О свободе, современном искусстве и жизни в Америке. Интервью с художником и креатором Оскаром Ренкелем

Оскар, у тебя вроде бы все было хорошо в Петербурге. Почему ты переехал?

Я просто искал место, где мне будет комфортнее жить и которое будет отвечать всем необходимым критериям. Для меня важны безопасность, комфорт, погода, общество. А о том, что я хотел бы жить в Америке, задумался еще лет пять назад. В Нью-Йорке был много раз и очень прикипел к нему. Понял, что это мой город.



При этом в родном Санкт-Петербурге у меня все складывалось хорошо. С 19 лет я работал в клубной индустрии — промоутером, организатором, шоуменом. Был арт-директором легендарного клуба Decadance. На крутую вечеринку можно было попасть, только зная меня. До сих пор, когда пересматриваю фильм «Студия 54», смахиваю скупую слезу: сюжет напоминает мою юность. А до прихода в клубную индустрию я руководил бутиком Gianni Versace на протяжении 3,5 года, был креативным директором крупного ресторанного холдинга. После открыл с партнерами свое маркетинговое агентство, которое существует до сих пор. Я очень люблю Петербург, но ресурс этого города, увы, нулевой для меня как для творческого человека. Мне просто нечем там заниматься, к сожалению. Кроме того, мне довольно скучно в питерском обществе, в котором, как правило, говорят об одном и том же.

Есть мнение, что Петербургу свойственен снобизм. Ну, кстати, в России данное качество в принципе не считается отрицательным. Но яркому человеку жить в консервативном обществе снобов достаточно сложно. С Москвой попроще в этом плане, хотя там тоже довольно странная вечеринка. Я трижды переезжал в столицу, последние три года жил именно там. О ней у меня сложилось впечатление, что это деревня, но очень богатая, и потому ее обитатели стали думать, что они элита. По сути, так и есть, ведь туда едут люди из маленьких городов и деревень, а коренные жители во всем этом давно потерялись. У меня есть знакомые — коренные москвичи, с невероятной речью и культурой, но они не создают образ города. 

В Нью-Йорк тоже приезжают люди со всего мира, но там все иначе. Очень разные и аутентичные места (например, Чайна-таун и Еврейский квартал) «дружат» друг с другом и рисуют общую культуру. Нью-Йорк — город с харизмой. В Москве же все как будто спорит друг с другом и люди делятся на сословия.

В Питере ты был известен как шоумен, а не как художник. Когда начал заниматься современным искусством?

Я не говорил об этом, так как десять лет не рисовал. Вообще, переход в современное искусство стал для меня очень сложным. Дело в том, что моя мама работает в отделе реставраций Русского музея, тетя — там же, но в администрации. Всю жизнь я был рядом с искусством. Учился в художественной школе. Затем был Техникум легкой промышленности, потом институт, который я не окончил, поэтому обойдемся без названий. На самом деле, было очень трудно совмещать учебу с работой. Я с 16 лет работаю и полностью обеспечиваю себя сам.

В институте я пять лет рисовал натюрморты, горшки, вазы, обнаженных людей, драпировки ткани и так далее. А затем понял, что мне неинтересно идеально и красиво передавать на бумагу то, что уже существует. Хотелось изображать то, что рисует мое воображение и что сложно понять порой даже мне самому. Но я не решался, скажем так, перейти в современное искусство: казалось, меня осудят. Мама скажет, что это барахло и лучше бы я нарисовал «Девятый вал».

Перелом произошел, когда я первый раз приехал в США. Рядом с районом Парк-Слоуп в Бруклине, где я жил, находилось огромное и потрясающе красивое кладбище Грин-Вуд. И из всех людей, кто там похоронен, я знал только одного — это был мой самый любимый художник Жан-Мишель Баския, который оказал колоссальное влияние на мое творчество.

Я пришел на могилу, где фанаты уже по традиции прутиками выкладывают его портрет — голову с торчащими в разные стороны волосами. Есть такое малоизвестное поверье, что если сесть рядом с могилой и попросить вдохновения у этого человечка из прутиков, то он поможет. Я так и сделал. Не знаю, что произошло, но в течение недели я рисовал день и ночь. Это был какой-то катарсис, как будто с меня упали оковы, я смог освободиться и вывернуть наизнанку то, что было внутри. Все мои самые первые работы до сих пор очень популярны. Особенно Park Slope. По мнению моего менеджера, на данный момент это моя самая сильная и дорогая картина.



Твой стиль чем-то напоминает Баския… Откуда вообще черпаешь вдохновение?

Из Америки и не только. Абсолютно все меня вдохновляет. Например, то же информационное поле, которое может быть как негативным, так и позитивным. Мне нравится наблюдать за людьми, за их лицами и жизнью. Бариста, велосипедист, пожарный, уборщица — мне интересны абсолютно все. За каждым их них стоит история, и про каждого можно снять кино. В Нью-Йорке же меня как художника вдохновляет не только красота и лоск Парк Авеню, но и всякий треш, грязь и крысы.

Переехать в США непросто. Каким образом ты получил грин-карту?

Самый легкий способ — выиграть в лотерею. Каждый год американцы разыгрывают 50 тысяч виз. Первая же лотерея моей семьи стала выигрышной.

Квартиру искал дистанционно?

Нет, уже на месте. Жилье в Нью-Йорке найти довольно сложно, но возможно, если у тебя нет проблем с доходом. У меня в этом плане все хорошо. Вообще, в Штатах с законами строго. И если их соблюдать, то можно спокойно жить и получать все блага общества.

Сложно тебе было заявить о себе как о художнике?

У меня довольно долгая история, хоть и простая. В прошлые визиты в Америку (а был я здесь много раз) продал несколько своих работ. Так получилось, что одну из них купила моя знакомая, очень состоятельная дама. Затем работу увидела ее приятельница и тоже заказала у меня картину. А потом я просто пошел в район Челси, где сосредоточено самое большое количество галерей. Заходил в каждую, смотрел и примерно понимал, где бы хотел быть представлен. В итоге нашел пять таких мест, узнал телефоны креативных директоров и отправил им свою презентацию. Трое ответили, что заинтересованы и готовы встретиться, но, к сожалению, так как я не жил в Нью-Йорке постоянно, то не смог этого сделать, так как нужно было возвращаться. В Америке художник должен лично встречаться с менеджерами и представителями галерей.

После переезда я думал, что восстановлю все контакты и пойду тем же путем. Но произошло чудо. Не зря говорят, что Нью-Йорк тебя либо принимает, либо нет. Спустя всего два месяца после переезда, когда я находился в режиме привыкания и осознания, что я уже дома, мне написала девушка по имени Полина, постучалась в директ личного аккаунта в инстаграме и в арт-аккаунт. Представилась скаутом современного искусства. Оказалось, что она была помощником Эшли Рамос, которая впоследствии стала моим менеджером. В общем, Полина сообщила, что им очень нравятся мои работы и они хотят со мной встретиться.

При личной встрече мы поняли, что сработаемся. Эшли — яркая, хваткая и молодая акула на рынке современного искусства. Конечно же, ей захотелось посмотреть на мои картины. Я работаю дома, так как у меня довольно большое светлое помещение, а арендовывать студию на данным этапе слишком дорого.

Надо знать, чего вы хотите, и получать от этого удовольствие. Нужно найти свой «путь сердца», как говорил Карлос Кастанеда. И даже если какое-то время вы будете голодным художником, вы должны помнить о том, что вода камень точит, удача обязательно найдет вас сама. Надо верить в это.

Да, очень гармонично у тебя все сложилось. А как вообще русскому художнику живется в Америке?

Непросто живется всем и везде. Все очень дорого. Хороший холст стоит минимум 100 долларов, когда такой же в России можно купить в два раза дешевле. Если художник в Штатах никак не сумеет популяризировать свое творчество и делать, например, хотя бы коллаборации, то ему будет очень сложно.

Но, безусловно, есть огромный плюс жизни в Америке для творческих людей. Здесь большой рынок современного искусства. Условно, из ста хороших художников в России нормально продаются два, а из ста плохих в США — 50.

Расскажи про свои коллаборации. Видела у тебя в инстаграме совместный проект с одним брендом одежды…

Крупных коллабораций с брендами у меня пока нет. Что касается того, что ты видела, то у моих знакомых в Ярославле есть бренд одежды. Мы выпустили капсульную коллекцию oversize-костюмов с вышитыми на них моими стаканчиками кофе с собой. Костюмы буквально через неделю были sold out. Также сейчас мы с моим менеджером пытаемся продвинуть один крупный проект — коллаборации молодых и малоизвестных художников с масс-маркетом. Для каждого это стало бы большим шагом вперед. Еще мы ведем переговоры с известным брендом Vans.

Видела в твоем аккаунте расписные сумки Hermès. Ты сам их разрисовываешь?

Да, но никакой коллаборации с Hermès нет, если ты об этом. Просто одна моя клиентка из Майами дала мне возможность придумать принт для ее розовой Birkin. А я очень люблю розовый цвет, получилась нереальная сумка.

Как вообще продаются твои работы?

Все мы понимаем, что современное искусство за последние полгода сильно пострадало, как, в общем-то, и все остальное. Галереи и музеи закрыты, а люди стараются экономить свои бюджеты. И я не знаю, кто мне помог — бог или дьявол, но за время пандемии я продал четыре свои работы. Кроме того, сейчас готовлю новый проект: с некоторых моих картин будут сделаны фоторепродукции, за счет чего они станут стоить на порядок ниже. Мы хотим дать людям возможность что-то купить, а также понять, что нам самим делать дальше в сложившейся ситуации.

Ты согласен с тем, что современное искусство не должно быть красивым?

Современное искусство никому ничего не должно (как, собственно, и каждый из нас). Оно должно быть говорящим, дергать за все ниточки. По своему опыту скажу, что некоторые клиенты звонили после покупки и говорили: «Оскар, а я вижу вот это и это, а это там есть или мне кажется?». В том-то и заключается уникальность современного искусства — оно должно находить индивидуальный отклик, и, может быть вообще никак не понято. Оно многогранно, фантазийно, непредсказуемо, оно не плоское.

Иногда то, что нарисовал художник, для покупателя оказывается намного важнее, чем для самого автора. Это абсолютно уникальная форма общения со зрителем. Я продвигаю работы через свой аккаунт, но инстаграм** не является главной площадкой. Мое основное портфолио можно найти на официальном сайте oscarrenkel.com. Сам я не занимаюсь продажами, это делает мой менеджер Эшли.

Кто из современных художников тебе самому нравится?

Стараюсь поменьше смотреть на работы других авторов, чтобы, не дай бог, не скопировать что-то. Однажды я провел часа четыре в Met. Пришел домой, нарисовал работу, которую затем закрасил, так как понял, что она не моя.

Если говорить о любимых авторах, то номер один, как я уже сказал, это Баския. Еще мне нравится современный художник из Таиланда по имени Джек @artbyjek. Его я нашел совершенно случайно и считаю его безмерно талантливым. Также обожаю Тревора Эндрю, который придумал принт Gucci Ghost. Кстати, первоначально он расписывал мусорные баки. А вообще, есть огромное количество невероятно талантливых художников, которые все питают друг друга просто потому, что они есть.

Какие галереи ты бы рекомендовал посетить в Нью-Йорке?

Gagosian, Artsy, Hauser & Wirth, Tambaran2, Nazem Art, Milk, Neue Galerie, Solomon R. Guggenheim Museum, Whitney Museum of American Art, New Museum, The FLAG Art Foundation и, конечно, MoMA.

Расскажи про свой ювелирный бренд Hands Remember.

Я придумал его в 2017 году в Америке. С детства обожаю кольца, серьги и цепи. Очень долго мучился от того, что ювелирные украшения для мужчин, как правило, скудные в плане дизайна. В итоге первую коллекцию, сделанную полностью из серебра, выпустил только для мужчин, хотя и девушкам она тоже понравилась.

Вторая коллекция была посвящена Жан-Мишелю Баския. А последняя линейка стала переломной, так как я полностью перешел на женские украшения. Хотя, на самом деле, мой бренд уже давно унисекс, он вне гендера: украшения одинаково подходят как женщинам, так и мужчинам.



На сегодняшний день моей визитной карточкой является крест. Однажды на барахолке в Сиджесе я нашел старый медный крестик, который в прошлом был частью какого-то большого украшения. В результате я додумал форму. Так появился испанский крест, ставший хитом продаж. Бренд полноценно существует в России. Пока моя концепция — only online. Может, когда-то и открою магазин, но пока не вижу в этом смысла. Также сейчас мое производство начинает работать и в Нью-Йорке. Будет две компании — российская и американская с разными ценами, так как в Америке производство стоит в разы дороже. Честно, никогда не думал, что хобби станет прибыльным делом и девушки, которые носят Cartier, будут сочетать с ним и мои украшения.

Не скучаешь по России?

Я редко бываю в России. Скучаю разве что по маме и своему самому близкому другу — Алине Герман.