«Рука Бога» (È stata la mano di Dio)
Неаполь 80-х. Молодой парнишка Фабьетто (Филиппо Скотти) проводит жаркое лето в кругу своей семьи: вечно ссорящихся родителей (Тереза Сапонанджело и Тони Сервилло), неуемного старшего брата (Марлон Жубер), не оставляющего мечты стать актером, тети Патриции (Луиза Раньери), от которой Фабио без ума (она — большегрудая красотка с грустной улыбкой), и других взбалмошных родственников, грустных, веселых, но счастливых в одном — в бесконечной неподдельной любви друг к другу. А еще к Диего Марадоне, который вот-вот перейдет в «Наполи».
Без вводных: Фабьетто — юный Паоло Соррентино, актер Скотти — умница, не перетягивающий на себя внимания, эмоционально точный проводник в трагическую историю из детства режиссера, драматизм которой и помог сформироваться Паоло как автору. Ведь во время матча четвертьфинала Чемпионата мира, вошедшего в историю как игра, в которой Марадона забил рукой гол англичанам и вывел в победители Аргентину, страшной смертью погибли родители Паоло.
«Рука Бога» — то же, что и «Великая красота». Талант, одним словом. Это невозможно подделать, купить, продать, поменять. Неразменная монета. То, что в русском языке называется «Бог в маковку поцеловал». Столь эгоцентричная самоуверенность любому другому режиссеру пришлась бы не к лицу. Кто вообще в здравом уме будет снимать кино о становлении собственного таланта? Такое мог себе позволить лишь Феллини. Федерико, кстати, фигурирует в мире «Руки Бога» как призрак, голос за дверью, величина, словесным пинг-понгом курсирующая от языка к языку. На него молятся, его превозносят и обожествляют. И Соррентино, кажется, сам прекрасно понимает, что даже если он не гений, то давно уже главный современный итальянский режиссер. Одной «Великой красотой» проложил себе дорогу в вечность, объяснив, что без национальных корней нет и культуры. Затем перемудрил на «Молодости», а теперь вернулся со второй «Великой красотой» — «Рукой Бога», не столь грандиозной картиной, но однозначно неповторимой.
«Рука Бога» о сознательной и подсознательной формации режиссерского таланта. Незначительные детали словно на сеансе психоанализа приобретают смысл. Безмятежная поездка с родителями на мопеде, первая любовь, первый секс (не с первой любовью, а со старухой), судьбоносный матч, который то и дело возникает в памяти.
Любопытно, что как раз в «Великой красоте» Соррентино показал нам свою первую любовь — девушку, похожую на тетю Патрицию из «Руки Бога», но помоложе. Показал в финале — удивительном, не выходящим из памяти уже долгие годы. В нем герой Сервилло говорит о том, что всю жизнь был ведом только одним образом. Образом этой Великой красоты.
А что, если Рука Бога и есть инструмент, который направляет наш взор на тех, кто перевернет наше мировоззрение? Что, если Рука Бога — это фроммовская любовь, которая всегда акт/действие и безусловная абстракция, а не вещь? Акт длиною в жизнь. Акт, ответственный за миры каждого художника.
[STAT_ART_3.5]
«Главная роль» (Official Competition)
Очень богатый человек (Хосе Луис Гомес) на старости лет приходит к мысли, что всего добился в жизни, поэтому неплохо бы вписать свое имя в историю. Что, если построить именной мост? Неинтересно. А может, спродюсировать фильм? В качестве режиссера ему советуют окруженную любовью фестивалей радикальную постановщицу Лолу Куевас (Пенелопа Крус), которая приглашает на главные роли звезду и проходимца Феликса Риверо (Антонио Бандерас) и малоизвестного актера-интеллигента (Оскар Мартинес). По сюжету они играют братьев в суровой драме с тюремным заключением, раскаянием и убийством. Методы режиссерки окажутся специфическими: обмотать героев скотчем и пропустить через измельчитель металла драгоценные награды, а во время репетиции сцены в суде разместить над головами булыжник, подвешенный на дрожащих тросах. Но результат не должен заставить себя ждать, планы продюсера и Лолы грандиозны: им нужен исключительно оглушительный успех и, конечно, Канны, Венеция или Берлин. Только официальный конкурс.
Канн, как Венеции и Берлина, в фильме нет (если не считать иронично и безжалостно уничтоженный Кубок Вольпи, принадлежавший герою Бандераса), но все атрибуты европейской фестивальной жизни читаются на раз. Упоительно смешное актерское противостояние звезды в цветастых нарядах и интеллектуала в опрятном кашемире сдерживает и одновременно накаляет Лола — настоящая ведьма-алхимик, колдующая над своим кино. По сути — все. Два часа удерживать внимание зрителей в комедии, где все построено только на умных диалогах и совсем редких гэгах, могут только французы (к примеру «Двойная жизнь» Оливье Ассайаса, который три года назад тоже участвовал в конкурсе Венеции), но что творят аргентинцы Гастон Дюпра и Марио Кон!
«Главная роль» — это как фильм «Квадрат» Эстлунда, только талантливый, точный, без драматических заходов в европейскую вину, и точно про кино, а не огульно про современное искусство. Хотя сама по себе картина и есть современное искусство. Стильно и нагло упакованное в баловство серьезное кино о гонке эго, экранных амбициях (ради которых, страшно подумать, фильмы очень часто и затеваются) и исключительно яростная издевка над круговоротом фестивального кино в природе.
Кон и Дюпра не только хорошо шутят, но еще, оказывается, увлеченные визионеры. За камерой, кстати, оператор клипов Кэти Перри и Розалии и сериала «Джек Райан» Арнау Вальс Коломер. В общем, оставить кино таких достоинств без наград будет самым большим фестивальным упущением.
[STAT_ART_4]