17 июля в Музее Москвы открылась выставка «Москва. Великая пустота» российского фотографа Сергея Пономарева, который на протяжении нескольких месяцев самоизоляции снимал опустевшую столицу. Получились абсолютно беспрецедентные снимки — когда такое было возможно? Вот, что написано про выставку в официальном инстаграм* -аккаунте музея: «Фотопроект Пономарева даст уникальную возможность увидеть Москву без людей и машин, город, в котором главные герои — здания, памятники и статуи. Каждый из них – свидетель, памятник своего времени. Барокко, ампир, конструктивизм соседствуют с постмодернизмом и современными высотками — все это история города. “Москва. Великая Пустота” показывает архитектуру столицы в чистом виде».
В рамках выставки организаторы провели паблик-ток «Архитектура. Все уйдут, а я останусь», в котором поучаствовало много интересных людей: во-первых, Анна Трапкова (гендиректор «Музея Москвы») и сам Сергей Пономарев, модератор беседы Ксения Чудинова (главред «Сноба»), главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, Елизавета Лихачева (директор музея архитектуры им. Щусева), архитекторы Николай Переслегин, Александр Цимайло, Николай Ляшенко, Евгений Семенов («ИНТЕКО») и москвовед Денис Ромодин. Разговаривали об архитектуре Москвы, ее прошлом и будущем, о профессии архитектора, ее сложностях и многом другом.
Мы внимательно все послушали и теперь делимся с вами некоторыми хайлайтами. Если интересуетесь архитектурой — велкам!
О смысле и роли архитектуры
Николай Переслегин считает: «Видя здания в городе, на самом деле мы видим людей, которые их создавали», а архитектура — это «послание, остающееся после нас», по ней можно понять многие вещи об эпохах, которые мы не застали — от уровня экономического и технического развития до жизненных укладов, пропагандируемых ценностей и состояния культуры.
О личности архитектора
Развивая тему, главный архитектор Москвы вспомнил о том, что к «сталинскому стилю» Сталин, не имел никакого отношения, а имен людей, которые на самом деле его создавали с учетом идеологических установок, тоже никто не знает. Несправедливо? Да, но, к сожалению, очень мало кого интересует личность, которая стоит за тем или иным зданием — этот вопрос тоже затронули.
Об архитектуре, определяющей сознание, ответственности архитекторов, безразличии жителей городов, и о том, почему это плохо
Директор музея архитектуры им. Щусева Елизавета Лихачева рассказала, что во времена СССР типовые дома строились теми, кто в них никогда не жил, по заказу людей, которые не собирались в них жить. По ее мнению, груз ответственности лежит не только на архитекторах (которые только сейчас начали его осознавать — речь идет о России) и заказчиках, но и на населении: наше участие в формировании городского ландшафта крайне важно, так как мы сами лучше всех понимаем наши практические и эстетические потребности. Лихачева считает, что необходимо «воспитывать потребителя», чтобы мы могли выбирать архитектуру города, в котором живем, потому что это важная часть нашего бытия, а «бытие определяет сознание». Более того, заказчики сейчас намного больше считаются с запросами населения. Однако, опять же по мнению Лихачевой, среди москвичей все еще присутствует доля безразличия к городскому пространству, хоть за последнее время и стали происходить положительные сдвиги. Александр Кузнецов тоже уверен, что необходимо популяризировать знания об архитектуре и стимулировать участие общественности. На этой почве у SRSLY назрел вопрос, о котором чуть ниже.
Еще одна насущная проблема: заказчики крайне редко — практически никогда не понимают архитекторов и наоборот. В качестве примера идеального «сотрудничества» привели Константина Мельникова, который сам себе был и заказчиком и архитектором. Никаких столкновений интересов и вкусов.
О том, что такое хорошая архитектура, о моде и паблик-арте
Обсуждалась проблема недостаточной осведомленности в теме людей, к ней не относящихся, но Елизавета Лихачева, например, уверена, что для того, чтобы определить хорошую архитектуру, не нужно какой-то подготовки, специальных знаний и насмотренности, это видно сразу.
Мода же в архитектуре невозможна, поскольку мода — быстротечна, в отличие от архитектуры. Можно ли назвать Колизей или египетские пирамиды модными, актуальными? Или устаревшими? Такой риторический вопрос тоже прозвучал.
Николай Переслегин считает, что архитектура — «самый публичный вид искусства», доступный всем. Для того, чтобы его воспринимать, не нужно прилагать особых усилий, достаточно просто выйти на улицу. Он отметил изменение «коллективного вкуса» в лучшую сторону: «Мы стали более разборчивыми, более утонченными». Николай думает, что месседж, заложенный в то или иное строение, должен быть понятен сразу — тогда это хорошая архитектура. Например, паблик-арт — искусство в городской среде — ориентирован на широкого неподготовленного зрителя, и в Москве его всячески начинают продвигать, хотя зачастую он считается «самостроем» — по словам Кузнецова.
О будущем профессии
Кузнецов уверен, что в ближайшее десятилетие все процессы, в том числе связанные с проектированием зданий и дизайном станут автоматизироваными и будут управляться искусственным интеллектом, поэтому востребованность людей в профессии упадет (но не исчезнет), и «архитекторы уже сегодня должны будут задуматься, что они могут делать, чтобы быть нужными в этом процессе», чтобы их не вытеснил ИИ. Также отметил, что объекты будут проектироваться в мобильных приложениях, вот так просто, и что в современной архитектуре нужно учитывать прогрессирующее сейчас клиповое мышление — делать акцент на все яркое, бросающееся в глаза.
А теперь о болезненном вопросе, который задал спикерам SRSLY
На фоне обсуждений безучастности москвичей к судьбе архитектуры города, SRSLY задал Елизавете Лихачевой и Сергею Кузнецову вопрос: а как же прецедент с киноцентром «Соловей»? И судя по тому, что началась оживленная дискуссия не только между спикерами — зал тоже подключился, эта тема для многих до сих пор остается болезненной. Напомним, что, когда стало известно о том, что киноцентр собираются сровнять с землей, петиция против сноса на change.org собрала почти 110 тысяч подписей.
Елизавета Лихачева призналась, что «Соловей» — ее «личная боль», и, к сожалению, спасти его было нельзя. Снос здания могут предотвратить только два решения — музеефикация, то есть, в случае «Соловья», превращение здания в музей и прекращение его деятельности как кинотеатра, и рекультивация. Ни то, ни другое не было возможным. По этому поводу она общалась даже с сыном Владимира Гинзбурга (одного из архитекторов киноцентра) Алексеем, и тот лишь подтвердил, что ничего сделать нельзя. Лихачева добавила, что в последние годы киноцентр не приносил необходимого дохода и был полупустым — здесь слушатели с ней не согласились. Действительно — спорно.
Кузнецов же поделился хорошими новостями: удалось отказаться от того ужасного проекта, который утвердили много лет назад, и сойтись на новом и «симпатичном», который уже скоро собираются обнародовать. Будем ждать!
В целом Кузнецов считает, что сейчас происходит расцвет демократии в том, что касается градостроения, и дискуссия с населением ведется так активно, как никогда раньше.
