До постепенно приходящего в себя российского проката добрался нежный дебют австралийки Мерфи — один из участников основного конкурса прошлогоднего Венецианского кинофестиваля.
На платформе в ждущую поезд школьницу Миллу (Элайза Сканлен) врезается парень в коротких шортах и с безумным взглядом. Это — Мосес (Тобби Уоллес), джанки и раздолбай немногим старше нее, кажется, уже забывший, когда он в последний раз принимал душ. Он не отводит взгляда от волос пятнадцатилетней Миллы, которая сначала недоверчиво, а, поразмыслив, с деловитостью вступает с ним в диалог. Он клянчит у нее денег, она предлагает сделку — сбрить ее длинные волосы машинкой. Слово, обозначающее страшную болезнь, мы не услышим в фильме ни разу, но через 20 экранных минут увидим Миллу после начала химиотерапии. Свободный и безалаберный Мосес станет ее навязчивой идеей, Милла окажется удобна Мо в том, чтобы горстями добывать бесплатные таблетки. Она приводит Мо домой на ужин, и сразу же фильм дарит зрителю ужасно комичную сцену знакомства с отцом-психиатром Генри (Бен Мендельсон) и матерью-пианисткой Анной (Эсси Дэвис из «Бабадука»), которая до абсолютного дзена накачана Ксанаксом. Милла ввязывается в странную, никогда не равную игру, в которой кошки-мышки не обещают привести к хоть сколько-нибудь ясным последствиям. Вот такая неподдельная любовь: кровь из носа, портак у Мо за ухом, беспокойный сон рядом с субъектом обожания.
«Молочные зубы» — дебют в большом кино сериальной режиссерки Шеннон Мерфи. Но не только для нее: также это и полноценный выход на главную сцену австралийской актрисы Элайзы Сканлен. До этого 21-летняя актриса снялась в сериале HBO «Острые предметы», потом стала одной из сестер большого семейства в фильме Греты Гервиг «Маленькие женщины». В фильме Мерфи она расцвела в своем актерском мастерстве. В пластичности и юном очаровании Сканлен, которому ей пока самой сложно дать отчет, кроется секрет достоверности ее героини, только начинающей жить всласть в промежутках между нудными занятиями игрой на скрипке и уже точно знающей, что она лишена возможности продолжения. Мосес в исполнении Тобби Уоллеса, этакого юного Шайа Лабафа в своем бесшабашном амплуа «Американской милашки» и «Арахисового сокола», и сам не знает, что с ним происходит: то ли так притягательны драгоценные рецепты в свободном доступе, то ли очарование Миллы берет верх над его собственной уязвимостью и страхом одиночества. Генри и Анна, сначала с пеной у рта машущие руками на присутствие Мосеса в их благопристойном доме, довольно скоро дают первой влюбленности дочери зеленый свет — сложно сказать «нет», зная, что это «нет» может стать последним.
Шеннон Мерфи пришла в кино с сериальным опытом за плечами — снимала эпизоды хита BBC America «Убивая Еву». Поэтому неудивительно деление ее фильма на главы, которые сначала обманчиво упорядочивают действие, не дающее ему скатиться ни в сентиментальные зарисовки из жизни смертельно больной школьницы, ни в суровую драму о невозможности жить с диагнозом, но постепенно наращивающее динамику. Да так, что боишься за те драгоценные крупицы, которые вот-вот просыпятся вниз как будто бы все время напоминающих о себе песочных часов. С этим ритмом синхронизируешься и ощущаешь пульс названий глав «Тошнота», «Утекание», «На#@% это» и «Роман (часть первая)» где-то под кожей.
Чуткая камера оператора Эндрю Коммиса всегда рядом: все знает и чувствует. От пореза над ухом, который демонстрирует Мо Милле на платформе, через волнообразные движения рук Миллы в танце в доме учителя музыки, к мигающим огням первой и последней вечеринки, на которую приходится обескураживающее количество химии между Миллой и Мо.
В этом фильме даже больше любви, чем кажется на первый взгляд. Параллельно любовной линии Миллы и Мо робко развивается история отца Миллы и только переехавшей в их район соседки. И хотя, безусловно, все напряжение этой картины сосредоточено внутри квадрата Милла-Мо-Генри-Анна, эта линия не становится тормозящим якорем. Соседка беременна, дымит как паровоз, потому что прочитала в интернете, что это с ее-то огромным животом все-таки абсолютно окей. Еще она занята ровно тем, что постоянно теряет своего пса. Она беззаботна, несмотря на все количество забот оставленной девушки и будущей матери, а Генри просто слишком по-человечески устал, чтобы нести на плечах тяжесть уходящей жизни любимой дочки.
Сценаристка фильма Рита Калнеяс избегает привычных клише, которые всегда ощущаются столь липким грузом в фильмах о последних днях жизни. Несмотря на тему (или наоборот, благодаря ей?), это очень терапевтическое кино, в котором однажды все оказываются за одним столом в канун солнечного австралийского рождества. Здесь нет квадратиков и галочек, которые нужно поместить напротив выполненных пунктов. Нет унылых больничных стен, вместо них — ослепительная голубизна бассейна, дикие бирюзовые волосы и единорог на футболке. Расцвет неотделим от умирания, но умирание становится не тяжестью, под которой сгибается Милла, а неспокойным, но каким-то совершенно буддийским по интонации замиранием перед новым рождением.