Художник Андрей Бартенев (он же Андре Бартенштейн, Андре фон Бартенштайчиковязон, Иржи Бартеновски, Эндрю Бартен) родился в Норильске, где самой доступной из игрушек был снег. С детства любил коллажи, которые дополнял кусками пластилина. В 16 лет переехал в Красноярск, получив в местном институте искусств красный диплом театрального режиссера. Затем Бартенев переехал в Москву, где первые шаги в карьере ему помог сделать директор Жанны Агузаровой Сергей Гагарин.
Популярность и успех настигли художника в 1992 году благодаря жемчужине его творчества — перформансу «Ботанический балет». Черно-белые «скульптуры» двигались в постановке так, как будто зрителя окружает бесконечное множество разнообразных геометрических форм.
В работах, которые выставлялись как в России, так и за рубежом, Бартенев использует коллаж, линейную графику и декупаж. В инсталляциях художник из простых вещей монтирует свой упорядоченный хаос. Критики сравнивают его проекты с работами Сергея Дягилева и Всеволода Мейерхольда. В 90-х годах он также делал «срочные телеграммы» — коллажи с абстрактными геометрическими фигурами, которые не несли политического, концептуального или социального наполнения. Андрей верил, что по таким телеграммам, которые попадают во вселенский разум, определяется состояние его жизни.
Его творчество вообще тесно связано с пришельцами. В коллекции своих детских рисунков Бартенев неожиданно нашел один, на котором нарисована приземлившаяся летательная тарелка с ножками и глазами. При этом себя он не считает инопланетянином в отличие от Жанны Агузаровой. «На самом деле все эти инопланетные, клоунские, странные образы были всегда. Просто медиа то подхватывают их на острие новостей, то бросают. Соответственно, эта культура то возвращается, то исчезает», — говорит художник.
Свои перформансы он создает в США и Европе. Во время них Бартенев входит в состояние транса, в котором наступает момент свободной импровизации, провоцирующий на любые действия. Один из любимых перформансов художника — «Гоголь-моголь» — сохранился только в виде документации. В нем Бартенев подытожил десятилетнюю работу с движущимися скульптурами. В перформансе были задействованы четыре тонны мусора, 6000 яиц и 70 актеров, которые, когда выходили на сцену, скидывали все, что на них было надето, и бросали в зрителя. В этот же момент с третьего уровня падали тысячи яиц, а со второго — мусор. Все эти летящие массы создавали ощущение падающей скульптуры, которую в мире практикуют британская художница Корнелия Паркер и швейцарский художник Жан Тэнгли.
Андрея Бартенева можно легко узнать по весьма экстравагантным образам. Костюмы своих персонажей он украшает всякими блестяшками, детскими игрушками, воздушными шарами и жестяными коробками. При этом Бартенев не считает себя модельером или дизайнером. В России он часто сталкивается с агрессией из-за необычной внешности, в отличие от Европы, где на такой внешний вид реагируют с доброжелательным любопытством. Поэтому по Москве Андрей перемещается или в машине, или виртуально.
На свадьбе Ксении Собчак и Константина Богомолова Бартенев был свидетелем. Его костюм, помимо катафалка новобрачных, был одной из изюминок того дня: экстравагантное боди художника дополняли 19 шаров с нарисованными лицами. К слову, для хранения нарядов у Андрея Дмитриевича есть по три крупногабаритных и малогабаритных склада.
