Первый сезон искрометного «Политика», дебютного проекта звезды-шоураннера Райана Мерфи на Netflix, завершался на высокой ноте. Юный Пейтон (Бен Платт), только недавно выпустившийся из престижного калифорнийского лицея, так и не удовлетворил своих политических амбиций — результаты выборов на пост президента школы и непопадание в Гарвард его, мягко говоря, огорчили. Но оставлять своих развесивших нюни героев наедине с самими собой — явно не стиль Мерфи. Поэтому спивающийся в нью-йоркской общаге Пейтон с легкой руки создателей получал второй шанс и, заручившись поддержкой старых приятелей, под занавес финальной серии с трибуны объявлял о намерении баллотироваться на должность сенатора.
Бойкий троллинг леволиберального (и не только) политистеблишмента в первой части «Политика» перерастал в довольно откровенный рассказ о внутреннем надломе, скрытых травмах и одиночестве самовлюбленных эгоцентристов-мажоров. За их карикатурными образами постепенно проявлялись живые, уязвимые люди с глубокими личными травмами, а расхожая фраза о том, что богатые тоже плачут, открывалась с неожиданных сторон.
Сюжет продолжения концентрируется на новой предвыборной гонке между ушедшим в экоактивизм Пейтоном и давно присосавшейся к госкормушке сенаторкой за шестьдесят (Джудит Лайт). Основным козырем в борьбе молодого кандидата становится компромат: молодая команда в курсе полиаморных отношений стареющей соперницы и ее намерения запрыгнуть — ни много ни мало — на должность вице-президента США. Тягаться с малоперспективным юнцом ей помогает верная и такая же несвежая помощница-истеричка (Бетт Мидлер).
Тема личностного и идейного соперничества — один из центральных лейтмотив творчества Райана Мерфи. Достаточно вспомнить его недавние проекты: от фееричной «Вражды», в основу которой легла история о конфликте двух голливудских селебрити, до меланхоличного «Голливуда», объявившего центру киношной индустрии давно напрашивающуюся ревизию. Как и в шоу о фабрике грез, авторы второй части «Политика» в узнаваемой ироничной манере формулируют насущные для современной западной конъюнктуры вопросы. Один из важнейших —о том, как лицемерие, положенное в основу карьерного роста, и эксплуатация в личных целях остросоциальной повестки уживаются в человеке с его искренними идеалистическими намерениями.
Второй сезон продолжает настаивать на неоднозначности возможных вариантов ответа. Юниорская команда Пейтона, распираемая тягой к утрировано стерильной и политкорректной предвыборной программе, сама становится ее заложницей: герои спотыкаются о секс-позитив, а будущий сенатор на одной из детсадовских фотографий замечен за эксплуатацией элементов одежды коренных народов Америки. Меж тем некогда помогавшая Пейтону в школьных выборах героиня Зои Дойч оправилась от проделок безумной мамаши (ради пенсии и бесплатного Диснейленда она годами лечила дочку от несуществующей онкологии) и теперь зарабатывает на пропаганде борьбы с экологической катастрофой.
Ловко жонглируя хитросплетенными сюжетными линиями, накладывая твист на твист и выпуская по целой обойме остроумных панчей за эпизод, бригада Мерфи в свойственном ей спринтерском темпе по косточкам перебирает предрассудки и болевые точки прогрессивного западного общества. Но какими бы животрепещущими ни были эти звучные теги — от фейк-ньюс и кейса Греты Тунберг до вечной подковерной возни между республиканцами и демократами, — все они в конечном счете меркнут на фоне простой человеческой искренности. Естественность и презумпция правды, которые на поверку оказываются ценнее пестрой обертки, позволяют несовершенным, но оттого и притягательным героям «Политика» жить и бороться дальше. Пейтону — за президентское кресло, а Мерфи — за третий сезон.
Сериал уже продлили на третий сезон.
Что бы посмотреть? «Контакты. Игра», «Читатели» и другие новые шоу
