Над Ватиканом восходит солнце нового дня. Погрязший в интригах конклав наконец выбрал нового Папу Римского. Сошлись на компромиссной фигуре: молодом архиепископе Нью-Йорка Ленни Белардо. Тот оказывается с норовом. При вступлении на престол он выбирает себе имя Пий. В истории католической церкви эпоха Пиев ассоциируется с консервативным поворотом. Последний из них, Пий XII, и вовсе был пособником Муссолини. Порядковый номер у Ленни, стало быть, Тринадцатый — чертова дюжина, не иначе. И несет Папа пастве не мир, но меч: в первой же проповеди нагоняет на верующих жути, грозит клиру чисткой на предмет мужеложества, а себя велит почитать по-средневековому. «Не знаю, заслуживаете ли вы меня...» — презрительно бросает толпе грозный понтифик.
В 2016-м, когда «Молодой Папа» готовился к выходу в свет, никто не отрицал: мы живем в эпоху торжества сериалов. И все же у медиума оставались зоны, не отвоеванные у кино. Одна из них — отвязное самовыражение режиссера-автора. Конечно, были Финчер, Содерберг и Скорсезе, старожилы могли припомнить Триера и Линча с Фасбиндером — в телеформате каждый из них показывал класс, однако не на все сто. И вот явился каннский завсегдатай Паоло Соррентино, визионер и метамодернист, давно привыкший плести свои истории из видений и снов.
И Соррентино удивил. «Молодой Папа» рекламировался как изысканная рок-н-ролльная комедия. Серьезным при таком раскладе было бы только возмущение духовенства. Скандала не вышло, во многом потому что произведение оказалось иным: элегичным по настроению и многослойным по содержанию.
Мы с Паоло сошлись на том, чтобы использовать сильный антителевизонный контраст. Яркий, иногда ослепительный свет. Темнота, порой непроглядная. Это не просто вызов устаревшим телевизионным стандартам, это способ визуально рассказать историю о святости, муках и тайне, о потаенных секретах и открывшейся правде. Успех шоу доказал, что современная аудитория готова к любым формальным экспериментам.
Первый уровень — самый броский: игра святых престолов, сеанс сатиры на скурвившийся клир. В райских садах притаились папарацци. С хитрым видом переглядываются иерархи, готовые в любой момент подрезать крылышки ретивому Папе. Не на того, разумеется, напали. Пий XIII дает Ватикану мастер-класс по пиару и эффективному менеджменту: как можно увязать шик с догмой, подкрепить самодурство традицией, а в мировом масштабе — сделать религиозный фундаментализм great again. Апокалиптический тон риторики, затворничество, неприступность — и публика заинтригована. Голливудский лоск окончательно превращает понтифика в сиятельного поп-идола. Когда Джуд Лоу смачно затягивается сигареткой прямо в папском дворце или облачается в золоченые одежды под I`m Sexy and I Know It — ну как таким не залюбоваться в самом деле.
Любоваться — вообще стратегия режиссера. Сеттинг Ватикана располагает к вычурным фантазиям; Соррентино ограничился иронией с легким налетом сюрреализма. Укрощение кенгуру, монашки, гоняющие в футбол, кардинал, страстно болеющий за клуб «Наполи», — все это причудливо, остроумно и довольно мягко. По степени едкости Соррентино далеко до Бунюэля, Петри, Альмодовара или даже новеллы «Дефиле церковной моды» из «Рима» Феллини.
Еще один обличительный аспект «Молодого Папы» продиктовала жизнь. В XXI веке миру открылась темная сторона католической церкви — педофилия, годами скрывавшаяся за круговой порукой духовенства. За полгода до премьеры «Папы» американские киноакадемики отдали главный приз драме «В центре внимания», посвященной как раз этой теме.
Разница между моим героем и реальными диктаторами состоит в том, что он не лжец. Он полон противоречий, но не лжи. Он человек с убеждениями, который пытается прислушаться к своему сердцу и понять свою веру. Представьте, что вы получили высокий пост, который позволяет вам напрямую связаться с тем, кто наблюдал за вами в течение всей вашей одинокой жизни, но линия занята. Что остается делать? Предаваться сомнениям.
Есть она и у Соррентино. Один из сюжетов сериала связан с расследованием преступлений архиепископа Кертвелла. Впрочем, для истории куда важнее символическое значение этого процесса. Растление мальчиков — грех за гранью, но Ленни выступает против самого корня поступка, гомосексуальности как таковой. Старинные догматы ему порукой — или нет? Пий разглядывает полотно караваджиста Хосе де Риберы «Магдалена Вентура с мужем и сыном»: как понимать этот образ семейной идиллии с женой-гермафродитом? Здесь вступает в свои права второй уровень сериала — рассказ о духовном пути молодого Папы. Рассказ этот набирает силу постепенно, хотя заявлен с первых же кадров, в которых Ленни выбирается из-под кучи младенцев.
Эскапады Пия XIII оказываются попытками избыть (или, напротив, заглушить) травму сиротства. Она же определяет систему взаимоотношений между героями: так, правая рука молодого Папы, сестра Мэри, явно замещает мать. Находится и фигура отца. На это место метит много кто из насквозь мужского, старшего по возрасту высшего духовенства. Даже в глазенках ватиканского первого министра Вуайеллы порой нет-нет да сверкнет искорка отеческой заботы. Сестра Мэри и прожженный интриган образуют причудливую экранную пару — закономерно, что маркером внутреннего взросления Ленни станет его решение этих героев разлучить.
Манера, в которой поставлено character study молодого Папы, гораздо умильнее остального шоу. Здесь больше доверительных крупных планов, трогательных бесед, слез и объятий. Иногда даже кажется, что смотришь два разных сериала. Только что Пий XIII ожесточенно пикировался с Вуайелло прямо на официальном приеме — а вот они уже беседуют за ужином о чем-то душевном, и Папа, кажется, вот-вот расплачется.
Помимо скрытой доброты, у молодого Папы есть еще одно важное свойство: он творит настоящие чудеса. Это третий уровень сериала, именно он возносит историю над простой трагикомедией из жизни церковников. Все чудеса явлены на экране, сначала на правах совпадения, затем — подкрепленные мощью спецэффектов. В этом можно увидеть иронию, но едва ли это она.
Так кто же такой Ленни Белардо — сентиментальный манипулятор или новый святой? А если взять глобальнее, то есть ли Бог в нашем мире? В культовой заставке сериала Джуд Лоу дефилирует на фоне картин, сквозь которые пролетает огненная звезда. На полотнах — дайджест истории церкви — от поклонения волхвов до Варфоломеевской ночи. Последней в кадре возникает восковая статуя Папы Римского — комета вырывается из картины и сбивает ее на пол. Получается инсталляция Маурицио Кателлана «Девятый час», но как ее появление следует воспринимать? Поп-культура разбила божественный авторитет? Воля Всевышнего обрушилась на церковь и ввергла ее в ничтожество? Или катастрофа освободила священника от земных оков? А может, весь смысл в красоте контекста? Ведь Папа под метеоритом — не кто иной как Иоанн Павел II, тоже понтифик-сенсация, тоже открытый консерватор, и тоже поэт. Только он был поляком, а не американцем — но не все ли равно для поста, который веками занимали итальянцы? А возможно, стоит просто настроиться на режиссерский вайб. По Соррентино жизнь — сфинкс с неоновой подсветкой, который задает загадки, но не настаивает на их решении. Достаточно просто отдаться мерцанию его многозначительной улыбки.
У сериала уже вышло продолжение («Новый папа») и готовится выход третьего сезона.
Группа подавала запрос на съемки в Ватикане и Кастель-Гандольфо (летней резиденции Папы), но в обоих случаях получила отказы.
Красные туфли для Пия XIII создал дизайнер Кристиан Лубутен. Черные очки, которые носит этот герой, а также ряд костюмов для «светских» персонажей сериала сделал Джорджио Армани.
По словам авторов сериала, образ Папы-курильщика взят из жизни: Папа Бенедикт XVI любил выкурить сигарету после мессы. Запрет на курение действовал в католической церкви с 1590 года; в 1725 году его отменил Папа Бенедикт XIII.
