За три года до вывода американских войск из Афганистана норовистый (положено по званию) мастер-сержант Джон Кинли (Джейк Джилленхол) вместе со своей разведывательной группой впустую глотает пыль, безуспешно выискивая склады с боеприпасами талибов («Талибан» (талибы) — организация, признанная террористической, деятельность запрещена на территории РФ. — Прим. SRSLY). Образованные местные в обмен на иммиграционную визу и гарантированный переезд в Штаты (вместе с семьей) идут в переводчики и стоически терпят издевки соотечественников на тему прислуживания кафирам. Когда замызганный грузовик взрывается при досмотре, вместе со штаб-сержантом погибает проверенный толмач, и Кинли приходится нанять нового. В процессе выбора переводчика как рысака на базаре (нужен в хорошей форме) из шеренги выстроившихся кандидатов сержанту советуют того — «лысого с бородой»: Ахмед (Дар Салим) опытен и знает четыре языка, но «парень строптивый, помыкать собой не даст», придется «объезжать».
Получив наводку, группа собирается посетить два объекта. По пути на первую точку инициативный и не в пример американцам проницательный Ахмед предупреждает засаду талибов. Вторая вылазка (туда, где действительно находится оружейный схрон) заканчивается бесперспективной перестрелкой в горах — в 120 километрах от базы, — по результатам которой в близлежащем леске удается спрятаться (и остаться в живых) только сержанту и его переводчику. Силясь выкарабкаться из плена каменистых карьеров и отбиваясь от теснения боевиков, Кинли получает ранение. Недолго думая, человек чести Ахмед принимается волочить товарища по импровизированной полосе препятствий до победного — пока не найдут либо свои, либо чужие.
Принято полагать, что появление доппельгангера — предвестие смерти: этого предзнаменования побаивались цари, ждать беды всегда учила и большая литература. Кинли и Ахмед — двойники. Оба — механики по разные стороны океана. У Джона своя мастерская, бизнес благополучный, и в его отсутствие семейным делом на месте заведует супруга (Эмили Бичем). Ахмед при знакомстве поясняет, что разбирается во всем, где есть двигатель. Мужчину у Ричи всегда объясняло его дело, а еще имя или кличка, что по дворовым законам позволяет сразу получить и личную характеристику, и даже понять чей-то статус-кво. Шерлок Холмс — миф. Король Артур — миф в квадрате. Орсон Форчун — везунчик. Тренер из «Джентльменов» — воспитатель по жизни. Чего говорить про обезличенного Эйча (человека, которого не существует) в «Гневе человеческом» или Ави, Зака, Джейка (Авраам, Ицхак, Яаков) и золотого тельца Сэма Голда в сотканном по выкройке каббалы «Револьвере».
Кинли — ирландское имя, означающее «светловолосый викинг» (проще говоря, white warrior). Соответствуя своему предназначению, персонаж Джилленхола — тот самый пресловутый «белый спаситель», которому долг (исполненный напарником по несчастью) не позволяет умереть, только лишь проползти чистилище в опиумном приходе (единственное обезболивающее, которым разживается Ахмед), а после вернуться, чтобы выполнить свою часть обета. Так вышло, что «Переводчика» стали рассматривать буквально, будто бы вычеркивая идентичность Ричи: американскую прессу возбудил политический подтекст фильма, а про его автора стали уверенно говорить, что тот повзрослел и перестал хохмить (оба утверждения, естественно, ложны).
В кадре, как и всегда у британца, задорно язвят: в процессе очередной вылазки в город, планового обыска или посиделок в стенах родного американского форпоста у гриля с запекшимся стейком. «За трехчасовую поездку на Hummer по пустоши спина спасибо не скажет», — сухо и коротко посмеиваются уставшие мужчины. День в Афганистане — за два. С наслаждением, смакуя момент, члены группы Кинли разве что потягивают пиво. Тараторят, смеются и думают, наоборот, быстро — так же, будто за двоих. Но за остроумной болтовней всегда скрывались не менее важные для Ричи ремарки немые: переглядки, понятные и без слов. Равноудаленно по фильму Кинли и Ахмед обмениваются кивками, как бы заключая тот самый пакт — быть в одной связке. Дело чести в этой системе координат не требует пустословия, его соблюдение должно восприниматься как данность, но почему-то считается подвигом и проявлением силы воли (примета времени). Последующее решение американского правительства бросить Афганистан волнует кинематографиста на уровне убеждений — не по-пацански, вот и все.
«Твоя работа переводить» — «Скорее интерпретировать (толковать)», — отвечает Ахмед. Так и Ричи интерпретирует истории частной жизни, складывая из них не меньше чем рыцарскую легенду. Он дает выдумке веса — снабжает каждого, даже третьестепенного члена отряда Кинли своим именем и кличкой, словно это докуфикшн; сопровождает титры фотографиями настоящих военных; отстраненно фиксирует будни на службе, время от времени подглядывая за героями с неба (оком дрона). Но все это, конечно, не более чем шахматная партия на минном поле, разыгранная по вечным учебникам. Структура «Переводчика» — re-volvo (не нужно пояснять, с какого фильма это пошло у Ричи), повторение, движение по спирали. Кинли и рад бы раскумариться в потаенной афганской кальянной до утра, но некогда. В этом краю все время лают собаки — не медлит и караван.
Кровь, песок и слюни. Это напряженное путешествие, помимо своего приключенческого назначения, как и любая дорога, имеет куда больший масштаб, чем метраж на карте. Ключевое в фильме — не коллективный опыт, а культурологический. Неслучайно в руках Ахмеда появляется яблоко, а после он, как Сизиф, тащит самодельные носилки с Кинли в гору. И поездка на Меркаве (божественная колесница. — Прим. SRSLY) — это ли не повторенное дважды спасение? Зависит от того, чем награждает тебя этот путь — короной или терновым венцом. Что твое обещание, если не благословение и одновременно проклятие. Такой он, Guy Ritchie's The Covenant (в переводе с английского — «Завет Гая Ричи». — Прим. SRSLY).