Поскольку 73-й Каннский кинофестиваль был перенесен на неопределенный срок и таким образом ежегодный режим сна и бодрствования всего мирового киносообщества был нарушен, мы предлагаем вам обратить внимание на фильмы прошлого Каннского фестиваля, совершенно несправедливо не попавшие в российский кинопрокат, но доступные онлайн.
Документальный дневник, снятый на ручную камеру в охваченном войной Алеппо, номинант премии «Оскар» в категории «лучший документальный фильм», внеконкурсный участник Каннского кинофестиваля. У этой истории три человеческих лица семьи Аль-Катиб. Ваад Аль-Катиб — режиссер фильма, бывшая студентка экономического института Алеппо. Ее муж Хамза — врач, человек на передовой. Посредник между бомбежками и телами. Их дочь — Сама. Ребенок войны правительственных сил Башада и оппозиции. Но у этой войны (жизни) есть и другие лица. Дети, играющие в сгоревшем автобусе. Мать, забирающая тело сына из госпиталя. Старики за шахматной доской.
Мифологически-иносказательный грайндхаус о несуществующем бразильском захолустье. В деревне Бакурау, которой нет ни на одной карте, происходят странные события. Местные жители жестоко гибнут на близлежащих территориях. Вскоре выясняется, что это не проделки духов или картелей, а жестокая и бессмысленная охота над людей под предводительством некоего Майкла (Удо Кир).
Конечно, в истории о геноциде коренного населения руками тоталитарного американца несложно усмотреть притчу о покушении не только на это самое коренное население, но и на бразильские культурные традиции, их национальную идентичность. Поэтому сами жители оказывают сопротивление оккупантам не в традиционном стиле условного племени Янамама, а с помощью привычного оружия, дробовиков и другого огнестрела. Они уже сами давно начали процесс утраты национальной идентичности под грузом глобализации. Даже оставшись в потерянной провинции, жители Бакурау начинают терять свои корни. Бразильский режиссер Клебер Мендонса разворачивает более чем двухчасовое кино на стыке разговорной драмы (как его предыдущая картина «Водолей») и слэшера про джунгли (здесь немножечко недобирая до «Ада канибалов» Руджеро Деодато и его ремейка «Зеленого Ада» Элая Рота). Но при этом кино бесспорно заслуживает внимания, поскольку мало похоже на все, что вы до этого видели, и неожиданнее многих других конкурсных фильмов Каннского фестиваля, в особенности «Паразитов». Картина получила приз жюри.
Палестинский кинорежиссер Элиа Сулейман в «Должно быть это рай» играет себя, палестинского кинорежиссера, который ищет финансирование для нового проекта, перемещаясь по миру. Сложносочиненный маршрут с посещением Парижа и Нью-Йорка запечатлен в формате заметок на полях. В этом кино мало говорят, но важнее всего его слова (пусть и не сказанные вслух) различать. Комическая форма вояжа может напоминать о картинах Жака Тати, но это лишь на первый взгляд. Кинематографическая свобода и самобытность Сулеймана поражают. Он с непроницаемой легкостью готов панорамировать с пустынной дороги к морю и в небо, чтобы со склейкой усадить вас уже во вполне ситкомовский кадр с очередной лаконичной шуткой. Крыло самолета потрясывает от ветра, герой измеряет пульс.
Фрустрированность Сулеймана aka лирического героя Сулеймана в картине — творческий акт поиска, который в конечном счете замыкается все равно на том, что где ты ни оказался, ты будешь видеть если не себя, то отражение установок, культурных кодов и симулякров страны, где ты родился. Примечательную точку в священной любви Сулеймана к Палестине ставит пролог фильма, в котором во время христианского пасхального богослужения процессия не может попасть в Храм Гроба Господня. По традиции ворота в нем отпирают именно мусульмане-палестинцы, хранящие ключи, а в этот раз они то ли немножко заснули, то ли выпили. Без палестинцев, подчеркивает Элиа Сулейман, действительно никуда. Фильм получил специальный диплом жюри и приз ФИПРЕССИ.
Фрэнки (Изабель Юппер) — известная актриса, страдающая от тяжелой формы онкологии, собирает своих самых близких людей в маленьком португальском городе Синтра, чтобы со всеми побыть и успеть попрощаться. На первый план выходят чужие страсти, мысли и желания. Сын (Жереми Ренье), погруженный в безответную любовь, муж (Брендан Глисон), не до конца понимающий, как он может помочь жене. Тут еще и режиссер предлагает Фрэнки роль в новом фильме про оперную певицу, теряющую голос. На вопрос, когда съемки, отвечает, что, наверное, через год. Его планы Фрэнки решает не тревожить своим ответом, ведь через год ее, вероятно, уже не будет.
Гипотетически «Фрэнки» мог бы быть о вечности природы перед бренностью физического (оболочки актрисы). Есть к тому же хорошая сцена в лесу, где героиня Юппер теряет сознание. Понятно, что от болезни. Но метафорически от этого вечного южного воздуха. От скал, камней и красоты. То, в чем столь малыми средствами велеречив кореец Хон Сан-су, у которого часто снимается Юппер, пока не очень умело выходит у американца Айры Сакса. Впрочем, это весьма неожиданный европейский дебют автора успешных у кинокритиков «Маленьких мужчин» и «Не выключай свет». Фильм в меру умный, в меру светлый. В Каннах ничего не получил, хотя у Юппер всего два Каннских приза за лучшие женские партии («Пианистка» Ханеке и «Виолетта Нозьер» Шаброля) с разницей в более, чем 20 лет. Кажется, пора бы и новый.