С чистого холста. Антон Рева, Маша Качарава, Алена Ракова и Сергей Овсейкин о своей формации как художников, визуальном языке и рождении идей

Как бы ты описал свой визуальный язык?

Мое творчество достаточно гибкое и разноплановое, я стараюсь комбинировать направления: зачастую это сюрреализм или даже поп-арт, иногда использую что-то из концептуализма. За последние двадцать лет я понял, что в каком бы стиле ни рисовал (а я сделал сотни работ), разбирающиеся люди всегда узнают мои рисунки. То есть так или иначе почерк прослеживается: приемы, линии, контуры, работа с градиентами (которые вообще мало кто умеет исполнять) и цветом — я, например, стараюсь не рисовать открытыми цветами, а замешиваю каждый оттенок самостоятельно.

Сегодня я стараюсь помещать зрителя в некую атмосферу, в которой ему становится комфортно, которая дает ему возможность расслабиться, успокаивает. Если в прошлом я рисовал очень много огня — какие-то горящие машины, взрывы, то сейчас — небо, воздух и то, что в нем может появиться.

Еще один из приемов, к которому часто обращаюсь, — оптические иллюзии (оп-арт), которые заставляют по-другому взглянуть на перспективу. Мне это очень близко.

Какие темы тебе интересно и важно поднимать в своем творчестве?

В основном мои работы — срез культуры и науки. Но с каждым годом интересы смещаются. Это не значит, что предыдущие темы становятся мне безразличны — они просто менее актуальны.

Раньше мне было важно поднимать вопросы экологии и рефлексировать над сводками новостей. Но сегодня мне хочется умиротворять зрителя, расслаблять его. Я придерживаюсь мнения, что искусство должно радовать человека. В России вообще очень мало смешного искусства, а я хочу как-то отвлечь людей от повседневности.

Как ты начинаешь работу над своими муралами/холстами (муралы — монументальные работы на стенах зданий, одно из направлений стрит-арта. — Прим. SRSLY)?

Очень редко сталкиваюсь с проблемой белого листа и считаю, что творческий кризис можно побороть. Другое дело — придумать классную идею, идеально подходящую под то или иное место. Идея — это самое ценное. Есть очень много художников, которые не могут ничего сделать интересного — того, за что платят большие деньги.

Когда ты работаешь со стенами, очень сложно заранее что-то придумать, потому что каждая поверхность диктует свою идею. Поэтому у меня, например, очень мало эскизов, которые я когда-то нарисовал на одну стенку, а потом реализовал на другой. То есть очень важно место. Как только начинаешь с ним играть, вовлекать работу и аудиторию в контекст окружения, архитектурного ансамбля — это воспринимается очень круто.

С холстами в этом плане проще, потому что они все одинакового формата и цвета. И в процессе работы над одним холстом начинаешь задумываться про другие.

Это бесконечный процесс поиска, основанный на фундаменте из твоих знаний и размышлений, которые с тобой всю жизнь и каждый день оттачиваются. Сегодняшнее искусство — про воровство, просто оно завуалировано годами: все новое — хорошо забытое старое. Я очень мало встречаю работ, которые можно назвать прямо свежими, актуальными и новаторскими. В основном это переработка прошлого.

Куда любишь ходить в Москве?

Мне нравится мой район — ВДНХ, я там прожил всю жизнь. Очень люблю наш парк, где провожу много свободного времени и почти в каждом павильоне что-то расписывал.

Еще мне, безусловно, нравятся мастерские других художников. Там встречаешься, обмениваешься опытом и знаниями, подсматриваешь что-то — растешь. Если из каких-то заведений классных выбирать — то это «Энтузиаст». Раньше вот в «Солянку» ходил, пока ее не закрыли.

Последний художник, которого ты гуглил?

Наверное, Аристарх Чернышев. Это диджитал-художник — буквально на днях его смотрел. Он, на самом деле, достаточно известный, и, мне кажется, я когда-то о нем слышал, просто сейчас он установил инсталляцию напротив Кремля, и я решил погуглить, даже на инстаграм его подписался.

Расскажи про работу в кадре, которую ты специально сделал для нас на оргстекле, и холст, фигурировавший на другой фотографии.

Картина «Начало» из моей текущей выставки, некий оммаж Магритту и его произведениям, где он смещает перспективу, задний план с передним и так далее. У меня была идея покрасить минимальную площадь на холсте, но сделать это так, чтобы полотно воспринималось как полноценная законченная работа.

С уличной работой — это орнаментальная композиция: я написал название нашей команды — ZUKCLUB (основанное Сергеем почти двадцать лет назад объединение художников, по большей части занимающихся стрит-артом, и коллаборирующая со многими крупными компаниями российского и мирового масштаба; работы его участников есть почти в 50-ти странах мира. — Прим. SRSLY), но для неподготовленного зрителя оно практически нечитабельно. Я не готовил эскиз заранее, а полностью импровизировал — в результате появились фрагменты, которыми я остался доволен.

Что повлияло на тебя более всего и сформировало твой визуальный язык? Как бы ты его описала?

Очень повлияло, что я занималась разными вещами: училась дизайну среды, чему очень рада, потому что это образование дало мне очень серьезную базу и умение смотреть на вещи с разных сторон — видеть их более объемно. После окончания института работала долго стилистом, много общалась с разными людьми, много смотрела вокруг. Мне кажется, самое главное — быть открытым ко всему.

На мой стиль еще огромное влияние оказали импрессионисты. В первую очередь я работаю с цветом и за счет него передаю глубину и настроение. Даже самый «грязный» цвет может очень красиво заиграть рядом с другим, который его подчеркивает, как и очень чистый яркий — теряться рядом с цветом похожего оттенка, но чуть другой тональности. В этом и есть магия: все красиво и выразительно, и есть столько возможностей, как это использовать.

Реализма в моих картинах совсем нет — все строится на эмоциях и чувствах. Яркие цветовые сочетания для меня как музыка или запах — они пробуждают что-то внутри, и ты не можешь объяснить, почему тебя так это цепляет. Просто где-то на подсознательном уровне происходит химия. Но вот что точно: я могу работать только в гармонии и в хорошем настроении — всегда стараюсь делать все с любовью.

Какие темы тебе интересны в творчестве?

Как многие знают, я очень люблю женскую красоту. У меня много работ с девушками и практически нет с мужчинами.

Женская энергия тоже важна. Меня восхищают и завораживают женщины, которые относятся к делу своей жизни с большой любовью — в этом есть что-то волшебное. Вообще, я думаю, что женщины намного сильнее мужчин благодаря своей мудрости и энергетике.

Как ты начинаешь работать с белым холстом?

Это достаточно просто и интуитивно. Я никогда ни над чем не корплю, не вымучиваю, не переживаю по поводу того, как же начать — оно само как-то начинается. Конечно, думаю в процессе, но это как поток, и я просто даю ему происходить. Люблю, когда все естественно случается, не надуманно. Всегда же очень видно, когда человек пытается сделать что-то специально.

Если у меня не идет легко — то я просто откладываю и возвращаюсь, когда идет легко. Что будет, если что-то пойдет не так? Просто взял другой лист бумаги и начал заново. Главное — это не бояться и давать всему происходить.

Очень важно иметь возможность отложить все, когда устал, — наполняться, чтобы потом хорошо работать. Но нужно держать баланс: если вообще ничего не делать — то ничего и не произойдет.

Куда любишь ходить в Москве?

В принципе очень люблю Москву, особенно летом. Потому что много цвета, много красивых мест и людей — меня вдохновляет харизма самовыражения.

Если помнишь — последний художник, которого ты гуглила?

Я подписана на разные галереи в инстаграме (например, Delphian Gallery или The Curators). Там постоянно нахожу молодых и талантливых художников. Кто-то из них тоже может меня вдохновить.

Расскажи про работу в кадре.

Я рисовала в моменте, вокруг было много девушек — я подумала, что логично нарисовать то, что я люблю, — девушек. И попросила визажиста попозировать. Правда, «раздела» ее на этом наброске.

Как бы ты описал свой визуальный язык? Что на него повлияло?

Я всегда говорю, что занимаюсь визуальным творчеством, которое базируется на фотографии. Фотография — стартовая часть погружения. К ней я пришел очень просто — сначала снимал своих друзей-скейтеров, BMXсеров — то есть такая daily life-история. Потом понял, что в съемках могу собирать небольшие сценки, развивать сюжет. Но в какой-то момент мне перестало хватать и этого — хотелось, чтобы у персонажей в кадре появлялись еще какие-то слои смыслов, которые я могу интегрировать сам, вне зависимости, выстраивали мы этот нарратив в кадре или нет. Хотелось больше контроля и возможности управлять цветом. И я стал оттачивать скилл работы в цифровых аналоговых пространствах, заниматься переработкой материалов, осваивать различные техники печати и нанесения дополнительных визуальных слоев — заинтересовался этим более глубинно. Параллельно занимался еще мобилографией — очень много снимал на телефон.

Изучал дадаистов, обратил внимание на Курта Швиттерса (немецкий художник, представитель в том числе дадаизма и один из самых известных коллажистов в истории искусства. — Прим. SRSLY) — и вот тогда, наверное, открыл для себя коллажную эстетику, стал относиться к фотографии более концептуально. Исследования и концепции художников я запоминал и переносил в свою практику, учился абстракции.

Уровень моей сентиментальности и гиперчувствительности — один из самых важных факторов, повлиявших на мой визуальный язык. Я обращаю внимание на детали, я дотошный, мне интересно все. И, думаю, поэтому моя практика такая разнообразная.

С детства я очень много смотрел, читал, потом все выписывал: если смотрел какое-то кино, то резал потом сцены этого фильма на скриншоты, печатал, вклеивал себе в research book и прописывал, чем мне интересен конкретный кадр, почему он вызывает у меня такую эмоциональную реакцию, что бы мог в него добавить, чтобы еще усилить эту реакцию. То есть я все время задавал вопросы. Когда ты себя спрашиваешь, почему на тебя что-то влияет, воздействует чувственно, — ты развиваешься.

Материалы и инструменты становятся акцентами твоего голоса. То есть это не просто про линии, точки, красный, синий, а история того, как ты выражаешь свои мысли через них — ты разговариваешь внутри материала.

В каких техниках ты работаешь?

Работаю с экспериментальными техниками съемки, включающими в себя микс из аналоговых и цифровых камер, линзами — я очень много тестировал разнообразных прозрачных материалов, которые могут как-то искажать картинку. Параллельно работаю с десятками типов материалов в коллажировании, с различными натуральными техниками обработки: водой, огнем, замораживанием во льду и так далее. Использую все типы нанесения, начиная с акриловых баллонов, заканчивая графитом и масляными мелками, пастелью — в общем, все, что вижу перед собой, я пытаюсь попробовать и освоить.

Какие темы тебе интересны и важны в творчестве?

Темы, с которыми я работаю, довольно абстрактные с позиции нарратива, и меня это иногда пугает. То, что мне ближе всего, — рефлексия на тему искажения воспоминаний. В какой-то момент я начал переосмыслять тот опыт, который проживал в детстве, в подростковом возрасте, анализировать то, каким образом он меня искажает. У меня в детстве происходили различные события, которые я хотел пересмотреть в своей голове и одновременно показать, что человек чувствует в момент радикально неприятного импульса — что происходит у него в голове, как он мыслит.

В процессе создания визуала часто у тебя нет той энергии, которую ты хочешь передать. А мне очень нравилась мысль, что когда перерабатываешь фотографию, то можешь разными средствами утрировать эмоции — как будто проживаешь их на самом деле, делаешь подмену в своей голове. То есть технически берешь и в своем пространстве воспоминаний создаешь те образы, которых в действительности не было, и вот этот момент искажения дает интересный импульс. Я, по сути, играю с такими вещами относительно воспоминаний.

Если говорить про другие темы, то мне в целом очень нравится возможность трансформации человека: я могу, например, исказить образ руки или линию плеча и получить этот эффект переработки, который говорит со мной на каком-то визуальном языке.

Вот этот уровень контраста вызывает спектр странных ощущений. Я не пытаюсь рассказать историю, а формирую образ, который будет говорящим в визуальном пространстве.

С чего для тебя начинается процесс творчества? Как начинаешь работать с чистого листа?

Обычно я веду около 15–20 проектов в месяц, и каждый начинается с большого количества сомнений, с дискомфорта, но я выявил для себя, что если начну и сделаю три картинки, то все получится. Мне очень важно запустить серию работ и совершить какое-то количество ошибок. А если я буду долго думать и не совершать ошибки в процессе, то просто не смогу ничего сделать. Внутри каждой серии мне нужно прийти к какому-то небольшому результату, который будет мне казаться чем-то новым в моей практике. Только когда я получаю это ощущение, немного успокаиваюсь.

А идеи приходят просто в потоке жизни. Есть какой-то накопленный опыт, насмотренность, ежедневный просмотр различных ресурсов, скроллинг инстаграма и так далее. Ты можешь из этих бесконечных картинок перед глазами — из ютьюба, из тиктока, буквально из всего — вытаскивать какие-то микрослои информации, и они в какой-то момент вырастают в идеи.

Я очень люблю тикток. Скорее расслабляюсь под него, часто смотрю перед сном, но иногда там можно встретить очень странные вещи и впустить их в свое визуальное пространство. Потому что ты устаешь смотреть красивое интересное кино, читать сайты про арт и выставки.

А такие вещи как тикток — ненавязчивы. Находишь там что-то интересное, записываешь в заметки, делаешь пару скриншотов и, возможно, когда-нибудь вернешься к этому.

Это вот так работает. Либо эмоциональный фон влияет: всегда очень хочу сделать какую-то серию, когда мне надо выразить свое состояние, вынести это из себя.

Кто из художников за последнее время стал для тебя открытием? Кого гуглил последним?

Где-то два дня назад пришел в мастерскую и сказал: «Я нашел художника и просто в шоке от того, как это круто». Очень не хотел бы нигде его палить, но придется поделиться: Бредфорд Кесслер — это прямо мое недавнее открытие в инстаграме. Инстаграм — лучшая вещь на свете, конечно. Еще мне очень понравилась Мартина Грлич — ее работы сейчас, кстати, выставлены где-то в Москве. Очень крутая техника, классный визуал — я прямо проникся, настолько здорово это сделано. Из «старичков» мне очень понравился Джон Янг.

Любишь ли ты Москву? Может быть, куда-то ходишь, чтобы восстановить душевное равновесие, ресурс для творчества?

Москву люблю. Но интересные места в городе я плохо знаю. Моя медитация — это кофейни. Очень люблю выпить кофе, это один из ритуалов, который постоянно со мной последние лет шесть-семь. Помню, когда только приехал в Москву, у меня не было денег вообще — ну, тысяч десять в кармане, — но я всегда пил хороший кофе. Мог не поесть за день ничего, но выпить два раза свой любимый тогда ванильный раф за 300 рублей.

Расскажи про работу в кадре.

Это холст из новой серии. На нем я попробовал несколько новых для себя техник печати и переработки материала. Пару лет назад мы снимали с моим товарищем Димой Стуковниковым визуальный скетч, в котором человек находится наедине с собой. Ничего не происходит — он просто курит, но делает это эпатажно: как бы играет с сигаретой, выносит ее на передний план и так далее. И мы зафиксировали много видеофаз того, как это происходит, прогнали через несколько типов экранов. И совсем недавно я из этого материала решил создать некий паттерн — паттерн одиночества человека, как он в нем пребывает, — и в этот холст вписал свою рефлексию на эту тему.

Что повлияло на твой визуальный язык?

У меня дед был художником и скульптором, и мы много времени проводили вместе. Он не пытался мне ничего привить — просто я очень интересовалась тем, что он делает. Но в целом повлияли общая насмотренность и все-таки творческий рост. На некоторые свои старые работы, например, даже смотреть боюсь. То, что происходит в моем творчестве сегодня, — это искренний возврат к истокам, к тому, что я всегда любила, — к мультикам.

И сейчас мне нравится играть с усложнением визуальной реальности, которую я создаю, путем методов мультипликации.

Какие темы тебе интересны и важны в творчестве?

Скорее важна психология образов, трансляция каких-то эмоций через пластику. Не стану придумывать, что пытаюсь затрагивать какие-то политические темы — мне это не нужно. Я люблю все романтизировать, передавать эмоции. Мои работы больше на чувственном уровне, чем на смысловом.

В каких техниках ты работаешь?

Живопись, графика. В плане скульптуры я пока что недовольна тем, что у меня выходит. Но работаю над этим, пробую. А вообще сейчас еще мультики рисую — традиционную cel анимацию (анимация, покадрово нарисованная от руки. — Прим. SRSLY)! Это, на самом деле, занимает огромное количество времени. Процесс настолько меня поглотил — я света белого не вижу. У меня будет выставка, и на ней планирую показать практически все кадры. Это новый этап для меня, я всегда этого очень хотела, анимация — крайне интересна для меня.

Мой любимый мультипликатор — это, конечно, Ральф Бакши (американский мультипликатор, наиболее известный по мультфильмам «Поп Америка» (1981), «Властелин Колец» (1978), Coonskin (1975) и «Параллельный мир» (1992); один из основоположников «взрослой» анимации. — Прим. SRSLY). Это бог анимации, на мой взгляд. И его влияние я вижу не только в своих работах, но и в работах многих других художников, фанатом которых являюсь — французский кластер, например.

Как начинаешь работать с чистого холста?

Я работаю очень быстро, когда в голове есть то, над чем работать — какая-то светлая мысль. Если светлой мысли нет, то бесполезно... идеи всегда рождаются спонтанно. Механически можно, конечно, рисовать, но если не идет, то лучше заняться чем-то другим. Процесс «начинания» для меня вообще не стрессовый — я могу начать 155 раз, и пока меня не устроит результат, буду переводить чистые холсты.

Помнишь имя художника, которого недавно гуглила?

Не могу сказать, что недавно о нем узнала — просто сейчас погружаюсь глубже в японское изобразительное искусство. И гуглила (точнее, смотрела в приложении как раз-таки гугла Arts & Culture — мне кажется, открываю его чаще, чем инстаграм) Утагаву Куниёси — вот это все укиё-э (японские гравюры, отпечатки с деревянных досок. — Прим. SRSLY). Да и вообще середина XIX века Японии — объект моего мощного интереса уже не первый год. Японские woodcut-ы (с англ. «ксилография» — гравюра по дереву/бумаге. — Прим. SRSLY), были огромным вдохновением для европейских импрессионистов, постимпрессионистов. Хиросигэ (Утагава Хиросигэ), Хокусай (Кацусика Хокусай), Утамаро (Китагава Утамаро) очень сильно повлияли и на авангард, и потом на все остальное. С точки зрения техники — и на мультипликацию в том числе, это же все оттуда.

Куда любишь ходить в Москве?

Я люблю гулять во Дворце пионеров, это район моего детства. Очень долго жила в Нью-Йорке, и там у меня скорее есть какие-то локации любимые. Мне кажется, такое место, чтобы посидеть и подумать — это парк Tompkins Square.

Расскажи про работы в кадре.

Это свежие работы. Черно-белая графика с немного криповыми слониками и пони из новой ультрадетализированной серии.