Благородный старик Джепетто (Том Хэнкс) бедствует и мастерит часы в стол — из сентиментальных побуждений он не продает их ни за какие деньги. Вечерний приступ тоски побуждает его выстругать куклу, отдаленно напоминающую покойного сына, и назвать деревянного мальчика Пиноккио. Перед сном Джепетто примечает в небе звезду желаний и не упускает своего шанса — поутру сосновый голем неуверенно встает на ноги. Счастливый столяр отправляет Пиноккио в школу, что было дальше, известно: страх, ненависть, рабство и боди-хоррор (все в пределах возрастного рейтинга PG).
Сразу на Disney+ (минуя кинотеатры) — черная метка для безнадежных. 70-летний режиссер Земекис последние 20 лет покорял мир трехмерной анимации, наплодив лишь образцовых примеров термина «зловещая долина» («Полярный экспресс», «Беовульф»). В этом гибридном фильме компьютерные модели (выпуклые герои оригинального мультфильма) соседствуют с реальными артистами, собравшимися на детский утренник. Том Хэнкс в парике, напоминающем насадку швабры, лениво шевелит накладными усами. Облаченная в тогу Синтия Эриво (фея) машет волшебной палочкой из магазина «все для карнавала». Малоузнаваемый Люк Эванс (кучер экспресс-повозки на остров удовольствий) старательно выпячивает дыру между передних зубов вставной челюсти.
Вольный пересказ «Пиноккио» 1940 года для тех несчастных, кто вырос на «Золушке» Кеннета Брана и «Короле Льве» Джона Фавро. Пара новых музыкальных номеров, блаженный (не хулиган, как у Коллоди, и не дурачок, как до того у Disney) главный герой, приобретенная биографическая трагедия Джепетто — видимо, чтобы Хэнксу было что играть. Развлечение не для всей семьи. Дети не поймут индустриальный юмор (шутки про налоги, агентов, популярность). Взрослые не оценят эпизод, где Пиноккио внимательно разглядывает лошадиный навоз. Фея просила деревянного мальчика найти свою совесть, Земекис зачем-то поджигает сверчку Джемини зад и тратит четверть картины на обличение манящей подростков сиюминутной славы (местного Карабаса называют «менеджером»). Пиноккио здесь — хороший мальчик, ему не требуются испытания судьбы, потому нет нужды смотреть и на очередную инкарнацию его приключений. Боди-хоррор по Коллоди, который всем нам нужен, — в другом «Пиноккио» (Маттео Гарроне).
Журналист на пенсии — скорее от лени, чем от усталости — Ирвин Флетчер (Джон Хэмм) возвращается в Бостон, где когда-то работал, чтобы расследовать дело о похищении партии дорогостоящих картин и их хозяина — графа Де Грасси (Роберт Пикардо). Естественно, не обходится и без убийства. Первым же вечером, под лестницей в арендованном доме Флетч находит тело незнакомки. Улики против него, как и парочка внимательных копов (Рой Вуд мл., Айден Майэри). Не снимая с лица самодовольной ухмылки, Флетч игнорирует предписания, слежку и расспрашивает подозреваемых — каждый без исключения истерик, неврастеник и просто псих.
Очаровательная дедуктивная комедия с придурью на манер «Мордекая» — другого голливудского арт-фарса о манипуляциях с высоким искусством. Переосмысление одноименной серии книг (и пары экранизаций с Чеви Чейзом) про пытливого мастера маскировки, способного заболтать мертвеца. В отличие от своего предшественника, артист Хэмм — Чеширский кот во всем его вальяжном великолепии — не жонглирует париками и накладными усами, максимум — прячется под кепкой с эмблемой Lakers (в Бостоне!). Осовремененный Флетч возводит свою неуклюжесть до природной грации. Он ошибается, острит (стоит ему только открыть рот) и необъяснимо притягивает к себе женщин. «Журналистика устарела в эпоху цифровых технологий», — оправдываясь произносит герой. Таких, как «Флетч», действительно уже не делают. Король стоит своей свиты, в нехитрой головоломке задействованы достойные прозы Пинчона эксцентрики: самый неторопливый коп участка; капризный редактор газеты; наркоман, познавший азы тайского бокса; гермофоб, фанатеющий по EDM. Это, в хорошем смысле, старомодный фильм, напоминающий байку, которую рассказывают под утро в разморенном джаз-клубе: очевидно, чем она закончится, тебе просто хорошо плыть по этой истории на надувном банане, блаженно прикрыв глаза.
«Отомсти за меня» (Do Revenge)
Ученица частной школы Дреа (Камила Мендес) попала в высшее общество, как стипендиатка. Девушку прославляет Teen Vogue и обожает местная элита богатых деток. Вскоре потенциальную королеву выпускного бала подло свергают — кто-то сливает в Сеть интимное видео Дреи. Будучи уверенной в виновности своего бойфренда (Остин Абрамс), она прилюдно отрабатывает на нем хук справа (так, что серебряная ложка вылетела бы изо рта) и едва не лишается стипендии. В летнем теннисном лагере Дреа знакомится с Элеонорой (Майя Хоук), пацанкой из обеспеченной семьи, также некогда пережившей публичное унижение из-за сверстницы. Осенью они встречаются уже в школе и заключают пакт: отомстить обидчикам(цам) друг друга.
Обилие кислотных оттенков в луках героев, отвлекающее от характерного «приглушенного» нетфликсовского цветокора, не должно сбивать с толку: «Отомсти за меня» — обыкновенный стриминговый зин. Амбиция стать классикой молодежного кино (для зумеров) обозначена сразу. Саундтрек — плейлист из хитов момента (Оливия Родриго, Билли Айлиш, Хлоя Адамс). Дреа делится прописными истинами в постироничной манере манифеста. Проработать свои травмы в конце концов оказывается важнее, чем отомстить. Вместо реального убийства — репутационное. Но сколько ни проклинай всуе привилегии и патриархат, заметно, что за камерой стоят взрослые люди, которым чужд наивно-обличительный современный нарратив.
Двухчасовой привет 90-м — режиссер Робинсон ссылается на любимые атрибуты юности. Сара Мишель Геллар в роли стервы-директрисы — будто повзрослевшая героиня «Жестоких игр» (сюжетное сходство фильмов на грани ремейка). Вычурная цветовая гамма и пассивная агрессия — прямиком из «Смертельного влечения». Разделение школьной фауны на кружки по интересам — любая подростковая комедия декады. Персонажи-парни, как на подбор, сошли бы за участников группы Backstreet Boys. Все лучшее в фильме звучит ремиксом, но стоит Робинсон проявить инициативу, «Отомсти» начинает напоминать трудного подростка: прилив нежности следует за вспышкой немотивированной жестокости, грубая шутка сопровождает слезные извинения. Когда-то в «Смертельном влечении» обидчики в прямом смысле теряли головы, сегодня жанр школьной (сатирической) комедии стал пленником комплексов эпохи постмодерна — повторять за старшими хочется, да велик риск, что кто-то оскорбится.
«Преступница Эмили» (Emily the Criminal)
Незаконченный институт. Список долгов (в том числе и за учебу), что длиннее краткой биографии в резюме. Халтура доставщиком офисной еды — без прав, профсоюзов и договоров. Эмили (Обри Плаза) нужна взрослая работа (5 дней в неделю плюс страховка), но собеседования раз за разом заканчиваются ее матерной тирадой — каждый въедливый рекрутер напоминает девушке о судимости. Как-то коллега по деливери-смене просит подменить его на незаконной подработке: легкие деньги — подставной покупатель получает 200 баксов в час. Следующий день, если вернуться, сулит уже 2000 долларов, но и задачу посложнее. Эмили втягивается и сама не замечает, как вернуться к прежней пресной жизни становится все сложнее.
Ненавязчивый социальный комментарий о том, что в Америке иной раз проще довольствоваться социальным пособием, чем устроиться на честную работу. Фильм, сшитый на заказ под колкий, неприступный типаж актрисы Обри Плазы. Режиссер Форд любуется ее лицом (крупный план — реакция на любые беды героини), потому что ничего прекраснее в подержанном мире городских трущоб на пути у камеры не встречается. В стране возможностей «Я» определяется не личностью, а ролью рядом с именем: Эмили — учитель, Эмили — мать, Эмили — преступница. Тут 200 долларов. Тут 2000. Криминальная среда в фильме — обыкновенный рабочий класс, вынужденный перекупать незаконно приобретенную бытовую технику, выезжать на разборки (нелепые и оттого аутентичные) или изготавливать поддельные кредитки в крохотной спальне, потому что больше негде. Кто-то мечтает быть рантье и ни о чем не беспокоиться, Эмили рада бы просто стать офисным трутнем, да не дают. Безупречная репутация не терпит оправданий — Форд фиксирует не только стагнацию общества, но и обесценивание: межличностных отношений, рынка, человеческого ресурса. Плаза с завидной самоотдачей играет загнанного в угол дикого зверька: огрызается, нападает, соображает на ходу.
«Страна снов» (Land of Dreams)
«Вы помните свой последний сон»? Формально Симин Хакак (Шейла Ванд) ведет перепись населения, но ее начальству интересны исключительно свежие грезы опрашиваемых. Правительство желает контролировать гражданских даже по ночам, потому очередной бессвязный поток образов, отдаленно понятный только его носителю, становится ценной частью статистического отчета в соответствующем бюро. Симин колесит по Америке, попадает в неприятности и вечерами развлечения ради переводит чужие сны на фарси.
Одна из последних сценарных работ покойного классика Жан-Клода Каррьера («Этот смутный объект желания», «Жестяной барабан») предельно неудачна: насмешливый взгляд чужака на одноэтажную Америку колонизаторов, расистов и (за редким исключением) просто нетерпимых к любой инаковости людей (все представлены беззлобно, на уровне шаржа). Симин так и норовят обидеть, потому ей в помощь предоставляют апатичного телохранителя Алана (Мэтт Диллон в ковбойской шляпе), но от надменных отбеленных улыбок, полных ереси проповедей и бюрократического равнодушия, не спасет никакая охрана. Американцы (особенно те, что осели в просторных частных домах, а не кочевых мотелях) шатаются в четырех стенах с закрытыми глазами, замыкаясь на ложном измерении телеэкрана или виртуального шлема, иллюзия которого, к примеру, способна кому-то заменить настоящую игру в гольф.
Имитация хрупкой сновидческой дымки авторам «Страны», впрочем, совсем не дается — разыгранный в кадре беспомощный абсурдистский фарс (в традиции Линча) больше напоминает гриппозную дрему, от которой так и хочется отмахнуться. Одна из режиссеров фильма Ширин Нешат — художница, возможно, поэтому все злоключения Симин отдаленно напоминают череду аудиовизуальных перформансов (не без политического подтекста), на первый взгляд любопытных, но при каждом новом повторе одного и того же приема (героиня упорствует, записывая чужие переводные видения на камеру) кажущихся все менее внятными. «Если не можете вспомнить сон сразу, то это уже история», — со знанием дела произносит Симин. В таком случае «Страна» — даже не рассказ, а пресс-релиз непопулярной выставки музея современного искусства.
