Неортодоксальная
(1 сезон)

Выходы Эстер за рамки привычного переплетаются с флешбэками. Воспоминания героини болезненно погружают нас в историю вынужденного заточения, духовного и физического. Вместо эмоционального постижения Бога и ежедневного восторга от связи с ним, которую проповедуют хасиды, Эстер почти тайно ходила на занятия фортепьяно к соседке, а в перерывах краснела за пьющего отца, спорила с матерью, которая покинула общину и оставила дочь на воспитание бабушке. Та тайком слушала с внучкой Шуберта, но параллельно следовала религиозному долгу: выдать девочку замуж и ждать правнуков, большое потомство — вклад каждого иудея в восполнение потерь, пережитых в первой половине XX века. Музыку Эстер полюбила, а с участью матери и покорной жены смириться так и не смогла. Да и как смириться, если будущая свекровь оценивающе смотрит на потенциальную невестку в супермаркете, а мужа до свадьбы Эстер видит всего пару раз. Для семейной жизни от громкости голоса до поведения в постели действует единый принцип: мужчина дает, женщина берет. Правда, отдать женщине придется многое: волосы (замужним ортодоксальным иудейкам сбривают волосы и выдают шейтель — специальный парик), интересы (увлечения жены чем-либо, кроме семьи и дома, запрещены) и собственное тело. Удовольствие, исследование телесности, мастурбация — слова не только запрещенные, но и несуществующие как для девушек, так и для молодых людей. Урок полового воспитания проводится для галочки накануне свадьбы на уровне рассказа о пестике и тычинке, а после свадьбы начинается боль, унижение и постоянный надзор старших родственников, считающих минуты до зачатия. Муж Эстер Янки, кажется, даже запомнил слова девушки о том, что она не такая, как все, но он слишком зависит от мнения матери, а это не скрашивало еще ни одни отношения. Назойливая женщина пользуется своим положением и напоминает, что все нужно делать гладко, иначе сын потеряет уверенность в себе. Но про важность прелюдии сыну рассказать не то чтобы забыли — не принято.  

Показ событий глазами жертвы — скользкая дорожка, где субъективное восприятие нередко превалирует над реальностью и скрывает важные детали. Отказ от повествования от первого лица здесь особенно важен, в противном случае расстановка отношений в религиозной общине превратится в искаженное восприятие одного травмированного человека. Для этого авторы разбавляют флешбэки и жизнь Эстер в Берлине параллельными событиями в ее семье. Пока героиня изучает новый мир и свое место в нем, ее семья отчаянно пытается вернуть девушку домой. При этом непонятно, что для них важнее: сохранение человека в общине или информация о беременности сбежавшей. Скорее и то и другое, ведь даже согрешивший еврей остается евреем, а воссоединение семьи любыми способами — долг каждого хасида. Хасиды не знают об эмансипации, гендерном равенстве и самоидентификации. А те, кто попробовал узнать, как правило, возвращаются. Например, Мойше, кузен супруга Эстер. Мойше сбегал в Берлин, но быстро проигрался в казино и вернулся домой за привычным комфортом. Но от смартфона, сигарет и злого умысла он так и не избавился, да и зачем, мужчинам  дозволено больше, чем женщинам. С Мойше Янки отправится в Берлин на поиски жены, и, пока первый будет проигрывать деньги, ее супруг впервые задумывается о том, как доставить женщине удовольствие.

Главное достоинство сериала не в соблюдении деталей хасидских традиций и правильном произношении идиша. Хотя создатели подошли к этим вопросам серьезно, среди консультантов — автор книги Дебора Фельдман, а также покинувшие сатмарскую общину актеры Мелисса Вайз и Эли Розен, оба сыграли в сериале эпизодические роли. И интрига здесь не так чтобы сильно закручена. Мелодраматический сюжет подсказывает: Эстер будет сложно, но она выстоит — накрасит губы помадой, влюбится, пойдет на прослушивание в консерваторию. Важнее и интереснее всего наблюдать за трансформацией героев, которая проявляется словно вскользь: вопросы Эстер о существовании Бога, сомнения Янки в том, правильно ли его воспитала семья, наконец сомнения семьи девушки: а что мы сделали, чтобы защитить ее? Важность преодоления таких барьеров — то, к чему пришли многие из основных персонажей.  

К чему приходит зритель? К повторению пройденного на новом материале: у каждого есть право на счастье, познание собственного тела, удовольствие, выбор жизненной траектории. Но в глаза так и бросается шаблонность и намеренное противопоставление светского и религиозного: хорошие и свободные от религиозных догматов жители Берлина и жестокие, узколобые евреи Нью-Йорка. Последние и без того стали поводом для постоянных шуток. Сериал словно пытается отойти от четкого разделения на черное и белое, но прямолинейное изображение жизни сатмарских хасидов, пусть и проработанное в деталях, вызывает то усмешку, то ненависть, грань между которыми весьма тонкая.

Повлияет ли «Неортодоксальная» на религиозную группу в Вильямсбурге? Очевидно, что нет. И дело даже не в том, что Netflix для них не существует. Неприятие ассимиляции — один из важнейших принципов ультраортодоксальных иудеев.

Сериал вышел в дни пика коронавируса в Нью-Йорке. В отличие от всех остальных жителей города хасиды в это сложное время продолжают следовать привычному распорядку дня. Самоизоляция для них понятие двойственное: изолироваться от новостных сводок и рекомендаций губернатора — обязательно, от общины и семейных застолий — ни при каких обстоятельствах, ведь Бог спасет тех, кто беспрекословно следует правилам. И пока они свободно гуляют по пустынным улицам Нью-Йорка, у нас точно найдется без малого четыре часа, чтобы посмотреть на маленькую историю о сложном поиске себя и обретении собственного голоса.