«Без обид» (No Hard Feelings)
К 32 годам родной Монток для Мэдди (Дженнифер Лоуренс) исчисляется друзьями, одноклассниками, бывшими и приезжими-богатеями — больше никого на горизонте не видно. Когда один из рассерженных эксов эвакуирует ее машину за неуплату налогов, девушке остается лишь малоприятная барменская доля спаивать хамоватых яхтсменов — на Uber-е побомбить уже не получится. Следующим за долги заберут унаследованный от матери дом (в перспективе), потому Мэдди приходится откликнуться на полное буржуазного отчаяния объявление: дарим Buick, если раскрепостите нашего сына Перси (Эндрю Барт Фельдман) до его отъезда в Принстон. На конфузный one night stand, как того хотелось девушке, рассчитывать не приходится — при первой же встрече юноша заливает блондинке глаза перцовкой, полагая, что его пытаются похитить.
Фамилии Рейгана и Хьюза в текстах о «Без обид» критика поминала, кажется, даже чаще, чем их принято указывать в американских учебниках истории (кино). Мэдди и в самом деле визуально застряла где-то в 80-х: между гордым лузерством «Клуба "Завтрак"» и ленной безмятежностью «Спасателей Малибу», но то скорее свойство курортных райских уголков с повышенной налоговой ставкой не меняться декадами. Режиссеру Ступницки, очевидно, льстят любые сравнения с Хьюзом, но он носитель иного комического генома — в кинотеатрах его молодости крутили фильмы братьев Фаррелли (в том числе и ромкомы), бесстрашную дурость которых он благополучно унаследовал. ДНК Лоуренс той же закалки, она манерничать не намерена. Кокетка Мэг Райан? Пробивная Мелани Гриффит? Равнение Лоуренс — на Кэмерон Диаз, последнюю когда-то не смутил гэг с укладкой челки спермой, ошибочно принятой за гель для волос («Все без ума от Мэри»), Дженнифер же уверенно вышагивает из моря в чем мать родила, чтобы раздать тумаков ехидной шпане, решившей стащить ее с Перси вещи. В «Без обид» предостаточно сцен, достойных золотой WTF-коллекции — чем славилась и предыдущая работа Ступницки «Хорошие мальчики», — но, когда наступает черед порассуждать о чувствах, фильм парализует сковывающая подростковая робость, отвлекая от чего-то важного, как зудящая сыпь на спине Перси, выступившая от стресса.
За остроумными подколками зумеров — росли в пузыре, не умеют веселиться, называют Мэдди «мамкой» (вы вообще видели Дженнифер Лоуренс?), при любом наезде на них включают прямую трансляцию в соцсетях — ощутима и славная возрастная потребность усесться на развале и исповедаться о травмах. Перси — жертва гиперопеки. Мэдди — с детства страдала из-за сволочного игнорщика-отца, после чего годами бегала от серьезных отношений. Любой поломанный Buick можно починить любовью (особенно, дружеской) — остальное приложится, машинка-то на ходу. Лирик-Ступницки застенчив, а эти простые истины для таланта Лоуренс оказываются как-то мелковаты, и, как бы ему ни хотелось обратного, — обиженным этот фильм точно никого не оставит. Значит, и на полноценный камбэк взрослой комедии не тянет.
[STAT_ART_2.5]
«Сердце Стоун» (Heart of Stone)
Пригубив для храбрости игристого, застенчивая хакерша Рэйчел Стоун (Галь Гадот) выходит в свет на альпийском курорте (казино + бар), чтобы помочь коллегам по опергруппе МИ-6 поймать «самого разыскиваемого торговца оружием в мире», засевшего в тайном VIP-подвале. Когда задание идет не по плану, айтишница неумело изображает вывих — и, пока каждый из коллег занят своим делом, она, как ни в чем не бывало, перелетает горы на параплане и играючи раскидывает несколько десятков бэд-гаев. Стоун — агент под прикрытием от некой «Хартии», промышляющей абсолютным миротворческим благом независимой шпионской махины под управлением идейных сбитых летчиков. По организации, точнее, по ее «сердцу» — квантовому компьютеру, который способен взломать что угодно — и готовится массированный удар.
Соавторство сценаристов второго «Холодного сердца» и многочисленных DC-мультяшек породило гомункула-спецагента, напоминающего сразу и Супермена, и диснеевскую принцессу. Если для конспирации Кларку Кенту было достаточно примерить очки, прикрытие Стоун можно отследить по прическе — в офисе «Хартии» она носит челку, в МИ-6 укладывает волосы в строгий хвост. Но ни один опытный оперативник под боком и бровью не ведет — полагая, что по клавишам ноута молотит робкая программистка, а не натренированная разведчица. Неуклюже прикидываться — участь и самого «Сердца»: все здесь должно приниматься зрителем на веру, но даже у пятиклассника, на ходу сочинившего байку о том, как он опоздал в школу, потому что по пути был завербован, — фантазии и то больше. Иерархическая мифология из девяток, валетов и королей «Хартии» придумана будто бы для красоты слова: карты никто не тасует, а резидентам, видимо, по статусу положены только хитрые концептуальные позывные.
Если Стоун, как она уверяет, и играет в шахматы лучше, чем в покер, то эта партия — с компьютером при неограниченном количестве подсказок. Статистические выкладки «Сердца», действующего в зрительном нерве героини с интерфейсом «Яндекс Карт», то и дело предсказывают новой рисковой авантюре провал. Стоун же, по-спортивному азартно ухмыляясь (ужимка, натренированная Гадот еще на «Чудо-женщине») без труда готова проскочить в игольное ушко, лишь бы посрамить закономерности. Креативного упорства своей героини этому фильму и не хватает, сошло «Сердце» с того же заводского конвейера, что и «Цитадель». Опереточный злодей. Зашифрованный цифровой мегамозг. Отравленный парализующим ядом клинок (sic). Воздушные замки — часть фильма происходит на наполненном водородом аэростате. Брендовый выходной шмот, заготовленный даже для тех, кого «в поле» не пускают, — видимо, казенное имущество МИ-6.
Популярный манекенщик Кортахарена играет молчаливого мелированного наемника и как по подиуму дефилирует то по Португалии, то по африканской пустыне, уворачиваясь от пуль, как от фотовспышек папарацци. Поджав губы, он преследует Стоун, агрессивно появляясь из ниоткуда и так же внезапно испаряясь — очевидно, поправить маникюр. Для проформы задействована и заслуженная артистка Гленн Клоуз в образе биг-босса, ей отмерено в общей сложности три минуты хронометража, и эту роль безболезненно мог бы осилить даже дипфейк (никто и не заметил бы разницы). К кульминации Стоун по собственной инициативе ограничивает всемогущий ИИ, но проблемы таких нейросетевых картин не решило бы и это — самое страшное то, что их-то как раз пишут люди.
[STAT_ART_0.5]«Преисподняя 2» (Underverden II)
Отомстивший в предыдущей части за убийство младшего брата Заид (Дар Салим), отбывая серьезный тюремный срок, в неволе оброс густой бородой, увлекся оригами и навострился заступаться за слабых. Задолго до окончания своего срока бывший хирург получает от полиции предложение внедриться в банду криминального авторитета Мухдира (Сухейл Бави) — с легкостью избавившегося накануне от третьего подряд информатора, готового свидетельствовать против него на суде (пока юнца опекал спецназ!), — и не без давления соглашается. Второй шанс. Досрочное освобождение. Возможность наладить отношения с сынишкой Ноа (Асгар Хансен) — выросший без отца мальчик на созвонах обычно молчит и бросает трубки. Все вроде бы складывается, но Мухдир — тот еще параноик, и его доверие приходится заслужить, так что выбираться из этого пекла Заиду вновь приходится по головам.
Сиквел классного датского триллера про доктора, между больничных смен с хирургической точностью разделывающего упырей из местного наркокартеля, незамысловат как бумажный журавлик, которых охотно складывает на досуге главный герой. Смять такой — раз плюнуть, как и фильм, одномерность которого — семья, прикрытие, насилие, риск — сродни листу А4, зачем-то расписанному завитками с родословной уличных банд на манер серьезной, многофигурной криминальной саги. Первая «Преисподняя» была обделена паузами на раздумья — уже после стартового убийства Заиду оставалось только что идти по пути викинга, объявившего крестовый поход по Копенгагену во имя вендетты. Стирая с лица чужую кровь. Прощаясь со своим привилегированным благополучием. Раззадоривая в себе, выходце из Ирака, настоящего скандинавского воина, готового очутиться и в Валгалле, только бы утянуть за собой побольше упырей.
В сиквеле Заид мечется между совестью — Ноа слезно допрашивает отца, не сядет ли тот опять, — и адреналиновыми всплесками: отправляя в нокаут зарвавшегося барыгу; прыгая с балкона и в свободном падении цепляясь за перила двумя этажами ниже; навалившись на негодяя всем телом и с выпученными глазами дожидаясь, пока противник перестанет дышать. У артиста Салима большое сердце, и когда его герой трепетно пытается пощупать свободу, вытягивая руки из окна, объем набирает и эта, в общем, пунктирная история. Но таких поэтических жестов — ему не предписано, а в куртке фильма о «подсадных» со вшитым прослушивающим жучком Заиду тесновато.
[STAT_ART_2.5]Reinventing Elvis: The '68 Comeback
Послесловие к «Элвису» База Лурмана и прогрев перед «Присциллой» Софии Копполы от киностудии Paramount. 90-летний Стив Биндер — трогательный по-голливудски лощеный дедушка в подробностях рассказывает о том, как в 1968-м году вместе со своим творческим партнером Боунсом Хоу организовывал специальный рождественский телеконцерт Пресли, кульминация которого благодаря балладе If I Can Dream обернулась одним из самых протестных и эффектных выпадов певца в его биографии.
Аккуратно воссозданный декор гримерки. Лаконичные — не в пример будущей пышности выступлений в Вегасе — заготовленные для записи костюмы Элвиса. Антуражу камбэка в фильме следуют с тем же педантизмом, что и демонстрируют газетные вырезки, архивные фотоснимки и прочий светский контекстуальный материал. «Переизобретение» — энциклопедические заметки на полях для всех, кого заворожил соответствующий эпизод, занявший едва ли не полчаса фильма Лурмана. Тем, кто знаком с биографией короля, — можно смело проматывать все, не считая редких баек Биндера.
«Битлы» и Боб Дилан наступают. Наивный Элвис не может отделаться от злосчастного Полковника. Исполнители самых разных направлений перепевают хиты камбэка и делятся тем, что они чувствуют по отношению к Пресли. Добравшиеся до наших дней через добрый десяток пластических подтяжек очевидцы (за редким исключением) делятся впечатлениями о том, чем в 60-е дышали и как при виде Элвиса таяли. Уместное напоминание о величии последнего, но будто бы, не считая мемуаристики Биндера, совершенно необязательное.
[STAT_ART_2.5]