало. Но могу сказать, что стабильность и регулярность заработка абсолютно невозможно спрогнозировать. Это зависит от многих факторов, которые чаще всего не складываются в единую цепочку. Что касается цен на искусство, то это тоже очень сложный вопрос, и не потому, что я хочу уйти от ответа, а потому, что это неоднородная среда. Галереи сами совместно с художниками определяют диапазон цен на искусство. Впервые я продал свою работу за 100 евро, когда в центре «Красный» мы решили сделать аукцион, на котором цены на всё были 100 евро. Большой удачей можно считать гонорар 2000–3000 евро за одну работу. Но тут надо четко понимать, что это деньги, за которые ее продала галерея и с которых ты получишь только 50%.
Помимо продажи работ или гонораров за участие в выставках, есть еще поддержка фондов и различных институций, причем она бывает очень разной. Например, гранты, которых немного в России, но они всё-таки есть. И это возможность не только заработать, но еще и социализироваться, обратить на себя внимание, что тоже крайне важно.
О том, как воспринимают русское искусство за рубежом
Русское искусство не востребовано в мире. И это связано вовсе не с тем, что мы отстаем от мирового арт-комьюнити или у нас нет талантливых художников. Есть те, кто успешно работает в Европе, сотрудничает с галереями. Мне кажется, причина кроется в токсичном образе России в целом, в том числе и нашего искусства. И мы стали заложниками этой ситуации. Как бы нам ни хотелось, чтобы было по-другому, но это невозможно.
О том, как молодому художнику попасть на международную выставку
Чтобы начать сотрудничать с европейскими галереями, нужно и везение, и непрерывная работа, в том числе саморазвитие, расширение собственных знаний, развитие кругозора, постоянный мониторинг того, что и где делают. Я, например, стараюсь смотреть интервью европейских и американских художников. Знание английского языка — важный фактор нормальной коммуникации. Нужно знакомиться и активно общаться с другими художниками, а также с кураторами. Но, безусловно, важно, что ты делаешь. Если твое искусство не современное в широком понимании, то тогда будет очень сложно.
Если галерея активно возит твои работы на ярмарки, то это один из способов, чтобы тебя заметили. Но это долгий и непростой путь, многое зависит мотивации. Мы достаточно сильно изолированы от Европы, у нас свое закрытое арт-сообщество. Российскому художнику для того, чтобы его просто заметили за рубежом, нужно делать в 100 раз больше, чем европейскому. Хотя в Европе мощнейшая конкуренция, ведь у них давно отстроена образовательная система в сфере искусства и очень много действительно крутых молодых художников.О том, насколько важно творить в контексте и есть ли в современном искусстве тренды
К счастью или к сожалению — не знаю, но в искусстве это так не работает. Если ориентируешься на какой-то тренд, то ты уже опоздал. Задача художника именно в том, чтобы предсказывать, предугадывать, увидеть точку за поворотом… И вот это как раз сложно, ведь ты изначально должен понять сам механизм, а для этого нужно очень много поработать. Ни один тренд не появляется просто так — за ним есть целая история. Нужно проанализировать ее, чтобы понять, что может сработать лет через пять-шесть. И важно нащупать собственную идентичность — что интересно именно тебе.
Идеи, которые волнуют прямо сейчас
У меня изначально сформировался такой подход, что я стараюсь ту или иную тему развивать из раза в раз. Для меня во всем важна последовательность — как в идеях, которые мне интересны, так и в выставочной деятельности. У меня одна персональная выставка вытекает из другой. Возможно, эта своеобразная преемственность не сразу считывается и даже для меня иногда становится неожиданностью. Я понимаю, что, например, моя последняя выставка в галерее «Сцена» связана с первой, которую я делал площадке «Старт». Идея, которая интересовала меня тогда, интересует и сейчас и, скорее всего, будет интересовать дальше. Я хочу последовательно развивать тему картины как способа взаимодействия со зрителем. Мне интересна проблематика этого взаимодействия. Как зритель воспринимает искусство в контексте современных онлайн-выставок, когда не имеет непосредственного доступа к работе и видит ее через фото? Сейчас у меня есть серия, которую я начал делать и не закончу, пока не случится персональной выставки, когда смогу всю показать целиком. Экспозиция важна своей тотальностью, когда зритель видит не просто отдельную работу или ее фото в инстаграме* , а то, каким образом все выстраивается. Я буду продолжать заниматься живописью и скульптурой. Меня сейчас все больше интересуют ремесленные техники и природные материалы — например, керамика. Мне хотелось бы двигаться в сторону большей грубости и материальности искусства.
Мика Плутицкая, 38 лет, автор перформансов, живописных и графических работ
Мика родилась в Москве. Окончила бакалавриат Университета Хартфордшира по специальности «изобразительное искусство» и получила степень BA (Hons). Участвовала в выставках global aCtIVISm (Центр искусств и медиа ZKM, Карлсруэ, Германия, 2014), «Русский перформанс: картография истории» (Музей современного искусства «Гараж», Москва, 2014), «Открытые системы» (Музей современного искусства «Гараж», Москва, 2015), «И – Искусство, Ф – феминизм. Актуальный словарь» (галерея ISSMAG, 2015), «Улицы и монстры» (галерея OKNA, Порту, Португалия, 2020), а также в 2-й Триеннале российского современного искусства (Музей современного искусства «Гараж», Москва), в программах резиденций «Открытые студии» (ЦСИ Винзавод, 2019) и Мастерских и арт-резиденций Музея «Гараж» (Москва, 2019-2020).
По мнению кураторов, Мика работает с проблематикой, на которую всегда будет спрос: это тема советского наследия и изучение того, как оно в нас уживается — не столько на интеллектуальном уровне, сколько на сенсорном. У Плутицкой есть исследовательская жилка, которая позволяет копать глубже, приумножать и потом воплощать в художественные образы. Мика творчески перерабатывает образы и трудолюбиво, как муравей, их пестует, что, безусловно, ведет ее к успеху. Эксперты отмечают, что это более западный формат работы — когда к творческой профессии относятся не просто как к дару свыше, который снизошел, а к способностям, которые можно и нужно развивать.
Кто такой современный художник
С моей точки зрения, современный художник/ца занимается исследованием и производством визуальной культуры. И отличается он/а от, например, дизайнера, который тоже занимается производством визуальной культуры, именно критическим подходом в широком смысле этого слова. Художник показывает, как работает сам механизм восприятия визуальной культуры. Задача дизайнера сделать так, чтобы было удобно и красиво. А цель современного художника сделать так, чтобы, возможно, наоборот, зрителю стало дискомфортно, и то восприятие действительности, которое ему казалось чем-то само собой разумеющимся, оказалось под сомнением. Мне ближе всего и наиболее интересен именно этот аспект. Хотя, конечно, у современного искусства есть и развлекательные функции. Компонент шоу — это классно, в нем нет ничего плохого, как многие думают. Например, когда видишь скульптуру Луизы Буржуа и не можешь понять, что это за штука смотрит на тебя сверху, это паук, твой собственный страх или просто абстракция. Или когда смотришь на перформанс Марины Абрамович — как она в красном платье сидит прекрасная за столом — и в этом тоже есть, конечно, элемент шоу, театральности. И на мою выставку люди идут в свободный от работы день, чтобы провести досуг — в этом тоже есть момент зрелищности.
Если резюмировать, то для современного искусства важны три компонента: исследовательский, развлекательный и духовный. В XX и XXI веках влияние религии на жизнь людей претерпело изменения, и часть этого «функционала» взяло на себя искусство. Его смотрят в том числе для того, чтобы получить духовный опыт. Я сама переживала нечто подобное несколько раз. И, наверное, самое крутое, когда все три элемента синхронизируются и случаются со зрителем одновременно. Но так не всегда бывает: какие-то художники/цы делают акцент на развлекательности, какие-то — на исследовательских моментах, какие-то — на сообщении духовного опыта, и это тоже нормально.
Что делать современному художнику, чтобы стать успешным
Есть разные критерии успешности. Например, рыночная. Если твою работу продали на Sotheby's за 12 млн фунтов или если твои работы продает галерея David Zwirner, можно считать себя успешным художником. Но до этого уровня нам всем далеко, как до луны. Так продает свои работы очень небольшое количество художников. Очевидно, нужны еще критерии успешности — для тех, кто в топовых мировых галереях и на Sotheby's не представлены, а таких художников большинство.
Возникает второй критерий — институциональная успешность: насколько твои работы признаны арт-сообществом, представлены в институциях. Есть много художников, создающих произведения, которые не могут быть в принципе проданы. Просто потому что это, например, перформанс или какая-нибудь сложная инсталляция, осуществить которую можно только при поддержке музея и соответствующего бюджета. Или есть художники, которые занимаются чем-то мимолетным: они делают очень хрупкие произведения искусства, которые тоже в общем-то невозможно продать, но можно показать в музее, в медиацентре.
Оба эти критерия можно применить в качестве мерила успешности, но и их нам как будто мало. Когда мы говорим, что хорошим можно считать лишь то искусство, которое покупается или которое берут институции, мы определяем успех слишком узко, ведь реальность всегда гораздо шире, чем фокус рынка или институций. Существует множество примеров, когда художники десятилетиями делали работы, которые не были ни коммерчески, ни институционально успешны. Например, Люсьен Фрейд — художник из относительно недавнего прошлого, который сейчас считается классиком второй половины XX века. Он 15 лет писал обнаженных с натуры, в то время как все вокруг делали сначала гигантские абстракции, потом концептуальные работы в фотографии. Никто произведения Люсьена Фрейда в тот момент не покупал, выставлялся он редко. Про него говорили: «А, этот чудак, которые пишет уродливых голых мужиков, это невозможно продать». А он перевернул традицию обнаженности в живописи. Казалось бы, это невозможно — настолько тема была избитая, а ему удалось.
Если говорить обо мне, то я бы сказала, что двигаюсь к успеху, когда у меня есть, во-первых, исследовательская задача, во-вторых, понимание, какими методами ее можно решить, и, в-третьих, сообщество людей, с которыми можно это обсудить. Если у тебя есть планы на следующие пять лет и ты знаешь, что хочешь делать дальше, мне кажется, это путь, который приведет к успеху. Ведь рано или поздно работа даст свои плоды. Если ты делаешь ее качественно, то она будет замечена и в том числе принесет тебе выставки, доход, признание. На мой вкус, нужно прежде всего для себя сформулировать, что для вас успех. Если в вашем понимании это в первую очередь продажи, то, очевидно, вам необязательно заниматься сложным исследованием, а можно, например, девочек-аниме в эротических позах рисовать — скорее всего: на них будет большой спрос. И это ок — если вам подходит.
Но самое важное и сложное, для начинающего художника/цы — понять, кто ты и что тебе по-настоящему интересно делать, плюс реально оценить, какие у тебя есть ресурсы, чтобы это делать. У всех ресурсы очень разные. Если, допустим, ты понимаешь, что у тебя какого-то ресурса нет — например, образования (а это очень важный ресурс), — то хорошо бы подумать, как его получить. Если у тебя есть комьюнити, то есть люди, которые занимаются тем же, что и ты, которые могут тебя поддержать, — это тоже важный ресурс. Если его нет, то можно комьюнити найти или создать. Главное — не путать комьюнити с тусовкой, это разные вещи. Но самый важный ресурс — это время на работу, и найти его — очень сложная задача. В общем, траектория к успеху у всех очень разная.
Я много думала, как получить образование. В итоге училась в России в филиале британского ВУЗа. Он дает британский диплом, который позволит мне продолжать обучение в Европе или США. Обучение обошлось мне во столько же примерно, сколько оно стоило бы в Лондоне. Не уезжать за границу было моим личным выбором. Я его сделала исходя из своих финансовых и личных возможностей. Само по себе образование было недешевым, но жить в Великобритании и покупать там материалы для работы — это уже для меня было бы трудно, я реалистично оценивала свои возможности.
Я думаю, что в России, к сожалению, большие сложности с образованием, особенно это касается современного искусства. У нас трудности с советским наследием, так как система именно художественного образования после Советского Союза не реформирована. Если в других гуманитарных дисциплинах — к примеру, в психологии или социологии — это не так заметно, то в области искусства очень сильно бросается в глаза. К сожалению, все классические ВУЗы, где можно получить художественное образование, мягко говоря, отстали на очень много лет. Там не учат понятийному аппарату и языку, который нужен современному художнику, хотя дают очень хорошие навыки практической работы. В этом смысле мне кажутся более продвинутыми ВУЗы, которые занимаются подготовкой в кино и фотографии — они изначально используют более современные методы преподавания. В то время как Художественное училище им. Мухиной работает по таким же принципам, как и 150 лет назад, и это совершенно точно нужно менять.
Я сознательно шла получать образование в тот момент, когда поняла, что в своей практике уперлась в стену, которую не могу пробить самостоятельно. Я много работала, много читала, но не понимала, как мне дальше продвигаться качественно, как строить свою практику, как ставить себе задачи, почему не получается выставляться на более профессиональных выставках. Образование многие из этих вопросов решило, и у меня появились сфокусированная практика, планы и перспективы. Я поняла, на каком языке разговаривать с кураторами, как подавать заявки и вообще работать дальше. Я считаю, образование нужно, потому что оно дает язык, практические навыки, возможность попасть в комьюнити и в целом представление о том, как твоя область устроена. В Москве есть школа Родченко, Институт Современного Искусства (ИСИ), институт База. Сейчас в Высшей школе экономики появилось отделение по современному искусству. В Британской высшей школе дизайна есть сразу два отделения по современному искусству — российское и британское, это филиал Хартфордширского университета, именно там я училась.
О том, обязательно ли молодому художнику жить и работать в Москве или Санкт-Петербурге
Совершенно точно необязательно жить в Москве и Питере, чтобы стать замеченным другими современным художником в России. Отличный пример — Алиса Горшенина из Нижнего Тагила, я знаю ее по инстаграму* . Алиса хорошо понимает, кто она, что делает и как. Она очень активно и, на мой взгляд, гениально использует инстаграм* как способ продвижения. Это то, что лично я плохо умею делать. Даже если ты не выбираешь соцсети своим главным инструментом, инстаграм* всё равно важен, его нужно вести, как и другие соцсети. Честно говоря, с ужасом думаю, что придется заводить тикток. Сама я плохо разбираюсь, как именно работает инстаграм* , но это очень быстрый способ для любого заинтересованного человека — неважно, покупателя или куратора — продемонстрировать, что ты делаешь. По инстаграму* можно вполне оценить, например, насколько художник/ца последовательно работает или мечется из стороны в сторону. Артем Филатов и Вова Чернышев — другой пример очень успешных художников, создающих теперь не только свои работы, но и новый центр современного искусства в Нижнем Новгороде.
О том, как молодому современному художнику попасть на международную выставку
Я не могу сказать, что у меня огромный опыт в этом вопросе. Есть международные открытые опен-коллы. Нужно их регулярно мониторить и находить ту тему и круг вопросов, которыми занимаешься. Пример. Моя одногруппница Саша Павловская делает скульптуры очень маленького размера — с ладонь, не больше. Она нашла опен-колл в Нью-Йорке, который был специально для маленьких работ, и написала туда. Ее попросили прислать свою работу, она нашла способ, как отправить, и в итоге у нее была выставка в Нью-Йорке. Если ты следишь за открывающимися возможностями, что-то подвернется.
Конечно, больше возможностей открывается, если у тебя видео, арт или фото — их физически проще отправить, чем картину 3х4 метра или гигантскую скульптуру. Кроме опен-коллов, есть резиденции и конкурсы, в том числе международные, куда любой человек может подать заявку. Но, если судить по моему опыту, на масштабные конкурсы а-ля ежегодная премия Музея архитектуры и дизайна в Чикаго можно даже не подаваться. Они берут довольно большую входную плату, а вероятность того, что будет какой-то выхлоп, не очень высока. Лучше участвовать в опен-коллах конкретно по своей тематике и знать, что именно от этой конкретной возможности вы хотите.
Резиденция — прекрасный способ завязать профессиональные знакомства. Там у вас будет куратор и с вами вместе будут жить и работать еще несколько художников, скорее всего, из разных стран. Вы все перезнакомитесь, подружитесь и у вас наверняка найдутся какие-то пересечения, а дальше кто-то из них когда-то вас куда-то обязательно позовет. У меня был подобный опыт в Норвегии. Я съездила в резиденцию — и после этого несколько моих знакомых оттуда периодически мне что-то предлагали. Иногда кураторы, зная твои работы, могут тебя пригласить в международный проект. Нетворкинг или налаживание коммуникативных связей — это тоже одна из задач современного художника. Нужно развивать, собственную социальную сеть из тех, с кем вы хотите и можете работать.
Сейчас в период пандемии, когда в целом сложно выставляться, есть такая возможность, как публикации в журналах, которые пишут про художников. Таких изданий довольно много — американских, европейских, азиатских, — и они тоже делают опен-коллы. У меня есть несколько знакомых, чьи работы таким образом попадали на страницы зарубежных изданий.
О том, как воспринимают русское искусство за рубежом
Мне кажется, если российский художник/ца получил европейское или американское образование, то ему/ей проще так как есть общий язык и понятийный аппарат. Не реформируя систему художественного образования, мы, конечно, сами себе просто стреляем в ногу. Это сильно отрезает нас от мирового искусства. Наша страна сейчас не стремится открываться миру. Это, безусловно, сказывается и на художниках.
Мне кажется, что с нашей культурой в целом плохо знакомы в мире. Знают в основном какие-то упрощенные плоские штампы, мало кто понимает нюансы нашего контекста. Когда я училась, я с этим сталкивалась. По сути, это наша задача — рассказать про свою культуру, а для этого нам нужно быть открытыми, активными и много работать, чтобы то искусство, которое мы производили, было интересно миру и востребовано на международной арене. Пока с этим, на мой взгляд, сложно. Такой момент, что русское искусство за рубежом воспринимают как экзотику, все еще присутствует.
О том, сколько денег в России приносит искусство
На мой взгляд, с этим тоже очень сложно. Если мы говорим про молодых художников, то у них впереди минимум лет десять работы прежде чем придет признание. Если у вас покупают работы, прикиньте, сколько стоит ваша работа в среднем и сколько вам нужно продать, чтобы два года спокойно жить и заниматься своей практикой, потом прикиньте, насколько это реалистично. Гонорары же, увы, в большинстве случаев не предусмотрены даже в случае выставки в музеях, а если и есть, то чисто символические. Это ненормальная и абсолютно неправильная ситуация, потому что любая выставка, в которой участвует художник, это ее/его работа, а работа должна быть оплачена, причем оплачена достойно. Иногда институция может предложить компенсировать производство работы — и по нынешним временами это уже не так плохо. Но оплата производства — это не гонорар, и вопрос, на что вы будете дальше снимать квартиру и мастерскую, останется. Я бы очень советовала иметь план Б, так как перспективы зарабатывать исключительно продажей работ мне кажутся весьма туманными. Собственно, у меня самой такая стратегия — есть стабильная работа на полставки, которая всегда прокормит.
Музеи продают билеты на выставки и получают с этого доход, но часто не платят гонорар художникам, так не должно быть. Музей современного искусства «Гараж» — редкая институция, которая заплатила гонорары за участие в 2-й Триеннале. Это гонорар в районе 10 000–15 000 рублей. На меня в 2021 году свалился гонорар в 50 000 рублей за выставку, и это небывалое чудо! Но в Москве, если скромно жить и не снимать мастерскую, их хватит разве что на месяц. И такой гонорар — исключение из правил, разовая история, обычно платят 5000–15 000 рублей. Часто, если институция не может предложить тебе гонорар, она предоставляет резиденцию. Опять же «Гараж» платил символический гонорар за выставку, но давал возможность полгода работать в мастерских, давал стипендию на материалы, и это была существенная помощь.
Что касается продаж, то они бывают очень разными. Все зависит от того, какая работа покупается, где и кем. Моя самая скромная продажа — рисунок за 7 000 рублей. Если говорить про большую живопись, то это может быть существенная сумма — допустим, 10 000 евро, но из этой суммы половина — это процент галереи. Такие продажи случаются нечасто, и их невозможно спрогнозировать. Я думаю, что для молодых художников важна финансовая независимость. Она дает свободу выбора, куда двигаться: на какой опен-колл подавать заявку, а на какой нет, с кем работать, а с кем нет.
Идеи, которые волнуют прямо сейчас
В этом году я делаю серию, готовить которую начала в прошлом году — она про заброшенный пионерский лагерь. Меня интересует не столько реальность этого места, а скорее руины советского прошлого, которые являются частью внутреннего ландшафта культуры, нашего психического ландшафта. Это важная тема моей практики — критическое переосмысление советского, когда мы смотрим на него из современности. Как мы воспринимаем останки империи, на которых все живем, как мы с ними соотносим себя и как их понимаем. Я собираюсь заниматься этой темой в ближайшие пять лет, а, возможно, и десять. Здесь до сих пор есть мощный эмоциональный заряд. Советское прошлое не переварено, не деактивировано, оно до сих пор действует невидимо, как некое магнитное поле или как радиация, мы ее не всегда видим, а она действует. И только мы можем его переработать, никто это за нас не сделает.
О своей самой большой творческой амбиции
Наверное, любой художник скажет, что хочет персональную выставку в «Тейт Модерн». Но это же скорее про мечту, чем про амбицию. Я стараюсь вообще про это не думать, потому что есть реальные задачи, которыми надо заниматься. Мечта о персональной выставке где-то там — чересчур абстрактная мечта. Лучше думать о том, что можно сделать в реальности. Вот если бы появилась сейчас передо мной фея и сказала бы: «Мика, я взмахну волшебной палочкой, и завтра у тебя будет персоналка в "Тейт"», я бы отказалась. Потому что это бессмысленно — получить просто как статус. Это как если бы спортсмену волшебная фея предложила первое место на Олимпиаде — ему ведь не нужна просто формальная медаль. Мне кажется, если в какой-то момент моя практика станет настолько мощной и серьезной, то все, что нужно, случится само собой. Вопрос в том, что нужно выстроить свою жизнь и практику так, чтобы это произошло, тогда я буду горда собой. Я и так горда собой, но буду очень горда. Если ничего подобного не произойдет, тогда это и не нужно. Ведь если работа хорошая, то ее замечают. Иногда это бывает по прошествии времени, но тем не менее. Мне кажется, что очень важно долго и последовательно работать, особенно женщинам, ведь мы знаем из истории искусства, что пик карьеры женщин-художниц приходится на 70-80 лет.
