Одним из самых обсуждаемых музыкальных релизов 2020 года стал альбом Монеточки (Лизы Гырдымовой) «Декоративно-прикладное искусство». А сегодня вышел клип на песню с этого альбома «Папина любовница». Борис Барабанов воспользовался поводом, чтобы встретиться с Монеточкой и расспросить ее о том, как публика реагирует на новые треки и почему сейчас ей нравятся прямолинейные песни.
После релиза альбома «Декоративно-прикладное искусство» прошло больше двух месяцев. Как вы оцениваете реакцию на него?
Мы сразу понимали, что той реакции, которая последовала за «Раскрасками для взрослых», не будет. И не пытались повторить или перепрыгнуть тот успех. Мы находимся внутри, нам оценивать реакцию очень тяжело. Сколько людей, столько и мнений. Людям из музыкальной индустрии альбом понравился. Многие слушатели его не поняли. Если сравнивать с реакцией на предыдущий альбом, то тогда я просто была новым именем, про меня мало кто знал. Помимо песен, появился еще и инфоповод: «Внимание, у нас теперь есть вот такая девочка». Сейчас этого фактора нет, так что можно трезво оценить творчество, музыку. У меня есть ощущение, что именно сейчас люди стали слушать мои песни более внимательно и вдумчиво, чем раньше. Мы сделали шаг навстречу слушателям, которые хотели разобраться в текстах.
Что это за люди?
Я всегда радуюсь, когда в аудитории обнаруживается большое количество прежде всего маленьких детей. У меня вообще есть мечта сделать что-то для детей. Когда меня просят передать кому-то привет во время концерта или трансляции, то чаще всего это оказываются, например, какие-то восьмилетние детишки моих друзей. Хочется придумать что-то специально для них. И в то же время меня радует, когда взрослые люди увлекаются моим творчеством. Мне кажется неправильным, что мастодонты нашего шоу-бизнеса (например, Филипп Киркоров или Николай Басков) пытаются приблизиться к молодежи, сделать какой-то номер с ребятами из тиктока. А мне захотелось двинуться в противоположном направлении. Мы, представители новой музыкальной волны, тянемся к вам, уважаемые взрослые, ценим вас и любим.
В то же время в ваших песнях заложен серьезный заряд иронии по отношению к бумерам.
В этом альбоме я не хотела высмеивать ни советскую эстраду, ни кабаре, ни другие жанры, свойственные прошлому. Наоборот, мне кажется, что эта музыка мне подходит.
Я был уверен, что вы выстроите презентацию своего альбома именно с акцентом на эту стилистику, прямо начиная с песни «Крошка». С балетом и певицей у бара.
У меня была такая мысль, просто не все масштабные задумки удалось реализовать, так как в принципе организовать этот концерт было тяжело. А вообще, когда я начала записывать альбом, у меня была амбиция сделать концерт вместе с каким-нибудь театральным режиссером. Представляете, как было бы здорово проехаться с туром не по клубам, а по ДК или театрам. У меня уже даже есть идея, с кем я могла бы это осуществить.
Наверняка будут вопросы вроде «А где же ее фирменная постирония?»
В этой программе я не боюсь буквальных решений. Постирония мне надоела. Наш мир этим перенасыщен. Даже у самого мейнстримового исполнителя — например, у Тимати — каждая новая строчка существует только для того, чтобы высмеять предыдущую строчку или другого исполнителя, или самих себя. Люди так заигрываются в это высмеивание, что теряется сама ремесленная суть искусства. Мне это надоело не только в музыке. Возьмем моду. Мода сейчас — карнавал идей и высказываний. Balenciaga делает для своих пиджаков какие-то огромные плечи… Господа, мы уже поняли, что можно надеть на себя мешок от картошки и это тоже будет считаться одеждой, можно записать какой-то свой пьяный бред, что тоже будет искусством, хорошо! Но я соскучилась по тому, чтобы дизайнеры просто хорошо шили одежду, чтобы они делали акцент не на разрушении стереотипов, а на своем ремесле. Соскучилась по простому платью, который дизайнер сшил, потому что много лет этому учился, совершенствовал мастерство. У меня истосковалась душа по простой песне, без насмешек и анекдотов. Вы знаете, когда я общаюсь со своими сверстниками, у меня создается ощущение, что это общее такое настроение. Может быть, действительно эпоха постиронии заканчивается и наступает что? Эпоха метаиронии! Но это мы можем только предполагать.
Вы довольны тем, как прошли концерты-презентации альбома?
Самый первый концерт проходил в Москве. Новые песни, новый состав. Было много чисто технических нюансиков, с которыми мы не справились. В Питере прошло уже гораздо лучше. Все, слава богу, вовремя вступали. Но сама идея этих концертов мне нравится в любом случае. Мне нравятся наши костюмы, оформление сцены. Да еще после такого перерыва между концертами — конечно, я была счастлива. И теперь скучаю по концертам еще сильнее.
Многие отметили, что на новом альбоме вы выросли как вокалистка. Что для этого было сделано?
Просто пришла к преподавателю по вокалу, и она мне вдруг сказала, что никакое я не сопрано и голос у меня от природы довольно низкий. Тут я вспомнила, что в школьном хоре была альтом. И когда на предыдущем альбоме пела на зажатых связках, чтобы голос был еще тоньше, нежнее, — это как будто была такая защитная психологическая реакция моего организма. А то, что я смогла наконец расслабиться и петь так, как предполагает моя природа, — скорее заслуга моего психолога.
В вашем интервью с Юрием Дудем был момент, который меня лично разочаровал: когда вы сказали, что в России никто не занимается корневой музыкой.
Конечно, мне потом сказали, что занимаются, и много. Но при этом их творчество не выведено у нас на массовый уровень.
Песни «Тугие косы» и «Кумушки» говорят о том, что у вас в этом стиле многое могло бы получиться.
Эта тема меня стабильно интересует. Конечно, я не стала бы писать в таком стиле целый альбом. Но как часть характера, как элемент творчества, я думаю, эта ниточка будет долго тянуться.
Расскажите, пожалуйста, об обложке вашего альбома.
Все это придумал Витя Исаев. Он вообще отвечает в нашем коллективе за визуальную сторону.
Убрать «ушки» из вашей прически — его решение?
В какой-то момент мне стало с ними некомфортно. Просто стала чувствовать себя не в своей тарелке. Мне ведь их перед каждым концертом делали. Теперь я за естественный образ на сцене.
А костюмы для последней программы — тоже Витина идея?
В общем-то, да. Мы просто сидели в кафе, перекидывались идеями, и появилась задумка — индустриальный стиль, времена Великой депрессии. И мы обратились не к модным стилистам, а в киношную костюмерную. Так же было и перед съемкой у Урганта.
Вернемся к обложке.
У нее был первоначальный референс — картинка одного японского фотографа. Множество спин, среди которых в луче света — лицо девушки с макияжем гейши. Эта картинка долго лежала у меня. А потом мы решили добавить в нее русскую народность. Сверху ива, внизу вода, у девушки косица. Нам хотелось сделать что-то очень русское и очень театрализованное. С одной стороны, это пространство какой-то сцены — черный задник и все такое. С другой стороны — дерево. Хотелось создать ощущение размытости, странности, культурного вакуума.
