Рустам, давай начнем сначала: где ты учился?
Я всегда считал, что получить хорошее российское образование можно только в определенных вузах типа Вышки или ИТМО. Поступить туда у меня не было возможности, поэтому закончил заочку в ТюмГУ, факультет «Менеджмент организации».
Работать начал еще в старших классах школы, был эникейщиком — компьютерщиком-самоучкой. Профессия системного администратора тогда была востребованной. Люди, которые могли установить винду, очень ценились, и на этом можно было зарабатывать. Из системного администратора переквалифицировался в системного инженера. Ездил по всей России и занимался внедрением Wi-Fi, видеоконференцсвязи. Месяц жил в городе Мирный (там находится кимберлитовая трубка «Мир»), мы настраивали АТС на 12 тысяч абонентов.
Но мне всегда хотелось заниматься геймдевом, поэтому в свободное от работы время учился кодить. Первые разработки делал на движке Unity. Публиковал игры, одна из них даже дошла до контракта с паблишером. Позже узнал, что на Unity можно создавать AR и получил первый запрос на создание приложения с дополненной реальностью: объект появлялся поверх страницы детской книжки.
Оказалось, что сделать приложение быстро и легко. На создание игры понадобилось полгода, а приложение я сделал за выходные и получил 35 тысяч рублей. Так я понял, что AR — интересный и доступный мне рынок. Мы с партнером организовали виртуальную студию, которую назвали Beagle.
Откуда такое название?
Это было рабочее название. Тогда нам просто понравилось это слово: похоже на Google, только Beagle.
Потом я совершенно случайно попал на бесплатный двухдневный интенсив от ФРИИ (Фонд развития интернет-инициатив. — Прим. SRSLY). Там я получил массу полезной информации о росте и развитии стартапов, своеобразный стартерпак для стартапера. Тогда у меня не было опыта в бизнесе и, как и у многих, был страх продаж. На интенсиве мне четко дали понять разницу между «впаривать» и «продавать». Впаривать — это навязывать человеку то, что ему не нужно. У меня был такой опыт в 16 лет: я предлагал людям никому не нужные визитки. Продавать — это приходить к потенциальным покупателям с готовым решением и обоснованием, почему продукт им нужен, причем важно объяснять это с учетом системы ценностей человека.
Вопроса, какого типа продукт делать, не было, я планировал работать только с AR. Нужно было решить, что именно создать.
И в итоге что создали?
Сначала я узнал о так называемой «концепции кентавра». Она подразумевает улучшение физических возможностей человека какими-то техническими средствами. Подумал, что было бы интересно, чтобы у человека на голове размещалась какая-то штука, способная получать и обрабатывать информацию.
Мы проанализировали рабочие процессы на нескольких крупных складах и обнаружили, что почти 50% всех сотрудников собирают заказы. То есть просто бегают туда-сюда по огромному помещению склада с товарами. А что если у сотрудника будут очки, которые показывают, что и где брать? Это же увеличит производительность труда! Купили б/у очки AR (кстати, единственная компания, которая сейчас официально продает такие очки в России, — компания EPSON), написали прототип. И с этим продуктом прошли отбор в заочный акселератор ФРИИ, под эгидой которого и начали все это продавать. Встречались со всеми крупными игроками, которые занимались фулфилментом. Наша идея впечатлила даже тех, кто делал «Яндекс.Доставку»: нас уверили, что она обязательно взлетит. Но через какое-то время мы поняли, что это не так.
Почему?
Все просто: в России очень дешевая рабочая сила. Один комплект очков тогда стоил около 120 тысяч рублей, а с нашими услугами — около 150 тысяч. Чтобы на 10 рабочих надеть 10 очков, нужно было потратить полтора миллиона. При этом производительность увеличивалась бы всего на 5-10%. Экономика не сходилась, поэтому мы эту идею отложили.
Потом произошла другая важная история, окончательно закрепившая мою уверенность в том, что надо заниматься AR. Я попал в больницу на небольшую плановую операцию. Меня оперировала молодая амбициозная хирург Анна Валерьевна. Я рассказал, чем занимаюсь, и мы решили сделать что-нибудь вместе. Она познакомила меня со своим профессором из Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. И.П.Павлова, и мы договорились сделать операцию с использованием технологии дополненной реальности.
Какого рода была операция?
У молодого человека была врожденная особенность — отсутствовала одна ушная раковина. Врачи с помощью наших разработок смогли исправить этот недостаток. Сделали подробные фото ушной раковины пациента, преобразовали в 3D с помощью специального алгоритма и распечатали на 3D-принтере.
Врачу, который проводит такую операцию, нужно ориентироваться на другое ухо, приходится постоянно поворачивать голову. По этой причине редко удается сделать ухо точно таким, как нужно, и расположить его идеально ровно — обычно получается чуть выше или ниже. Благодаря дополненной реальности мы смогли показать именно то место, где ухо должно быть расположено.
Сколько тому мальчику было лет?
Где-то около 20.
И сразу же получилось сделать идеальное ухо?
Я так понимаю, это был первый этап. Операции делаются в несколько этапов, это занимаем много времени.
То есть ты, получается, создавал такие вещи, которые людям необходимы.
Да, это была первая в России операция с использованием технологий дополненной реальности.
Мы участвовали еще в одной операции. У пациента были камни в слюнных железах. В толще щеки найти этот камень очень тяжело. Александра Ярославовна, аспирантка кафедры челюстно-лицевой хирургии Первого медицинского университета им. И.П. Павлова, научилась через ротовую полость проникать эндоскопом в щеку, находить камень и подсвечивать его с обратной стороны встроенным в эндоскоп источником света. Мы создали уникальную индивидуальную капу, встроили в нее рентгеноконтрастные штифты и прямо в капе сделали пациенту КТ, чтобы увидеть точное расположение камня.Так почему же ты не продолжил заниматься медициной?
Сначала у меня были такие планы, но скорее всего, когда это случится, все уже будет разработано. В сентябре 2019 года я был в Сан-Хосе на конференции Facebook* . Там выступала вице-президент Johnson & Johnson. Она рассказывала, что они уже почти разработали систему, похожую на нашу. Ну где Johnson & Johnson, а где ИП Мирзахмедов?
А у тебя не было место уехать и реализовывать свои идеи, связанные с медициной, там?
Нет, такой мысли не было. Кстати, все, что происходило тогда, было на наши собственные деньги. Нам никто за это не платил. Максимальный профит, который я получил: материал для кандидатской. Но я решил ее пока отложить и посвятить себя бизнесу.
А сколько было вложено в эти разработки?
Осенью 2017-го я уволился из системных инженеров и ушел в свободное плавание. Тогда у меня было накоплено 400 тысяч рублей. С января по октябрь 2018-го мы искали нишу: планировали проект со складами и внедрялись в медицину. На эти 400 тысяч я и жил. Из них около 50 тысяч потратил на очки.
И потом случился Instafilter.
В 2016 году Facebook* купил MSQRD, а к 2018-му интегрировал его в Instagram* . Меня это заинтересовало, и я решил попробовать. На верификацию ушло всего пара дней, я получил доступ и мог выкладывать маски в Instagram* .
К этому времени мы уже сделали проект для «Додо Пиццы» — танцующую птичку (наши знакомые открыли по франшизе пиццерию «Додо Пицца» в Петергофе). Нам осталось просто интегрировать эту птичку в Instagram* и попросить ребят связаться с головным офисом. Все получилось, и это был первый подобный эффект в России. После этого на нас повалились заказы — около 50 только за первую неделю. Среди клиентов были «Азбука вкуса», L'Occitane.
Сначала было сложно, потому что Facebook* не пропускал брендированный контент. Мы предупреждали клиентов, что маска может не опубликоваться, но когда брендированные маски станут доступными, у них уже будет свой эффект. Мы были достаточно голодные в тот момент — и в прямом, и в переносном смысле. Готовы были рисковать и экспериментировать.
То есть я правильно понимаю, что в это ничего не было вложено? Вы просто умели программировать, и к вам пришли ваши знакомые из «Додо Пиццы»?
Да, так и было. Единственное, на что мы потратили, — это iMac. В то время платформа Spark AR работала только на маках. Поэтому мы купили б/у iMac 2012 года где-то за 50 тысяч рублей на Avito.
А что за идея была с ложкой и яйцом?
Перед прошлой Пасхой у нас было свободное время, и я придумал эту игру. Проект собрали за две недели, потому что важно было продумать логику. Сделали первый прототип, протестировали, подогнали по ощущениям. «Оживили яйцо», придали ему характер. Поняли, что это то что нужно, и запустились.
Проект назвали EasterEggChallenge. Тем, кто наберет больше всего очков, пообещали пять тысяч рублей. Это был настоящий шквал: суммарный охват игры составил 230 млн человек, на аккаунт за маской пришло 430 тысяч пользователей. У некоторых по разным причинам игра не запускалась, и они изворачивались по-своему: брали настоящее яйцо и настоящую ложку и пытались этим играть. При этом еще губами наигрывали губами мелодию, которая была у нас в игре.
У вас же еще был проект с Сергеем Мезенцевым. Он сам на вас вышел?
Мне всегда нравилось то, что делает Сережа. Я понимал, что он популярен, и если мы сделаем ему маску, ее увидит много креативных ребят из Питера и Москвы. Первую маску я делал сам, у меня тогда даже художника не было. 3D заказал на аутсорсе. Когда маска была готова, я записал видео и отправил Cереже сообщение, хотя знаком с ним не был.
То есть ты пришел к нему сразу с подготовленным решением?
Да, я отправил ссылку, ему понравилось и он стал первым в России блогером с собственной маской. Потом мы еще сделали для него несколько масок, а сейчас продолжаем общаться. Он нам очень помогает — советует нас своим друзьям и знакомым, известным людям.
Банальный вопрос, но все-таки: какой эффект за все время существования Instafilter ты считаешь самым успешным?
Эффект мне нравится тогда, когда он максимально встроен в контекст пользователя. Не откровенный брендинг, который почему-то хотят многие бренды, а именно грамотную интеграцию в контекст.
Один из самых крутых эффектов, который мы делали, — проект с «Райффайзенбанком». Пришли они к нам после Сережиной маски DJ Oguretz. Сказали, что будут спонсорами концерта Metallica в Москве и хотят, чтобы больше людей об этом узнало.
Это был тот самый концерт, где Metallica пела Цоя. В общем, надо было что-то придумать, и тут уже креативили мы. Сделали гитару Хэтфилда с анимацией кистей рук и решили устроить конкурс: пользователь должен был взять эту гитару и приделать ее к чему угодно. За самые интересные ролики дарили билеты на концерт Metallica. Получилось очень круто.
Еще вы вроде бы делали маску Лене Темниковой.
Да, первые четыре маски для нее сделали мы. Ее бабочки — наша работа. После того, как мы сделали маску Сереже Мезенцеву, на нас вышли ребята из команды Лены. Тогда готовился к выходу альбом Temnikova 4, и мы разработали к нему четыре маски. Больше всех из тех масок мне нравятся бабочки. Программисты написали алгоритм для всех бабочек: каждая из них непрерывно, 60 раз в секунду, проверяет положение лица и других бабочек в пространстве. Они никогда не соединяются, всегда отдаляются друг от друга. Так как это пишется с неделю, тестируется, тут и стоимость соответствующая. Для этого мы разрабатывали целый алгоритм, поэтому готовили маску около недели, и стоимость была немного выше обычной — 120 тысяч.
Сколько стоит у вас сделать сложную маску — типа как DJ Oguretz?Около 100 тысяч. Стоимость маски зависит от объема контента: количества 3D-моделей, текстура для каждой из них, могут быть какие-то дополнительные элементы. Если добавлять анимацию, то это будет гораздо дороже, потому что каждая секунда анимации делается порядка восьми часов. Это только первая часть. Вторая — это логика. Это вообще отдельный объем контента, который надо тоже описывать.
С кем еще из звезд сотрудничали?
У нас были ребята #followmeto — Мурад и Наташа. Делали им маску бесплатно за то, что они о нас расскажут. Разрабатывали маску для ведущих шоу Love Radio «Красавцы», она должна выйти летом. Еще была маска для баттла между Noize MC и Шнуром в рамках Red Bull.
И еще: почему вы не хотели делать отдельное приложение, а интегрировались в инстаграм* ?
Нам было важно, чтобы не нужно было ничего скачивать и дополненная реальность работала с меньшим трением. Instagram* — приложение, в котором можно сразу поделиться понравившимся эффектом. В нашем понимании это главное требование к дополненной реальности.
