После хождения за семь морей Вилли Вонка (Тимоти Шаламе) сходит на берег, чтобы пристроиться в торговые ряды Galeries Gourmet и продавать там диковинный шоколад. На нем — рваный плащ, за который убили бы в секонде. В руке — старый чемодан, звенящий склянками с приправами всех мастей. В кармане — 10 соверенов, растаявшие на глазах. Чтобы не околеть, Вонка идет погреться в хостел с опцией ночевки в долг и, не вникнув в мелкий шрифт договора — так и не научился читать, — подписывается на многолетнее рабство в качестве прачки. Для свободы придется выплатить 10 000 соверенов (пользоваться мылом в номере нынче дорого). Отныне при содействии прочих пленников и маленькой сиротки-горничной (Кала Лэйн) Вонка тайком выбирается на площадь, только вот сбывать шоколад ему с каждым днем становится все сложнее. Местный кондитерский картель уже подкупил шефа полиции (Кигэн-Майкл Ки) калорийным сладким подарком, чтобы избавиться от настырного конкурента.
Вонка Даля (как и Бертона, снявшего фильм 2005-го, и Стюарта — 1971-го) всегда был блаженным нравоучителем детских дум. Креативный инженер. Идейный человек. Сторонний наблюдатель — слегка криповый, сильно эксцентричный, — ведущий ребятню через испытательные комнаты, которые большинство из них уже не покинет (только через мусоропровод и насосные трубы), ну просто Джон Крамер (лайтовый) кондитерского мира. Хорошо бы назвать Вонку Шаламе интерпретацией, но какими он обладает отличительными чертами? Потертым цилиндром фокусника? В нем нет ни сложности, ни червоточинки, только наводящая светлую грусть детская драма материнской потери и непроходимый оптимизм Губки Боба. Окажись такой Вонка в деревушке из «Шоколада» Лассе Хальстрема, то разрыдался бы от безысходности в первый же день. Но перед Вилли стоит совсем иная сопротивленческая задача, не способная усмирить пышущего позитивом шоколатье, — победить недалеких монополистов, которых тошнит от слова «бедность». Таких нетрудно обхитрить, да и невыполнимое квест-проникновение в хранилище за книжкой бухучета оборачивается легкой прогулкой.
«Вонка» Кинга в лучшем случае обладает магией детской елки. Впрочем, театральная бутафория усредненного европейского городка и гиньольное уродство хозяев хостела при культивируемом Шаламе сходстве с Деппом навевает ассоциации приквела совсем другого хита Бертона — «Суини Тодда». Усредненно-бродвейские песенки. Музыкальные номера с хореографией 50-х. Эта приторность сойдет для рождественских каникул, когда любое шумное, мелодичное действо множится на торжественность момента, но праздники закончатся, а фильм останется недоеденным подарочным набором, где остались только нелюбимые конфеты. Если «Вонка» и продает франшизность чего-либо, то сугубо британского кино, эксплуатируя Аткинсона и Гранта в привычных им фриковских образах. Карамельные слезы радости русского клоуна. Собранный дамскими пальчиками виноград соответствующего сорта. Упоминание экзотических ингредиентов и вкусов сходит на нет вскоре после прибытия Вонки в город. Эта шоколадка выполнена по ГОСТу корыстного картеля — «простая, незамысловатая и бесхитростная».
«Аквамен и потерянное царство» (Aquaman and the Lost Kingdom)
Изредка отсыпаясь на заседаниях верховного совета, повелитель Атлантиды Артур Карри (Джейсон Момоа) коротает дни в прибрежном доме отца, где меняет подгузники новорожденному сыну и на ночь вместо сказок травит байки о своем супергеройском прошлом. Тем временем неустанно твердящий о своей мании отмщения Дэвид Кейн aka Черная Манта (Яхья Абдул-Матин II) докапывается до расщелины под антарктическими льдами, где находит дарующий темные силы трезубец. После скорого нападения на Атлантиду Артур собирается расквитаться со старым недругом. Но, чтобы выследить Кейна, придется вызволить из тюрьмы собственного брата Орма (Патрик Уилсон), которого он сам туда фильмом ранее и упек.
С одной стороны, киновселенная DC бесславно заканчивается на дурацкой шутке — Орм, сидя в закусочной, уминает чизбургер, добавляя в начинку попавшегося на глаза таракана, с другой — второй «Аквамен» в своей проблемности не просто фильм, а памятник болезненности карающего креативом продюсерского контроля, который столько лет отравлял всю серию (за вычетом 3–4 примечательных картин). Несуразный монтаж. Бесчисленные пересъемки. Навязанное шутовство. Рандомно собранный саундтрек (Spirit in the Sky, Born to Be Wild). Единственное, что удается демотивированному режиссеру Вану, сдающемуся перед всеми этими неудачами, — потасовки подводного мира, переливающиеся с экрана всеми цветами елочной гирлянды (в этом смысле здесь, как и с «Вонкой», сезонное попадание).
Момоа слетел с катушек, и при всем зверином обаянии это не случай симбиотического безумства «Венома» и Тома Харди (тот все-таки, даже усаживаясь в аквариум с лобстерами, работает по Станиславскому), а показательная развязность дорвавшейся до сценария кинозвезды. За два часа приключенческих разборок с разнообразными морскими и сухопутными тварями Аквамена трижды обдают мочой, и это будто бы все говорит об отношении нынешнего руководства DC к остаткам прежней команды. Эмбер Херд маячит в роли «кушать подано». Уилсон шипит «не брат ты мне», чтобы стать хорошим. Момоа, высунув язык, то скачет на коньке, то седлает байк. Как неоднократно напоминают в фильме: глобальное потепление подступает — мозги подтекали, очевидно, и на производстве «Царства». Слишком сдержанное хулиганство, когда настолько нечего терять.
