Поэтому что такое успешная онлайн-игра? Это многомиллионная аудитория, к которой ты имеешь прямой доступ. И на ней можно зарабатывать очень хорошие деньги с минимальными логистическими и торговыми издержками.
Вещи, которые я озвучил выше, сложно понять, если работаешь с традиционным форматом: в газете, на телевидении или, например, в глянцевом журнале. Еще труднее изменить свое положение и войти в новый бизнес. Но все, кто этого не сделает, — речь про ежедневную прямую работу с аудиторией — будут потеснены на рынках.
Давайте погрузимся в вашу биографию. Если порыться в «Википедии», можно узнать, что вы бывали в антарктических экспедициях. Расскажите об этом.
Это было еще в СССР. И та жизнь уже прошла. Я по образованию инженер-электромеханик, обеспечивал работу энергоустановок и другого оборудования широкого спектра экспедиционных и научных кораблей. В том числе в составе четырех советских антарктических экспедиций. Было интересно и непросто. Но скажи, что конкретно хочешь знать?
Например, выделите одно событие, которое произошло с вами в экспедиции и запомнилось на всю жизнь.
Это был «идеальный» шторм. Спустя полгода экспедиции мы закончили работу в Антарктике, шли в сторону дома. Работа затянулась, и в это время судоходства в тех широтах нет, очень опасно. Но тут с австралийской станции дали сигнал SOS, и мы повернули назад, на помощь. Надо было спасти женщину, которая тяжело заболела.
И мы попали в «идеальный» шторм. Это был реально мегашторм. Подобного я не хотел бы видеть больше никогда в жизни, хотя тогда в силу молодости воспринял это без всякого страха — скорее как интересное кино, в котором я зритель. Но в глазах остальной команды читалась сильная озабоченность нашей ситуацией. Скорость ветра была 50 метров в секунду и выше — затем все метеодатчики сорвало. А мощности двигателей хватало лишь на то, чтобы держаться носом к волне. Сами волны были размером, наверное, с Великую Китайскую стену. Ощущение, будто на тебя обрушивается горизонт. И самое интересное — не видно воды. Просто полутораметровый слой ревущей пены. Это меня поразило!
Самое опасное в том шторме — перевал через гребень волны, что критично для устойчивости обмерзшего корабля. Он теряет точку опоры, валится в глубокий крен… и «задумывается» на грани опрокидывания. Параллельно, конечно, физиологически сложно: спать, есть, стоять вахты. Не знаю, какая скорость ветра была, но мышцы лица не держали этого напора, лицо как бы «стекало», и визуально читался череп человека. Давление потока воздуха такое, что легким сложно выдохнуть. С той поры я очень уважаю силу природы и стараюсь быть с ней на «вы».
Женщину в итоге спасли?
Да, но история оказалась тоже интересной. Пока она ехала в Антарктиду, умудрилась влюбиться в датского моряка, и на этой почве, когда осталась на полтора года среди льдов, у нее развился сильный психоз. Коллеги дали SOS, побоявшись ее оставить на зимовку в Антарктиде в небольшом замкнутом коллективе. Ее эвакуировали к нам нашим палубным вертолетом и передали в районе судоходной Атлантики встречному австралийскому судну.
Объясните, как найти в себе силы бросить флот как дело своей жизни и переквалифицироваться в бизнес. Причем на дворе, как я понимаю, 1991 год и никакой игровой или видеоиндустрии нет в помине.
Да, все верно. Шел 1991 год, и крах СССР как политико-экономической системы сделал научный флот просто ненужным. Перспектив не было, а семью кормить надо. Да и отдать всю жизнь морю — значит потерять связь с женой и детьми. Экспедиция — минимум по полгода. И такое ощущение было иногда, будто ты ложишься в металлический гроб, крышкой сам себя закрываешь, а как выходишь оттуда — все изменилось. Например, ребенок раньше ползал, а теперь уже бегает и тебя не узнает. Каждый моряк платит морю частью своей жизни. И это перестало меня устраивать.
Пришлось думать, что делать. И чем я только не занимался! Но у меня всегда присутствовала внутренняя тяга, такой генетический интерес к технике. И я решил вложить заработанное в только что появившуюся компьютерную графику.
Конечно, это авантюризм. Первое время было титанически трудно. Нет обученных кадров, оборудования, даже интернета как такового. Работа была сродни выращиванию бананов на Марсе — можно, но сложно.
Возможно, глупый вопрос, но при упоминании словосочетания «бизнес в 90-е» в голове сразу появляются мысли о бандитах. У вас были какие-то отношения с криминалом? Может быть, вас крышевали или пытались отобрать ваше дело.
Тут нужно объяснить читателям вашим, которые не застали 90-е, что такое «бандит» в то время. Это просто человек, у которого единственная цель — выжить. В идеале не голодать. Это очень философский вопрос — что выбрать: бандитизм или нищету? Парадокс в том, что оба варианта плохие.
Вернемся к твоему вопросу. С криминалом я был связан примерно никак. Вернее, знал людей, которые оказались по ту сторону. Но никакой крыши или рейдов на меня не было. Рядовым бандитам ведь интереснее грабить ларьки, угонять машины, доить коммерсантов и убивать друг друга. А что у меня? Непонятные технологии, куча геморроя, денег особо нет.
Тогда скажите, первый миллион долларов когда заработали?
Где-то в 1998 году, когда моя фирма стала профессионально известна на телевидении. Затем мы ушли в кинематограф, делали спецэффекты для «Ночного дозора» и ряда крупных проектов (сериалы «Бедная Настя», «Мастер и Маргарита». — Прим. SRSLY). Ну а последние годы я плотно работаю с Wargaming и вместе мы делаем World of Warships.
Было головокружение от успехов?
Нет, вообще. Всегда работы столько, что голове некогда кружиться. Даже сейчас я костюм не ношу, хожу в джинсах. На работу с утра, домой вечером. Ничего не меняется. Я, конечно, могу поехать на Канарские острова и посасывать пиво под пальмой — но для меня это смерть. Меня драйвит только движение вперед.
Опишите свой день.
Чем выше ты забираешься по иерархии руководителей, тем абстрактнее твоя деятельность и тем меньше свободы. Поэтому типичный день: встал в 7:30 утра, позавтракал и поехал на работу. Читаешь сотни писем, думаешь, принимаешь решения. Контролируешь процессы. Главная функция руководителя — это умение вовремя принимать взвешенные решения. Не всегда правильные, но взвешенные. Короче, ежедневно я держу руку на пульсе и анализирую информацию. Приходишь домой вечером — быстрый ужин и спать.
Слушайте, а с таким режимом жизни вообще возможно получать от нее удовольствие?
Просто мой уровень кайфа сместился с потребительства в созидание. Вот ты, например, пришел в наш офис и его похвалил. А мне это приятно! Я получаю удовольствие от того, что могу дать моим сотрудникам качественное рабочее место, хороший кофе и свежие фрукты в кафетерии. Испытываю огромное удовлетворение от того, что мы в России делаем значимое дело и оно известно всему миру, на равных конкурирует с лучшими продуктами мировой IT-индустрии.
Также я кайфую от своих детей. Они в первую очередь растут хорошими людьми. Это для меня ключевое.
Давайте немного про деньги. В 2018 году оборот вашей компании превысил миллиард рублей. И, судя по вашему офису, дела идут очень хорошо. Вы, как мне кажется, человек, который не поддается искушениям. На что тратите?
Деньги в моем понимании — просто средство свободного обмена между людьми своими знаниями и умениями. Это абстрактный, но честный ответ. Для меня деньги — ресурс. Я не испытываю удовольствия от покупки вещей, которые не связаны с достижением цели. Те же, например, дорогие наручные часы — абсолютно бессмысленная трата. Вот встречаешься иногда с, что называется, «серьезными людьми», и начинается: «А какие у тебя часы? Я вот себе купил швейцарские. 30 тысяч евро». А у меня отличные недорогие титановые Casio. Очень нравятся! И на меня смотрят как на дегенерата — а я так же на них.
К примеру, я когда-то сотрудничал с конструкторским бюро «Рубин». И мне показывали документальное видео, где люди, которые создавали атомные ракетные подводные крейсеры стратегического назначения, — такие умные дедушки-профессора — буквально рыдают и обнимаются, наблюдая успешный учебный залп полного ракетного боекомплекта. Потому что они взялись за крайне тяжелую, почти невозможно сложную задачу, важную для страны, и смогли реализовать ее, вложив душу, сердце и все свои знания. Таких людей я уважаю. А те, кто измеряет себя стоимостью машины или часов, по-моему, ничтожны.
Получается, World of Warships — это тоже детище? Или только бизнес?
Конечно, детище. Оно создано с любовью, в него вложены знания и душа. И люди это чувствуют. Не стесняюсь сказать, что офис, в котором мы сейчас находимся, — это сосредоточение информации о флоте той эпохи номер один в мире. Мы объездили все архивы и выставки, подтянули специалистов, потратили просто гигантские деньги на исследование темы. Все ради качества и с любовью к истории и флоту.
Последний вопрос. Вы автор изречения «индустрия во мгле», которое предвосхитило кризис 2008 года. Что ждет нас дальше?
Думаю, что IT-индустрия в России будет быстро развиваться. Для этого есть все предпосылки, внешние и внутренние. Мне нравится, что российское образование постепенно обретает все больший смысл и качество. Вдобавок, наши сырьевые ресурсы постепенно перестают быть единственной основной точкой развития страны. Государство обратило внимание, к примеру, на сельское хозяйство (оно впервые за долгое время вновь стало рентабельной и развивающейся отраслью) и на IT-индустрию. В перспективе это может выстрелить.
С другой стороны, над миром нависла неопределенность. Глобализация экономики перешла в деглобализацию. А США сильно теряет конкурентное преимущество, в то время как Китай ежегодно наращивает свою мощь.
Хотелось бы все же закончить на позитивной ноте…
Позитив состоит в том, что мир постоянно меняется. И в выигрыше будет всегда тот, кто видит направления изменений, может под эти изменения адаптироваться и использовать их.
