Как появился Zigmund.online? Тестили ли вы его на себе?
Мы в «Кинжале» сделали совместный проект с «Зигмундом»: их психологи отвечали на вопросы наших читателей, а мы транслировали ответы. Получилось интересно и мило, через это познакомились.
Параллельно «Палиндром» делал для «Зигмунда» блог и соцсети. Появился запрос на расширение этой работы, чтобы получилось медиа. Мы придумали концепцию — и в бой. Преворк начали в феврале 2022-го, в конце марта вышли на соцсети, в апреле открыли сайт, сейчас полируем редпроцессы.
Какова схема работы «Палиндрома» и что это вообще такое?
«Палиндром» — это продюсерский центр или конструкторское бюро по изготовлению корпоративных бренд-медиа под заказ. То есть приходит клиент и дает задачу, связанную с контент-маркетингом: например, сформировать хорошую репутацию или наладить сбор лидов из интернета. «Палиндром» собирает под задачу команду, придумывает концепцию этого издания и запускает. Дальше на протяжении года или двух — зависит от того, на сколько будет продлеваться контракт — команда работает. «Палиндром» платит им зарплату, а его аналитики и руководители отчитываются перед клиентами. Это такой бизнесовый двигатель, к которому подключаются креативщики, журналисты, редакторы — и получаются довольно неплохие, как мне кажется, медиа.
«Кинжал» — проект «Палиндрома»? Как вы друг другу его описывали?
Описывали как полезное действие. «Кинжал» — это издание, которое дает читателю преимущество в переговорах. Есть такая байка: если ты идешь по темному переулку и у тебя в кармане пистолет, то ты уже не так боишься хулиганов. Но мы поиграли с этой темой и поняли, что это будет «Кинжал», а не «Пистолет». Только ты идешь не по темному переулку, а по карьере, и тебе не так страшно: ведь ты способен решать проблемы.
Развиваю вашу метафору: способен «идти вверх по трупам».
Ага.
А «Код» — это издание, где о программировании рассказывается человеческим языком?
Ну да. Программирование без снобизма. Когда ты совсем новичок и ничего не знаешь, в том числе и кому задать вопросы. На форумах нужный ответ не найти — там больше хвастаются, чем пытаются тебе помочь. Мы закрываем этот пробел и даем возможность совсем новичкам попасть в мир IT.
Вы лингвист по образованию. Почему же рассказываете про программинг?
Конечно же, я эксперт не по технологиям, а по тому, как эти технологии выглядят с точки зрения обычного читателя. Поэтому про программинг рассказываю не я, а Миша Полянин: во-первых, он учитель информатики, а во-вторых, системный администратор. А я читаю статью, которую написал Миша, и делаю ее понятной читателю. Хотя за три года он уже давно сам отлично все делает.
Вы сами освоили какой-то навык в этой области?
Конечно. Я разбираюсь в вебе, умею делать сайт с нуля, программировать на JavaScript, но лишь в той степени, которая нужна для понимания сферы. То есть я не профессионал здесь, не делаю коммерческие IT-проекты. Я просто трогал, щупал и понимал, как это устроено.
За что многие вас ценят — это сервис «Главред», где можно проверять тексты на сами знаете что. Чувствуете ли вы, как он помогает людям?
Я вижу, как тысячи человек проверяют свои тексты (не какие именно, а объем), откуда люди приходят — по этой статистике можно судить, что сервис нужен. Мы начинали «Главред» с Толей Буровым — сервис был виртуальной машиной на виртуальном хостинге Digital Ocean, которому платили 10–15 долларов. Сейчас у нас железный сервер в одном из дата-центров в России: мы уже не справлялись с нагрузкой, пришлось проапгрейдиться. Спрос на наш сервис, конечно же, есть, другое дело — что, к счастью или к сожалению, люди, привыкшие писать в другом стиле, почему-то видят в сервисе «Главред» некую угрозу своей работе, своему образу жизни. Например, говорят, что «Главред» убивает русский язык. И я понимаю их! Но со временем эти люди замечают, что сервис помогает, и начинают пользоваться им с удовольствием. Самое главное — никто их не заставляет пользоваться «Главредом».
Насколько я понимаю, «Главред» в основном предназначен для редактирования текстов, имеющих прагматический смысл. А художественный текст опасно подвергать тем же сокращениям, потому что в этой избыточности выражается личность автора.
Главное — кто редактирует. Изначально «Главред» — сервис по удалению словесного мусора, то есть слов, которые не имеют смысла. И да, это полезнее всего в прагматических текстах: в рекламе, в инструкциях. Но все рекомендации по написанию художественных текстов содержат то же правило: если мысль можно выразить одним словом — не выражай ее десятью, короткий текст лучше, чем длинный. Конечно, существуют примеры Достоевского или Толстого, но сложно представить, что художественный текст выиграет от лютой, бесконечной избыточности. При этом я могу через запятую перечислить в тексте 99 проблем (это будет огромный абзац, который не влезает в три экрана телефона), чтобы читатели ощутили эмоциональный накал. Но я делаю это намеренно, и если бы «Главред» мне сказал: «Дружище, это слишком длинное предложение», я бы ответил: «Да, я знаю, я специально это сделал».
Мне кажется, не совсем справедливо говорить, что «Главред» только для технических текстов — скорее для начинающих авторов, которые пока слабо понимают, что из себя представляет избыточный текст. Более опытному автору, который лучше владеет словом, «Главред» не нужен.
Пушкин про повести «Повести Белкина» заявил: «Писать надо вот так: просто, коротко и ясно» — намекая, что предшественники типа Сумарокова и Фонвизина писали очень витиевато. Реалистическая манера Толстого и Достоевского растет из этих повестей и отличалась лаконичностью. А теперь уже и они символы многословности…
Я здесь добавил бы, что любой текст — это всегда продукт сложившихся традиций и культуры. Почему Пушкин был свеж? Он уловил, что для его эпохи нужно писать вот так. И с инфостилем очень похожая история: в русском языке сложился культ «продающего» текста — плохо переведенного с американского английского на русский. Интернет рос, экономика росла, и ты как ни напиши — продажи будут. Этот «продающий» текст стали воспроизводить, но когда смотришь на него не как копирайтер, а как читатель, становится противно. И мы в бюро подумали: стоит сказать новое слово. Судя по тому, как люди нас поддержали, это оказалось своевременно.
При этом я могу предположить, что лет через 50 культура сделает новый виток, и мы, возможно, снова вернемся к витиеватости или избыточности в каких-то жанрах. И какое-то время эта мода будет держаться, а потом всем надоест, и мы вернемся обратно к простоте. Все меняется. А инфостиль просто попал на время, когда пора было сменить старый копирайтинг на более свежий. И со временем это тоже пройдет.
Если же специалист по SEO требует, чтобы описание видео каждый раз было минимум 2500 знаков, приходится быть многословным помимо своей воли.
Из каких соображений обычно это делается? Дело в том, что поисковые движки не понимают, о чем текст, если в нем меньше 2500 знаков, — то есть проблема технологическая и абсолютно решаемая на горизонте 5–10 лет. В прошлом году «Яндекс» показал перевод видеоролика на другие языки в реальном времени. Можно быть уверенным, что «Яндекс» будет ходить на ваши веб-страницы, смотреть там ютьюб-ролики и индексировать содержимое так же, как и обычный текст страницы. Раз это сделает «Яндекс», это сделает «Гугл». При нашей жизни мы избавимся от такого технологического несовершенства.
Есть расхожее мнение, что человек, владеющий языком, — это человек начитанный. То есть если он впитал в себя шедевры мировой литературы, то поневоле и пишет хорошо.
Я, как педагог по образованию с ученой степенью, могу сказать: чтобы писать хорошо, нужно тренироваться писать. И один из способов тренироваться — это копировать текст других людей. Если хочешь писать, как Сергей Минаев, тебе нужно брать его сюжеты, синтаксис и просто подражать — на 20-й раз подражания ты поймешь, как работают шестеренки в его голове. У тебя получится текст, похожий на Минаева, а потом — похожий на тебя.
И еще есть такое соображение: у нас в культуре, в мозгах большой перекос в сторону стиля, «главное — хорошо расставлять слова». Но даже в художественной литературе, не говоря уж о прагматической коммерческой, гораздо важнее сюжет, персонаж, знание жизни, деталей, угадывание читателем себя — неважно, где происходит история: в космосе или на балу. И соответственно, сколько книг ни читай, если не умеешь ответить на вопрос: «А каковы персонажи? Почему я на них эмоционально реагирую?», ты этот навык не поймаешь. Так же и хорошая реклама — не та, где слоганы написаны, а где человек узнал себя, свою проблему. Чтобы этому научиться, нужно не тексты чужие читать (а уж тем более художественную литературу), а общаться с людьми, то есть знать своего покупателя. И вот это пока у нас не в центре внимания, люди убеждены, что литература — это слова, а не персонажи и сюжеты.
Иными словами, должна быть психологическая достоверность в литературе?
Можно назвать и так. Я же называю это узнаванием себя. Почему книга про Гарри Поттера очень популярная? Потому что дети, которые ее читают, чувствуют связь с персонажем. Они проходят те же этапы развития: возможно, идут в школу в первый раз или меняют место жительства… Джоан Роулинг точно угадала — видимо, наблюдая за своими детьми — что у них в душе сейчас. Это ключик к пониманию хорошей литературы, а не к тому, чтобы «ставить правильно слова».
У Роулинг получалось «ставить правильно слова» до недавнего времени. Но она имела неосторожность объявить, что женщины должны называться женщинами.
Да, это такая жестокая черта нашего времени, на которое мы будем оглядываться с большим стыдом. По крайней мере, наши дети — точно.
На чем основывается ваш оптимизм?
На том, что сейчас мы учитываем интересы меньшинства, создавая неудобства для большинства. Эта культурная тенденция людям очень быстро надоедает. Та политкорректность, которая была введена в обиход в США с конца 70-х годов, дошла до своего логического пика. Мы пришли на пик маразма. Он будет пройден, и в Америке появятся авторы, которые будут жестко противостоять этой тенденции. Этот тренд дойдет до России, и у нас появятся такие же авторы.
Но, как мне кажется, леволиберальные авторы и менеджеры доминируют в СМИ.
Может быть. Знаете, по моим наблюдениям, все левачество и весь либерализм пропадает, как только появляется свой дом, ребенок и стабильная работа. Есть же цитата: «Если в 17 лет ты не либерал, то у тебя нет сердца, а если ты в 47 лет не консерватор — то у тебя нет мозгов». Это связано с обстоятельствами твоей жизни.
В вашей книге «Ясно, понятно» меня среди прочего привлек пассаж, где вы объясняете, что нельзя на примере Амстердама рассказывать людям о правильном устройстве общественных пространств, потому что у обывателя срабатывает стереотип, что это столица разврата и огромный наркопритон.
Мы возвращаемся к тезису, что понимание своей аудитории важнее, чем знание каких-то правил или тем более владение стилем. Если ты знаешь своего читателя и понимаешь, что он плохо отреагирует на Амстердам, ты просто даже не будешь упоминать этот город, потому что не хочешь быть неэффективным. А если ты окажешься неэффективным, то все твои усилия — прекрасно написанная статья, деньги на продвижение, рекламные бюджеты, которые были вложены, пропадут.
Логично. А как насчет денег, затраченных на обучение? Насколько оправдано такое огромное количество журфаков? Учитывая, что новые медиа появляются гораздо реже, чем выпускники?
Надо понимать что вузы — это не центры профессиональной подготовки. Сейчас центр профессиональной подготовки — это ютьюб, центр дополнительного образования редакции.
Школа жизни?
Ну как бы да. То есть это не место, где тебя учат профессии. Я сейчас говорю про гуманитарные специальности, не про физмат, инженеров или высшую математику, нет. Мы ходим на пары, тусуем, образуем профессионально-дружеские связи, потом устраиваем карьерки и друг другу звоним: «Вась, я слышал, ты таргетологом стал после журфака, мне вот нужен таргетолог». А как иначе сделать? Людям нужно строить свой социальный граф, вот они его и строят.
Просто нужно перестать думать вообще о любом гуманитарном вузе как о чем-то, что дает тебе какие-то гарантии. Возможно, в нефтяной сфере какой-нибудь «Газпром» оплачивает обучение в институте, а ты потом на 10 лет уезжаешь бурить шахты — в обычных гражданских профессиях никаких гарантий нет. И не должно быть, мне кажется.
Что для вас лично кровь из глаз в области пунктуации и орфографии?
Ться и тся. «Кое», «либо», «нибудь» через дефисы, слитное и раздельное написание. Я сам грешен: путаю, например, всякие сложные случаи с «не» и «ни». Надеюсь, скоро корректор научится еще правильно ставить запятые и тире. Потому что необходимость держать в голове много правил ограничивает способность к общению. Но глубина мыслей, опыт и знания у человека с тройкой по русскому языку часто намного больше, чем у человека с пятеркой. Я мечтаю о том, чтобы технологии вели тебя бережно за руку и помогали тебе общаться, чтобы этих барьеров было меньше.
Снобы, безусловно, скажут, что «нет, до трибун соцсетей нужно допускать только с высшим литературным образованием». Но это равнозначно разрешению готовить на кухне только выпускникам кулинарного техникума.
Это предсказуемое человеческое поведение: «Прочь из нашей песочницы! Мы тут главари!» Но таким образом мы ограничиваем свои же способности познания мира через понимание других людей. Я вообще за эмпатию и понимание, за то, чтобы люди почувствовали, что они со своими проблемами не одиноки. Когда мы делали журнал в 2016 году, я был приверженцем идеи, что издание — это учитель, который приходит в твою жизнь и говорит: «Вот, лучше так!» Сейчас я чувствую: человек знает, как правильно жить, но хочет почувствовать, что другие понимают, как ему тяжело жить. Мы это стараемся сделать, и пока вроде получается.
