Zventa Sventana — современный российский коллектив, состоящий из Тины Кузнецовой (солистка, аранжировщица) и экс-участника группы «Гости из будущего», продюсера Юрия Усачева. В своей музыке они сочетают традицию русской народной песни и танцевальную электронику. Мы поговорили с Тиной Кузнецовой о том, как делать качественную музыку вопреки трендам, отсутствию интереса к фолку и каково это — быть «гостем из будущего» в индустрии.
Начну с того, что я ваш фанат и мне лично кажется, что эта музыка заслуживает аудиторию гораздо большую, нежели любители условной «фолк-музыки».
Я тоже так считаю. Мы вообще не из слоя фолк-музыки. К тому же я не люблю причисления к какому-либо жанру.
Ваше детство прошло в Казани. Это как-то повлияло на формирование ваших музыкальных вкусов?
Мое детство и учеба пришлись на мою малую родину, Казань. Первую, крепкую базу я получила именно там. В Татарстане очень хорошее классическое музыкальное образование. Но все, что касается современного музыкального образования, конечно, проседает — мне кажется, это большая проблема всей России. Так что пока есть крепкое классическое, нужно его «хапать». Что касается старинной музыки — в этом Казань не сильна.
Жаль, ведь казалось бы — тюркская культура, такая самобытная музыкальная традиция.
Когда я бываю в других странах, я очень люблю поискать что-нибудь аутентичное. Смотрю местные каналы, в том числе документальные, музыкальные. Всегда прочесываю локальные радиостанции.
А где были самые яркие открытия?
Азия. Ближний Восток. Там всегда что-то интересное попадается. Недавно мне пришлось переслушать много албанского фольклора, для меня это было большое открытие. Сумасшедшая традиция, музыкальные лады, просто потрясающе! Где-то это крепко сидит и осталось — это замечательно, а где-то, как говорится, «что имеем, не храним»…
Потерявши, плачем.
Да. А может, и нет. Мне кажется, Россия вот вообще не плачет.
Ну вы вот хотя бы частично восстанавливаете эту историческую несправедливость.
Я очень переживаю за то, что Россия, как и многие другие страны, стала безликой, вторичной. Это большая проблема российского шоу-бизнеса.
А то, как Украина с этим справляется, вам нравится?
У Украины есть очень хорошая негласная установка.
На свое.
Да, как она была пятьдесят, сто лет назад, так и осталась. Установка на самоидентификацию. Они тщательно оберегают все, что у них есть, — все эти косоворотки, сало и так далее.
Ну, я про музыку говорю.
В музыке то же самое. В видеоряде клипов, в частности. Есть негласная установка — давайте подтягивать все прогрессивное, креативное, все национальное и будем это делать с большим вкусом. Нашей стране этого не хватает.
Наверное, у нас все ждут директивы сверху. А в Украине есть, например, Алина Паш, которая решила сделать родное Закарпатье great again.
Это и есть настоящий фольклор, ведь фольклор должен обязательно жить. Это прямое настоящее. Если это что-то музейное, покрытое пылью, никому неинтересно. Традиция должна быть живой. Я считаю, что это трагедия, когда у нас садятся и начинают по капле выжимать из себя трек. «Про что сделать трек? Для какой аудитории?» — это точно не про музыку. Главное понятие в сонграйтинге — референс: как у кого, примерно как у кого. Музыка идет не от сердца, а как будто под копирку.
Но зато «редко, но метко» появляются такие проекты, как ваш.
Наш проект давно уже есть, просто когда-то он прекращал существовать. Сейчас мы — как и тогда, десять лет назад, — опережаем время. Первый альбом до сих пор актуален в своей нише world music. Он не был записан на острие какой-то моды или тенденции. Так и сейчас мы опережаем потребности, хотя не делаем чего-то сверхъестественного. У нас простая задача — сделать максимально хорошо.
А как вы обычно работаете над треком?
У нас (с Юрием Усачевым) разделен процесс. Обычно я отбираю музыку, переслушиваю колоссальное количество материала. Я работаю первично с формой и с рамками. Короче говоря, приношу ему слова, музыку, настроение. Дальше мы можем по форме как-то двигать ее, а Юра уже доводит это до конечного результата. В этом смысле я, может быть, иногда даже слишком расслаблена, потому что привыкла, что Юра на острие саунда, знаний, что он плохо не сделает. Я вот, например, ленюсь осваивать Ableton.
Я видела, что он работает в трех интерфейсах сразу. Waveforum снимал про него сюжет.
Да, я вообще создаю музыку в Logic, он потом переносит все это в Ableton, а сводит в Pro Tools, потому что Ableton сжирает звук. Там хорошо креативить, но сводить лучше в других программах.
А расскажите, пожалуйста, про новый альбом, который скоро выйдет. Он отличается от предыдущего в плане саунда?
Он опять же идет вперед. Я не могу сказать, как он именно концептуально отличается от предыдущего — там очень разные песни. Вообще, мы не ориентируемся на тренды, а просто делаем, что хотим. Понимаете, произошел колоссальный разрыв, за последние 100 лет народная песня была предана забвению. Люди считают, что это асексуально, немодно, что это что-то такое анахроничное.
Да, просто официальный патриотизм, спонсируемый государством, у нас слабо связан с настоящей традицией.
Для меня вообще патриотизм — это любовь к деятелям искусства своей страны. Интересно, что настоящее понимание этого приходит с возрастом. То есть не когда ты видишь все эти березки на вклейке школьного учебника, а сейчас. Когда я смотрю на «Грачи прилетели» Саврасова, для меня это такая любовь! Удивительно, что он рисовал эту раннюю отвратительную слякоть и видел в этом зарождающееся пробуждение. Это гениальное предчувствие, но школьник в этом, конечно, ничего, кроме отвращения, не увидит. Я недавно узнала, что Саврасов написал эту картину после того, как он потерял новорожденного ребенка. То есть для него это была еще и личная надежда на что-то новое.
В общем, патриотизм — это любовь к искусству, к нашей потрясающей культуре, к тем людям, которые, несмотря на внешние проблемы, проецировали безумный креатив, создавший колоссальный резонанс во всем мире. Я безумно горда, что мы дали миру русский авангард. Или вспомнить короткую, но ярчайшую эпоху в виде Дягилевских сезонов и того мощного театрального тренда, который пришел из нашей страны.
А вот когда вы совершали поездки по деревням, вы почувствовали там этот «русский дух»?
В носителях деревенской культуры этот дух есть, особенно в пожилых женщинах, старых крестьянках. Мы уже, конечно, не те и той жизни, которую они прожили и продолжают жить, не сдюжим. Это все чувствуется и через музыку: старинная обрядовая песня — мощная по энергии, по своему заряду, она над бытом, над физическим комфортом. А еще люди там не врут. Говорят все как на духу. Это удивительно, конечно.
А какие-то европейские фестивали вас приглашали в этом году? Sziget, например.
Вы знаете, с этим все сложнее. Пока мы не можем прорвать эту платину.
В каком плане сложнее? Промоутеры не заинтересованы?
Я не знаю, в чем причина, потому что Tallinn Fest, например, на нашу заявку ответил отказом.
Что-то подсказывает, что дело не в качестве вашего материала, а в каких-то других причинах.
Вот это однозначно. Мне безумно хочется исполнять новые песни, но я никогда не форсирую творческий процесс. Работа с музыкальным материалом — это тонкое дело. Лучше мы будем работать медленнее, но качественнее, а не сделать тяп-ляп и скрепить яичком. Я считаю, что наш проект уникален. На самом деле, я, когда слушаю и смотрю ролики каких-то отечественных андеграундных проектов, понимаю, какая это была великая эпоха. Для меня это совершенно очевидно, но для всего мира пока в новинку. Я имею в виду то, что делали «Звуки Му», что делал Владимир Чекасин, что делали музыканты 1970-1980-х.
А вы росли на этой музыке?
Нет, я ее уже не застала.
Но и угар конца 1980-1990-х, слава богу, прошел мимо вас.
Меня это не коснулось. Когда я была на каких-то школьных елках, для меня это все было каким-то сюром.
В смысле сам ритуал?
Ну да, все эти дискотеки. Я много раз рассказывала, что у нас дома не было культа телевизора. Мои родители люто ненавидели совок, поэтому это автоматически не заливалось в наши уши.
… и сердца.
Да-да. Но при этом мне никто ничего никогда не запрещал. Я не обижена на них за то, что мне запрещали слушать популярную музыку.
Вы признаны главным музыкантом 2019 года по версии MTV Россия. Эти награды как-то вам помогают, кстати?
Это было очень приятно! Для меня это, конечно, была неожиданность. А в чем они могут помочь? Я не очень понимаю.
Ну, это паблисити.
Я не хочу показаться пессимистичной, но, когда я прочла рецензии о нашем первом альбоме, они меня удивили. Я поняла, что люди настолько не утруждают себя каким-то осведомлением и усилием для адекватного понимания музыки… Везде я видела сравнения в духе «славянский рейв», «славянский хаус».
Вас сложно и не нужно категоризировать, но журналист фактически вынужден упрощать, чтобы выполнить свою просветительскую функцию.
Да, и все-таки я против клише.
Скажите, а есть у российских музыкантов возможность привлечь к себе столько же внимания, сколько, например, есть у украинских? У ONUKA, Джамалы, Dakha Brakha.
Как сказала в одном из интервью дизайнер Мария Джанкой, которая живет в Нью-Йорке, — она сделала очень интересную коллекцию A la russe, коллаборацию с Puma — в Америке принято смотреть в себя, а мы смотрим на них. Пока это не изменится, никто не будет нами интересоваться.
Но я говорю не за весь цех, а конкретно про вас. Вы же не смотрите «на них» — ONUKA, Dakha Brakha?
Я бы себя отделила от вышеперечисленных артистов. Потому что для меня народная песня — не средство, а суть. А у нее очень дозированные, очень аккуратные вкрапления. То есть вот буквально пару секунд прозвучит сопилка в треке, и уже достаточно.
То есть для них это часть саунд-дизайна, а для вас — суть.
Я не слышала у нее ни одной народной песни от начала до конца. Для меня это слишком холодно. А народная песня — это, наоборот, сама жизнь, что-то кипящее, бурлящее. Мне нравится, когда все по-трушному. А какие-то фильтры, излишняя техничность, эстетство — это вызывает у меня внутренний протест.
А будете снимать клипы на треки из нового альбома?
Конечно. Но конкретных идей пока нет. Мы даже еще не решили, на какую песню будем снимать клип, хотя я считаю, что каждая песня Zventa Sventana заслуживает картинки, потому что это всегда буйство образов.
А вы любите делать новые аранжировки на старые песни?
Да, и это приходит всегда органически, с переосмыслением песни. А еще мы решили, что все-таки будем делать студийные записи концертных песен, которые давно поем, но пока не записали. Они этого заслуживают.
