Вначале были евреи. Потом пришли ирландцы. После них — итальянцы. На экране — хроника циркуляции гангстерских сил в Канзас Сити первой половины ХХ века. Сцены кровавых разборок перемешиваются с закадровым монологом школьницы (Эмири Кратчфилд), вещающей из Америки пятидесятых. Девочка блестяще решает математические задачки, знает французский, цитирует Черчилля, размышляет о неисповедимых путях истории. А еще она темнокожая. Но вернемся к гангстерам: нетрудно догадаться, что на смену итальянцам пришла группировка афроамериканцев.
Как известно, сериал «Фарго» связан с фильмом Коэнов только косвенно — вдохновленный режиссер Ноа Хоули написал сценарий-оммаж «Фарго», заполучил имена братьев в графе «генеральные продюсеры» и вот уже несколько сезонов собирает награды на крупных премиях. Несмотря на призрачную нить, связывающую два проекта, соблазн рассмотреть сериал в контексте фильма довольно велик. Правда, вряд ли продуктивен — кроме всплывающей время от времени музыкальной темы и обрамляющей повествование ложной фразы «это подлинная история», пересечений не так уж и много. А только что вышедший четвертый сезон так и тянет окрестить симулякром — слово «Фарго» в названии окончательно потеряло свои смысловые коннотации, вся мифология первоисточника почти никак не соотносится с жанровым ретросеттингом сериала, а главное — коэновское постмодернистское копание в природе насилия заменилось риторикой актуальной (прости господи) повестки.
Впрочем, сериалу это к лицу — травмы героев квазиреалистичного гангстерского мира становятся удачным референтом современности. Перед нами — история противостояния двух кланов. За олд-фэшн шик и стиль классических мафиози отвечает банда итальянцев. Джосто Фадда (Джейсон Швартцман) — бюджетный Майкл Корлеоне — пытается удержать власть после смерти отца и не потерять уважение родственников. По другую сторону баррикад — темнокожие ребята. Для героя Криса Рока, главаря группировки, бесконечная война — единственный способ утвердить себя во враждебном пространстве. Между перестрелками он пытается удивить местных предпринимателей — ходит по конторам с революционной идеей создания кредитных карт. Правда, банки, заполненные великовозрастными белыми толстосумами, не горят желанием сотрудничать. Причина, конечно же, в цвете кожи героя. К «чужакам» Новый свет пока не научился быть толерантным. А запросы героев не такие уж и большие. Хороший доход, возможность самореализоваться в бизнесе, красивый дом и уютные семейные вечера — это ли не цель желанная? Но их, приезжих и темнокожих, американская мечта не встречает с распростертыми объятиями. Поэтому действовать приходится методами насильственными. Только план по ассимиляции в обществе эмигрантов звучит по меньшей мере парадоксально, а по большей — просто безнадежно.
Социальной антропологией сериал не ограничивается — в разговор ловко вплетаются категории покрупнее. Здесь дает о себе знать «родословная» проекта: все-таки настоящее зло вершится не с пушкой в руках на линии бандитского фронта, а с легкой невинной ухмылкой где-то за шторами уютных домиков. За «все плохое» в четвертом сезоне отвечает медсестра Оретта в исполнении Джесси Бакли. Она думает, как покончить со всеми цветными, встречающимися ей на пути, — без какой-либо явной причины вливает в пациентов летальные дозы лекарств, бойко и дружелюбно бросает расистские антигуманные замечания, старательно и любовно добавляет в пирог своей соседке рвотный корень. Периферия действия — потайной уголок, в котором зло безопасно процветает в тени экшен-динамики сериала.
Фраза «это подлинная история», открывающая каждый эпизод сериала, смещает акцент с условности сюжета на достоверность дискурса. Постоянный закадровый комментарий героини-свидетельницы одновременно отстраняет стилизованную Америку пятидесятых и проблематизирует реальность, в которой зло безжалостно, потому что неочевидно. Правда, придется признаться — никакая риторика 16-летней наблюдательницы не сравнится с одним только взглядом Фрэнсис МакДорманд.
«Манифестировать» стало словом года по версии Кембриджского словаря
