В онлайн кинотеатре KION — новая драма о жизни тинейджеров «Краш-тест», которая рассказывает о трех подругах в исполнении Лизы Ищенко, Варвары Володиной и Дарьи Харченко, и их первом лете после школы. Фильм уже успел отметиться на фестивале «Одна шестая», где получил награды за лучший актерский ансамбль и лучший дебют.
Для Анастасии Борисовой это первый полный метр, где она выступила в качестве режиссера и сценариста. SRSLY поговорил с создательницей новой тин-драмы о работе с молодым кастом, региональном кино, Наталии Мещаниновой и запретах.
Пока смотрела «Краш-тест», вспоминала свой период после школы — время, когда тебе 17, ты хочешь пойти одновременно никуда и везде. Как ты сама помнишь этот период в жизни? И как ты думаешь, на кого бы из героинь ты была больше всего похожа?
Ой, это было очень давно. Я помню, что у меня тоже был какой-то конфликт с мамой (как у Тани — героини Варвары Володиной в фильме. — Прим. SRSLY) по поводу того, что я хотела поехать учиться в Санкт-Петербург. Я родилась и выросла в Якутске, это очень далеко, на самолете лететь семь часов, и вообще есть такое представление, что Москва и Петербург — это какая-то материковая часть, а мы как будто на острове. Помню, был такой конфликт, и мама в итоге меня не отпустила. А вообще, на кого я похожа из трех героинь? Наверное, понемножку я понимаю каждую, но ближе всего, наверное, Таня.
Только ей все-таки удалось сделать все, как она мечтала.
Когда вообще впервые появилась идея фильма?
Когда заканчивала Московскую школу кино, я, как и все, конечно, узнавала, как попасть в индустрию, как начать снимать что-то, за что платят деньги. И я вот где-то услышала, что платформам нужны сериалы про подростков. И как-то сам собой возник образ трех подружек, и дальше пошло-поехало…
Как думаешь, ты из прошлого, которая только начала писать этот сериал, была бы довольна тем, что в итоге получилось?
Ой, не знаю. Я всегда очень критически отношусь ко всему, что делаю, и, может быть, это не очень даже хорошо и правильно, но я вообще не могу положительно воспринимать результат.
Если объективно, думаю, что там, конечно, много минусов, но в целом как будто бы все сложилось. Главное, чтобы людям нравилось, чтобы это нашло своих зрителей.
Для тебя принципиальный момент — снимать по собственному сценарию?
Скорее да… Хотя, я думаю, что наверняка есть такие сценарии, которые мне очень бы понравились, и я бы захотела их снимать, но пока так складывается, что пишу сама.
Сейчас еще пишу сценарий для Наташи Мещаниновой, сериал. Хотя я вообще никогда не думала, что я буду сценаристом. Я училась на режиссера, но как-то вот само собой вышло, что стала писать, и как будто бы это очень удобно, потому что ты уже все это прожил, пока писал, все увидел. Для меня это комфортный путь. Ведь если это чей-то чужой сценарий, то надо прям сильно впечатлиться, увидеть там все по-своему. И все равно придется его адаптировать под себя.
Мне кажется, редко когда сценарий без каких-то авторских адаптаций просто сразу превращается в кино. Вряд ли такое возможно.
Ну да.
Твои короткометражные работы, предшествующие «Краш-тесту», были очевидно представителями регионального кино — с якутскими актерами, специфическими для Якутии конфликтами и сюжетами. Хотелось бы снять и полный метр такого рода?
Наверное, я бы хотела снять кино, похожее на эти короткометражки, но точно не готова ограничиваться выбранным направлением. В потенциальном списке желаний, думаю, есть такой фильм — фестивальное якутское кино, возможно, на якутском языке.
Все всегда происходит исходя из вдохновения.
Если меня вдохновит какая-то история, совсем не касающаяся Якутии, может быть, это будет какой-то жанр, например, аниме, который заставит гореть этим долго, два или три года. История может быть любой: авторской, про специфический регион, как ты говоришь, про Якутию, поскольку я оттуда, а может быть какая-то жанровая.
А для тебя, вообще, важно позиционировать себя как режиссера из Якутии?
Честно говоря, не задумывалась об этом. Мне бы хотелось, чтобы люди знали, что я из Якутии, чтобы они имели представление, что я Настя Борисова из Якутии. Это же часть моей биографии. В каком ключе это еще должно быть?
Мне на ум пришел татарский фильм «Бери да помни», который идет в кино. Его режиссер, Байбулат Батулла, большое значение придает тому, что это именно татарский фильм, с татарскими актерами, на татарском языке. Это очевидно важно для него, и он это подчеркивает. Но есть много кинематографистов, которые не придают значения месту, где они родились. Так что всегда интересно узнать, кто что думает о принадлежности к малой родине.
Я, кстати, знаю Байбулата, и интересно, что у него тоже, по-моему, две короткометражки, и они очень классные, зрительские, на русском языке, с русскими актерами, а полный метр у него такой родной татарский. Здорово, что так получилось.
Возможно, это громко прозвучит, но я считаю себя человеком мира.
При этом для автора важен личный опыт, кто ты, что ты пережил. С Якутией связана большая часть моей жизни, я там родилась и выросла, и это, конечно, все равно важно для меня, и я буду к этому возвращаться всю жизнь.
Что ты вообще думаешь про будущее якутского кино, учитывая его быстрый взлет в последние годы и в то же время громкую историю с «Айтой»?
Такого быть не должно! В Якутии люди делают многое просто на собственном энтузиазме, и очень жалко, что эти же люди теперь будут как бы цензурировать себя. Хотя, казалось бы, в фильме «Айта» абсолютно не к чему было придраться. Все больше тем, на которые ты не можешь говорить, про которые не можешь снимать. Теперь думаешь: «А вдруг нельзя про это вот так сказать, тогда не буду». А может быть, можно было.
Ты не переживаешь за свой фильм, за его будущее?
Я так смотрю и думаю, что переживать вообще не за что. Как будто бы все очень няшно и мило… Сейчас ты просто не знаешь, откуда «прилетит». Я не переживаю, но если вдруг так случится, как будто бы я не буду сильно удивляться.
Несмотря на то, что все «няшно и мило», в фильме поднимается много серьезных тем, в том числе тема женской телесности, права на свое тело. Как ты решила поговорить об этом?
Когда я писала сценарий, не думала о том, что конкретную тему нужно поднять и как-то специально преподнести зрителям. Этого много сейчас в инфополе, подростки, девушки, женщины это обсуждают, и я в том числе.
Знаешь, иногда пишешь сценарий, и твои персонажи говорят будто сами от себя. Это не я, это они.
В какой-то момент я настолько увлекаюсь, что персонажи уже сами начинают что-то делать, говорить, свои мысли озвучивать. Еще бывает, что где-то что-то услышишь, и потом у тебя это в сценарии всплывает неосознанно.
Ты согласна с мнением, что некоторые темы в кино могут поднимать только женщины-режиссеры?
Я думаю, нет, на самом деле. Если речь про аборт, как в конкретном фильме, может быть, и да, потому что это касается только женской физиологии. Но про вопросы, например, взаимоотношений могут говорить и те, и другие. В то же время я не думаю, что должен быть запрет на то, чтобы мужчины говорили про аборт.
Сейчас запретов и так хватает.
Пусть все говорят, что хотят. И делают, что хотят.
Потом в любом случае зритель решает, что он смотрит.
Точно.
Ты уже сказала, что, пока писала сценарий, героини сами начинали разговаривать, и вообще в фильме видно, что там очень живой подростковый язык, подростковое поведение. Как это достигалось?
В первую очередь я отталкивалась от актрис. Я очень сильно доверяла актрисам, актерам. Мы много разговаривали: «Может ли так поступить вообще человек этого возраста? А ты бы так сделала или нет?» Если что-то не ложилось актрисам в текст, казалось инородным, — пожалуйста, можно сказать.
Я люблю, чтобы актеры текст оживляли.
Потому что я целенаправленно никогда не училась сценарному, и диалоги, например, мне даются непросто. Сложно писать так, чтобы звучало как живая речь, поэтому я пишу их, как я себе представляю живую речь, но потом все равно реплики приходится оживлять.
Как вообще подбирали актрис на роли? Они так классно смотрятся втроем в кадре.
Была задача, чтобы они вместе хорошо смотрелись друг с другом. Актрисы на кастинг приходили очень классные, но многим мы отказывали из-за того, что они выглядели слишком взрослыми, а хотелось найти действительно юных девчонок. И нашли мы сначала Дашу Харченко, потом Варю Володину. Что они должны быть вдвоем, было сразу понятно, и надо было искать третью, Арину.
Ее мы искали очень долго именно потому, что не подходили девчонки по возрасту или просто по внутреннему состоянию они казались взрослее. И потом, буквально за полторы недели до мотора, Борис Хлебников, который был креативным продюсером и как раз утверждал каст, сказал: «Присмотрись к Лизе Ищенко». Тогда еще не вышел сериал «Алиса не может ждать» Мещаниновой, но он уже посмотрел черновые сборки этой «Алисы» у Наташи и сказал: «Вот она просто супер, бери ее». И я, доверившись ему, взяла Лизу, хотя мне казалось, что это не совсем та Арина, которая написана в сценарии. А потом, уже когда мы познакомились, прошел кастинг, мы поработали над образом, стало понятно, что они просто классно все втроем смотрятся. Они разные, но при этом между ними что-то как будто есть. Можно поверить, что это подружки.
А тебе комфортно работать с таким молодым кастом? Для Даши, если я правильно помню, это вообще первая большая роль в кино. Для тебя это не было преградой?
Наоборот, было преимуществом! По крайней мере, для меня, потому что я тоже дебютант, мне проще найти общий язык с такими же начинающими актерами, с теми, кто тоже искренне хочет сделать что-то классное, очень сильно поработать. Для них, как и для меня, это была не просто будничная работа, как бывает у многих взрослых актеров, причем они эту работу делают первоклассно, но они просто приходят, делают и уходят. А девчонки… Классно было, что они вкладывались очень сильно, как будто бы очень хотели поработать, даже переработать, и поэтому получилось действительно что-то хорошее. С ними было здорово.
Ты уже им показывала, что в итоге получилось?
Они видели на фестивале «Одна шестая». Кроме Вари, она была на съемках и не смогла приехать.
И как впечатления?
Девчонкам понравилось, хотя у них как у актрис собственное восприятие фильма, им это по-своему тяжело. Они же смотрят, как они играют, как они выглядят. Мне тоже тяжело смотреть на свою работу. Мы обсуждали, что в итоге все вроде сложилось классно. Лиза очень переживала, как она поет, потому что мы записывали голоса настоящих актеров, и она все волновалась, как она спела, потому что она в первую очередь не певица, а актриса.
Для Даши не было препятствием сыграть героиню, которая делает аборт, учитывая, что в обществе это может вызвать разную реакцию, а для нее это самый старт карьеры? Как вы это обсуждали или она просто сразу согласилась?
Она сразу, без вопросов, согласилась. Ей, наоборот, очень понравилась ее героиня, она как-то ее очень присвоила сильно, говорила: «Я сделаю все, если ты хочешь, я что угодно я сделаю». Как тема это действительно непросто, но в фильме нет шокирующих сцен или чего-то сверхсложного, так что она была только «за».
Ты думала уже о своей следующей работе? Хотела бы тебе еще снимать про подростков?
Сейчас, как я и говорила, я пишу сериал для Наташи Мещаниновой, там… Пока не знаю, можно говорить, про что, лучше не буду. Хочу свой полный метр, тоже пока не могу сказать, про что. А насчет подростков: если будет какая-то цепляющая меня история, которая мне придет в голову, то, конечно, с удовольствием.
Хотелось бы снимать не только про подростков, чтобы не стать вдруг заложником одинаковых историй.
При этом совместная работа над проектом с Наталией Мещаниновой, известной своими проектами о подростках, как бы намекает…
Вообще, я обожаю Наташу. Я еще когда училась в Московской школе кино, я смотрела ее фильмы как учебники, пересматривала. «Так-так, пауза. Смотрим, что тут». Поэтому, конечно, прям сама за себя радуюсь.
Учитывая, что пока твой полнометражный дебют обращен к подросткам, есть ли какой-то месседж, который ты бы хотела донести всем, кто будет его смотреть?
Подросткам, конечно же, хочется сказать, что… все будет хорошо! Всегда хочется их поддержать, потому что подростковый возраст — непростой период, это тяжело, больно, но все через это проходят, так что у всех должно получиться.
А вообще, я бы, наверное, не хотела, чтобы это был фильм только для подростков, потому что взросление люди проживают очень долго. И даже для людей 30-40 лет, для кого-то из них это очень острая тема. Как будто бы ты еще в том состоянии ребенка, взрослеющего внутри.
