В этом году Казахстан занял место Украины как поставщика интересной музыки и новых идей в Россию. Начать хотя бы с Grammy Иманбека и заканчивая вашей песней «Я буду @#ать», которая стала мировым хитом в тиктоке. Я уже не говорю о том, что казахский тикток-дом Yolo House — один из самых популярных в мире. Откуда эта энергия?
Мое объяснение такое. В России все регионы смотрят на Москву и варятся в творческой среде Москвы. А мы всегда смотрели на Запад и в то же время на Корею и Китай. Брали лучшее отовсюду. Политическая обстановка тоже повлияла. Украина от России, можно сказать, отрезана. А мы такие — хоп! — это наш шанс, побежали! Залетели, грубо говоря.
С чего началась ваша собственная история?
Вы помните времена, когда были старшаки на районах и со всех собирали грев — мелочь, деньги? Мне 32 года, я рос именно в то время. Жил в одном из самых неблагополучных районов Алматы. У нас был один старшак, Арман, и он постоянно бил меня за то, что я носил широкие штаны. Сколько бы я с ним ни дрался, физически всегда ему проигрывал. Наконец мне надоело проигрывать.
У моего одноклассника дома был компьютер, и он писал музыку. Я пришел к нему и говорю: «Напиши мне бит, я хочу записать дисс на Армана». Решил на насилие ответить творчеством, как бы высокопарно это ни звучало. Я написал песню, и вся школа ее слушала. Этот старшак пришел и снова дал мне по шее. Я две недели отлеживался в больнице. Потом вышел и написал на него второй дисс. Он уже ничего не смог сделать — этот трек опять все слушали. И тогда я начал писать рэп. Познакомился с группой Da Gudda Jazz, сейчас известной как Tanir & Tyomcha. Они очень популярны в Казахстане — вы, наверное, слышали их песню «Потеряли пацана». Тогда они состояли в объединении LIMPro, а я в объединении «Эхо Алматы». Тогда же я стал участвовать в казахских рэп-баттлах. В общем, познакомился с большим количеством музыкантов и в итоге сам перестал работать как исполнитель — сосредоточился на создании музыки для других.
В 2012 году я познакомился с Джа Халибом, очень многому у него научился. Джа Халиб — человек, который, кажется, с детства знает все премудрости музыкальной индустрии. Помню, я собрался выкладывать одну песню, а было три часа дня. И он говорит мне: «А зачем ты выкладываешь песню сейчас? Твоя аудитория — это те, кто любит рэп-баттлы, то есть, скорее всего, школьники и студенты. А они будут у компьютеров в восемь или девять часов вечера». Тогда я понял, насколько этот парень разбирается во всем и тонко чувствует аудиторию.
У него еще и талант хитмейкера. Как вы считаете, этому таланту вообще можно научиться?
Да, можно. Когда я начинал заниматься музыкой, даже не попадал в бит — у меня не было слуха. И очень плохая дикция. Все вокруг были лучше меня. В какой-то момент я поставил себе задачу: каждый день писать по одной песне. Писал, писал и писал. Это вошло в привычку.
Насколько я знаю, у вас с Джа Халибом произошел конфликт.
Как такового конфликта не было. Был момент, когда он ушел работать на другую студию, а я вообще подзавязал с музыкой, потому что у меня рос сын. Никто не поверит, но я пошел продавать косметику — требовался надежный источник дохода для семьи. На тот момент музыка таким источником не была. Сейчас все гораздо лучше. Индустрия развита по-настоящему. А тогда из рэперов зарабатывали только Гуф и Баста. А мы просто мечтали о том, чтобы собирать большие залы. После работы я приходил домой в 12 ночи и до трех часов писал тексты. Знаете, я не согласен с выражением «талант не пропьешь». Талант запросто можно пропить, а свои навыки как художника, автора — забыть. По выходным я приходил на студию и записывал треки, просто чтобы не забыть, как звучит мой голос. И наконец занялся продюсированием певицы Say Mo (Молдир Есембек. — Прим. SRSLY). Боевая девчонка, мы работали с ней год. Она участвовала в «Песнях на ТНТ», и это был просто разрыв. Огромное количество просмотров, гигантская фан-база. После шоу она вернулась работать в Казахстан. Замечу — отказавшись от контракта с Black Star, что правильно. И теперь Say Mo снова в Москве, у нее вышел дуэт с Назимой «Не смей» — в общем, мне нравится то, что она делает и как звучит. И потом начался лейбл CORD. Я там помогал молодым артистам писать песни. Ребята начали на энтузиазме, на нем и закончили. Я забрал оттуда двух артистов — Ned Gee и Айхая, которого все знают по песне «Я буду @#ать».
Так что же там за история с Джа Халибом?
Когда он стал дико популярным, во мне проснулась зависть. Сам от себя такого не ожидал. Я писал ему: «Твои песни говно, кальян-рэп». Думал, что наши дружеские отношения позволяют мне общаться в таком тоне. А он отвечал мне: «Кука, почему ты вечно такой озлобленный? У тебя нет работы?» В итоге я пересмотрел свои взгляды. Неправильно завидовать другу, который добился успеха. Я написал ему огромное сообщение с извинениями, стал работать над собой. И, вероятно, когда я пришел к согласию с собой, появилась та самая песня.
До нее у вас с Айхаем была еще одна песня — «Тыгыдык». Очень смешная.
Это была шутка. У меня был готов хук, и я предложил ему сделать трек. В казахском языке «тыгыдык» — это звукоподражание, звук скачущей лошади.
В русском тоже.
Мы готовим новый материал для Айхая. И хотим запустить собственный лейбл. Тогда уже можно будет перевезти сюда семью и всех пацанов. Лейбл будет называться «Инжир». Его открывают Камалдин Камирдинов, менеджер многих известных артистов, и Рустем Богданов, владелец компании «ПЦ». Дальше я буду работать с ними. Кстати, очень интересное происхождение у названия лейбла. Рустем — татарин, и по-татарски «ин» — это «песня». А Камалдин — уйгур, и по-уйгурски «песня» — «жир». Вот они и решили соединить эти слова. Звучит прикольно. По-настоящему откроемся после Нового года. К этому моменту как раз придут отчеты за четвертый квартал 2021-го, и мы поймем, сколько заработали на нашем главном хите.
Истории многих вирусных хитов часто похожи друг на друга. Релиз, затишье — и потом взрыв!
Трек «Я буду @#ать» вышел 4 декабря 2020 года. Мы, конечно, рассчитывали на то, что он рванет. И в феврале я оказался почти на грани депрессии — никаких сенсационных результатов не было. Я думал, что прогадал и зря делал на этот трек ставку. А в апреле он начал набирать обороты. Моя жена и друзья сказали мне: «На песню уже сняли семь тысяч видео в тиктоке». Тогда мы с Камалдином и Рустемом взялись за песню всерьез — вовремя спохватились. Рустем Богданов знает один секретный ингредиент, позволяющий сделать песню популярной.
Это ингредиент аранжировки или продвижения?
Продвижения. Это определенные действия в тиктоке и ВКонтакте.
Но, для того чтобы песню полюбил странный блогер Джон Макгиннис, который готовил под нее завтрак, а потом и Гордон Рамзи, нужно, вероятно, еще и какое-то счастливое стечение обстоятельств?
Случайностью было только попадание трека в сообщество игроков в PUBG. Это мобильная игра типа Counter Strike. Там у одного из игроков есть эмоция: когда он кого-нибудь валит, он делает движения руками, которые стали потом челленджем под мою песню. Возможно, Джон Макгиннис тоже играет в эту игру и услышал у кого-то из игроков трек. Вообще, челлендж #fooddance — самый массовый, там больше всего роликов под мою песню. Но есть и челленджи, не касающиеся еды. Их уже пять или шесть. Например, тот, где ты снимаешься около аэропорта, подпрыгиваешь — и оказываешься уже где-то на островах. Есть и детские ролики — это самый треш, конечно.
За рубежом текста песни никто не понимает, то есть людей цепляет не содержание, а аранжировка, дроп.
Многие говорят, что успех этой песни — успех бита. Но этот бит находится в свободном доступе, и на него делали треки разные люди: например, Рахим (Milly Rock) и T-Fest («Прайс»). И их треки так не зашли. Я думаю, что в успехе моей песни большую роль сыграл акцент на звук «б» в ударной строчке. Она четко упала на дроп. Американцы просто почувствовали, как это качает.
Мне кажется, это характерно именно для 2021 года. Язык, содержание песни утратили свою важность. На первое место выдвинулись грув, уникальные фишки в аранжировках, то, что работает на короткой дистанции ролика в тиктоке.
Музыка сама по себе — международный язык. Главное — прочувствовать эмоцию. А перевод ты найдешь, это сейчас сделать легче, чем раньше. Когда я писал эту песню, то хотел, чтобы она звучала по-гангстерски, но в итоге она звучит просто забавно, под нее танцуют везде. Я даже видел мем в тиктоке: казахи на серьезных щах делают гангстерскую песню, тем временем американцы под нее просто угорают. Это объединяет мир!
Несмотря на то, что эта песня объединяет мир, вы же понимаете, что, например, в «Вечернем Урганте» она никогда не прозвучит. Но ладно, с этим вы как-то проживете. А как объясните своим детям, что папа стал популярным, потому что пел песню «Я буду @#ать»?
У меня сын слушает эту песню в наушниках. Он прекрасно понимает, что это мат. Я ему давно сказал: «Ты можешь использовать мат только в нужных местах». В этой песне, я считаю, мат уместен. А в следующем моем сингле матерных слов практически нет, они там не нужны.
Скорее всего, у казахов отношение к русскому мату просто несколько иное, нежели у нас. В России мат — это то, за что «нужно отвечать», это понятие из уголовной традиции.
Согласен. Это как fuck — американцы вкладывают в это слово немного другую эмоцию. Да, вот так мы им отомстили: всю жизнь под их тексты танцевали, ничего не понимая, а теперь они танцуют под наши. Знаете, Нурлан Сабуров говорит, что казахи используют русский мат как песни. Вы скажете просто «@#я», а казах растянет: «@#яаааа». В первый день, когда я приехал в Москву, Камалдин мне звонит и говорит: «Долбо@#, ты в Москве что ли?» Для нас это не обидное слово. Мы его так, по-свойски используем.
Что вы почувствовали, когда узнали, что Lizzo танцевала под ваш трек перед 200 тысячами зрителей?
Я слышал, что перед 57 тысячами. Но меня в любом случае больше радует, когда ролики снимают те, по кому я тащусь. К примеру, мой любимый блогер, ведущий канала Top Basket. На официальной странице команды Brooklyn Nets появился мой трек — вот когда я счастливый бегал. Когда Терри Крюс, актер и футболист, снял ролик с моей песней, я тоже был на седьмом небе от счастья. А к тому, что ролик записала Дрю Бэрримор, я отнесся спокойнее.
Испытание большим хитом — это ведь тоже челлендж. Он может оказаться единственным в карьере.
Воспринимаю это абсолютно спокойно. Когда писал эту песню, не парился. Да и почему я должен париться на тему других песен? Я их просто очень много пишу. Меня еще десять лет назад спрашивали: «Ты не боишься исписаться?» А теперь мои пацаны говорят мне: «Кажется, ты никогда не испишешься». Просто буду выпускать материал, и что-нибудь из этого получится. Я считаю, количество равно качеству. Я же не только себе пишу. У меня два артиста, плюс после успеха Say Mo много заказов в Казахстане. Получается, я генерирую около четырех песен в неделю. Камалдин мне сказал однажды: «Это не просто один хит. Ты до этого написал еще три хита, и они были в российских чартах. Так что ничего случайного здесь нет. Просто пиши дальше».
