Это ваша идея как продюсера снять «Темные очки» именно сейчас?
Сценарий был написан вскоре после выхода «Синдрома Стендаля» (1996). Спустя годы я про него вспомнила, нашла бумажную копию, связалась с французским продакшеном, которому он бы понравился. Они подключились, отец переписал текст, нашел композитора — и процесс пошел.
А почему не сняли раньше?
Потому предыдущий продюсер обанкротился, а права на экранизацию были у него. Это мучило меня.
Смерть — обязательный элемент ваших фильмов?
Смерть — обязательный элемент жанра хоррор. Фильм ужасов нельзя назвать фильмом ужасов, если ты не боишься за свою жизнь. Страх за жизнь — первичный и самый главный из всех наших страхов, он прячется за каждой нашей фобией (темноты, самолетов — да чего угодно!). А почему мы боимся потерять жизнь? Потому что не знаем, есть ли что-то после нее. Думаю, хорроры поэтому так и популярны: эти фильмы помогают обрести смелость, управлять своими страхами. Они, конечно, созданы искусственно, но ты чувствуешь их по-настоящему. Герои гибнут, а актеры остаются живыми!
Как вы готовились к роли?
Я занималась с коучем для слепых, поскольку сама играю такого коуча. Она также дала мне возможность «побыть» слепой: завязала глаза, и мы прогулялись, чтобы я могла понять специфику ее работы. Я сама училась ориентироваться по звукам, а репетировали втроем: я, Иления (Пасторелли, исполнительница главной роли в фильме «Темные очки». — Прим. SRSLY) и коуч.
Главная героиня — секс-работница, чья жизнь подвержена угрозе. Насколько это основано на реальности? Насколько остро стоит проблема насилия в Италии?
Не только в Италии. Женщины повсеместно подвергаются насилию. Что касается секс-работниц, то они легкая мишень. Но эти девушки обычно знают, как себя защитить: они умеют драться и всегда ходят с газовыми баллончиками. А вот если мы говорим о домашнем насилии, где нападают мужья, любовники или бывшие, то здесь женщина совершенно беззащитна.
Вы росли в этой эстетике, с детства смотрели джалло?
Этот жанр всегда был перед моими глазами, потому что мой отец — король джалло. Точнее, у его фильмов нет четкой жанровой принадлежности — хоррор, триллер, слэшер… Это просто фильмы Дарио Ардженто — особый самостоятельный жанр. Я фанатею от великих картин, а не жанров и, кстати, ужасами не одержима, люблю и комедии. Но я слегка старомодна, в том числе и в музыке, искусстве и литературе: стараюсь слушать как можно больше треков из прошлого, читать старые книги — это позволяет ощущать себя более компетентной в современности.
Какие у вас плейлисты в Spotify?
Всего один, и он 100 часов длиной. Недавно Spotify уведомил меня, что я прослушала музыку в 153 стилях.
В 90-е жанр слэшера, основанный на классике Дарио Ардженто, возродился на большом экране в виде суперпопулярных американских франшиз, таких как «Крик» и «Я знаю, что вы сделали прошлым летом». Что вы чувствуете, когда видите молодежь, фанатеющую от этих ужастиков, и то, как они воспринимают изначальные образцы?
Моей дочери 20, а сыну — 13 лет, так что да, я вижу, как молодежь реагирует на фильмы отца. Они не воспринимают их как «фильмы из 60-х», потому что безупречный психологический механизм, на котором эти картины работают, — вне времени. Страх — очень математическое чувство: камера должна двигаться именно так, а героине нужно повернуться исключительно в эту долю секунды. Если она сделает это чуть позже — уже не страшно. Достаточно изучить эту математику страха, и тогда ты можешь заразить им любого зрителя. С другой стороны, когда обращаешься к бессознательному, как это делает мой отец, — твое искусство никогда не состарится. Уже в 70-е эти шедевры были вневременными, они не представляли конкретную эпоху или страну. Они как сказки — вечные.
