Заплутав где-то в дебрях Восточной Европы, стараниями разбойников, маркиз Жак Антуан Сатурнен д’Юрфе (Кейси Моттет Кляйн, «Другая Бовари») лишается лошадей и охраны. Местные советуют искать приют в доме старика Горчи, где заграничного гостя, встречают умеренно радушно — похлебкой и обещанием одолжить коня. Спохватившись, семья отвлекается на поиски своего патриарха — пенсионер ушел бить турок, наказав: если вернется по истечении шести дней, не пущать ни в коем случае, ведь «то не он, а вурдалак». Через пару минут после дедлайна, иссохшего Горче находят в кустах и ведут в постель. Ничем хорошим, ни для его детей, ни для перепуганного д’Юрфе это не закончится.
Старорежимный готический китч с уважительными реверансами европейским гуру жуткой персверсивной сказки Марио Баве и Валериану Боровчику — на манер тех, что церемониально бьет маркиз, любовно заискивая перед дочкой Горчи Сденкой (Ариана Лабед, «Лобстер»). Когда последняя, побрякивая этническим обвесом, не распыляется на драматический пересказ цыганских страстей (безродный жених намекал бежать, да весь вышел), то заходится в очередной хореографической лебединой песне. Лабед, демонстрирующая растяжку в каждой второй своей роли, делает то, что хорошо умеет — существует в кадре на стыке традиций «новой греческой волны» и пластического театра. Также, не выходя за пределы своих типажных привычек, организованы в «Вурдалаке» и остальные — режиссер-дебютант Адриен Бо со знанием дела руководит артистами, с той же уверенностью, что управляет марионеткой старика Горчи. Этот кукольный скелетон — «живой» в своей искусственной органике, так и фильм, неестественный, вычурный, но осязаемый во многом благодаря съемке на 16-ти миллиметровую пленку.
Тактично адаптируя рассказ Алексея Толстого «Семья вурдалака» (1884), Бо не без сочувствия рассматривает деревенских людей, как зависимых от дряхлеющего патриарха, даже больше, чем озабоченных вопросом наследства аристократов. Маркиз, как и мы, — лишь зритель этого спектакля. Напомаженный, подтягивающий свои светские колготы, д’Юрфе завороженно наблюдает за музыкальной мистерией падения семьи Горчи, до тех пор, пока, обливаясь потом от страха, не начнет стирать пудру со своего лба. Но если приглядеться к этому представлению, — «Вурдалак» трогателен своей рукодельностью вплоть до деталей, также, как и его герой, вместе с платьем, на ночь, заботливо снимающий и свою фальшивую мушку.
После переезда в скучный пригород семья бейсболиста Рэя Уоллера (Уайатт Рассел, «Сокол и Зимний Солдат») селится в дом с сомнительной историей… И бассейном, в водах которого несколько лет назад пропала маленькая девочка (и не она одна).
Неироничный хоррор про карающий колодец желаний (srsly). Новая поделка продюсерского тандема Блума/Вана: слияние своих производственных мощностей (их студии — Blumhouse Productions и Atomic Monster — официально объединились 2 января 2024 года) они отметили возвращением к истокам. Night Swim — подводный «Астрал», где вместо хтонического запределья по закоулкам которого шатался герой Патрика Уилсона, Уоллеру предписано барахтаться в пучинах с обратной стороны дна (откуда весь фильм и стучатся). На манеже все те же хваткие зубастые демонические бабайки. Отравленный до тошноты болотной жижей отец, который в ответственный момент входит в режим Джека Торренса (главный герой «Сияния» Стивена Кинга. — Прим. SRSLY) и порывается убить своего ребенка. Деятельная супруга (Керри Кондон, «Банши Инишерина»), без особых препятствий собирающая легенды про проклятый бассейн — может, о славе дома, куда селишься, риэлтора стоит поспрашивать до покупки?
Делать нечего: чтобы допереть до очевидного, приходится навещать былых обитателей дома, которые когда-то купались на заднем дворе, а теперь хронически сморкаются смолой, на манер любого из стареньких «Проклятий». В прологе (за 1992-й) девочка, теряя по пути свои тапочки-зайчики, ныряет в бассейн за корабликом брата — Кинг к тому времени уже написал «Оно» (1986). И если бы несчастный ребенок читал взрослые книжки, может, на такой левый развод не купился (но вы-то, наверняка, читали).
Ровно год назад капитан Уилл Уоррен (Эрик Дж. Олсон) спас трех девочек из логова сатанистов, после чего перестрелял коллег в своем участке. Теперь его дочь Джессика (Джессика Сула), едва закончив полицейскую академию, должна провести на том же месте первую ночь своей вахты.
Отработав исполнительным продюсером на паре экранизаций книг писателя Клайва Баркера («Полуночный экспресс», «Книга крови»), ставленник прозаика Энтони ДиБлази переквалифицировался в режиссеры, посвятив себя… Все тем же опытам по истязанию человеческого тела и духа. Завидная преданность, едва ли не такого же сектантского толка, что и происки здешней недо-мэнсоновская банда блаженных хипарей, бросающих в полицейские машины поросячьи головы.
Разница между ними, впрочем, очевидна. «Малум» — кино, способное взволновать только психонавтов и поклонников неизысканного экранного эквивалента шизофрении. У Баркера (как режиссера) — есть вкус, у ДиБлази — только прыть копииста, готового переснять свой же фильм («Последняя смена», 2014) ради пары пластических эффектов подороже. Джессика, что Хома Брут, бормочет вместо молитвы клятву копа, и хмурится каждый раз, когда ее пранкуют по телефону. Героине вечно что-то видится — но сколько бы ДиБлази не пыжился, взрывая в кадре головы, ничего более устрашающего, чем свернутая газетная вырезка, дрожащая на дне полицейского шкафчика, как шальная, опасная идея, мучающая спятившего Уоррена, на протяжении этой проклятой ночи, он так и не явит.
По ночам третьеплановый артист Хен-су (Ли Сон-пон, «Паразиты») бродит по квартире, трескает сырые сардины и пытается выпрыгнуть из окна. Его супруга на сносях Сон-джин (Чон Ю-ми, «Поезд в Пусан»), жертвуя сном, присматривает за мужем-лунатиком, но ни рукавицы — чтобы не чесал щеки до крови; ни спальный мешок — связывать как-то негуманно, не мешают мужчине после полуночи калечить себя (и других). Появление в доме младенца, как и обострившийся материнский инстинкт — все только усложняют. Так, Сон-джин начинает верить, что в теле ее благоверного хозяйничает призрак.
Захваленная Пон Джун-хо («Воспоминания об убийстве», 2003) — еще бы, режиссировал его ученик — паранормальная байка, амбивалентность которой скорее знак авторской неуверенности, а не хваленой (участие в параллельной Каннской секции «Золотая камера») жанровой хитрости. Специалист без промедлений диагностирует Хен-су расстройство сна, но почему же по ночам от лунатика со справкой с такой прытью прячется шпиц, а местная ведунья при встрече хватается за голову? Определяться, следует ли Сон-джин записаться к психотерапевту, или в ее супруга на самом деле вселился сварливый злой дух, постановщик-дебютант Джэ-сон не собирается вплоть до финальных титров. Потому, «Спи» попеременно, развивается и как крикливая дурка, осмысляющая послеродовую депрессию, и как зож-комедия о тяготах брака — ведь для крепкой дремы приходится избавляться от вредных привычек, например, слить все запасы антистресс-пива в раковину.
Первые полчаса, до появления в сюжете поверий, обрядов и прочих суеверий — занятное слэпстик-представление от покойного ныне актера Сон-пона. И если бы таинство сна оставалось нерушимым, фильм точно не растерял бы своего пограничного изящества. Но Джэ-сон страсть как хотел бы не отставать от сенсея: тут тебе и соседский вопрос (концепция, скажем, откровенно сомнительная уже в год выхода «Паразитов»), и, конечно же, бытовое членовредительство при содействии варочной кастрюли и дрели. Такая южнокорейская дикость на экспорт, от нормативности которой сложно не закемарить.
