В первом сезоне Тони (Рики Джервэйс) пытался справиться с депрессией после потери жены, причиняя боль другим. Теперь он «познает дзен», отвечая добром на добро. Депрессия при этом никуда не делась, чудесного превращения не произошло — Тони по-прежнему страдает, смотрит старые видео с женой и пьет, но уже не срывается на друзьях и близких. Новая форма существования — переживать все внутри и делать вид, что тебе стало лучше. Но и она не всегда работает.
Первый сезон «Жизни после смерти» выглядел цельным и завершенным, но финал был слишком уж жизнеутверждающим — доброта окружающих настолько сильна, что способна вернуть желание жить и вылечить депрессию. В реальности, конечно, все не так просто, и это основной посыл второго сезона. Желание жить — всего лишь маска, за которой скрываются уже не гнев и злость, а непонимание и оцепенение. Как продолжать существовать, когда единственное, чего ты хочешь, — переживать снова и снова моменты из прошлого, заснятые на видео? Можно сколько угодно помогать другим, заботиться о них и поддерживать, но это не заполнит эмоциональной пустоты и не придаст жизни смысла.
Джервэйс продолжает свое исследование депрессии, но это напоминает не выход на новый уровень, а хождение по кругу. Все то же самое мы видели в первом сезоне, только шутки были лучше. Сериал, как и его главный герой, топчется на месте, оказавшись в «Дне сурка». Тони не видит смысла жить, разве что теперь не оскорбляет окружающих, а делится с ними своими переживаниями. Второстепенные герои, у которых в этом сезоне вроде как появились собственные проблемы, остаются лишь марионетками, готовыми выслушать Тони в любой момент. Сюжетные повороты больше похожи на шаблонные приемы, призванные хоть как-то оживить повествование. А что случилось с юмором — вопрос, на который даже не хочется знать ответа (частое поднимание руки к лицу отбивает все желание). В первом сезоне выстроенный Джервэйсом мирок был похож на сильно приукрашенную жизнь, где все пропитано добротой и отзывчивостью, но эта условность работала за счет специфического юмора. Теперь же это кажется совсем картонным и ненастоящим — баланс драмы и комедии нарушен, герои слишком карикатурные, а мир абсолютно нереалистичный.
Не бывает так, чтобы кто-то сказал: «Знаете, что? Мне сегодня лучше, и больше никогда не будет плохо. Пока!» Это так не работает. У всех бывают проблемы, они случаются снова, мы подавляем их или переживаем, а потом что-то опять происходит.
Да, конечно, депрессия быстро и легко не проходит, с потерей близкого нельзя просто взять и смириться, поведение человека часто не отражает его реального состояния, а ощущение бесконечного проживания одного и того же дня знакомо многим. Такова реальность, это невозможно отрицать. Только вот выглядит все настолько искусственным, что в какой-то момент появляется желание назвать переживания Тони нытьем, происходящее в сериале унылым шапито и промотать пару серий. Останавливает одно — не хочется пропускать сцены с почтальоном Пэтом (Джо Уилкинсон), секс-работницей Рокси (Рошин Конати) и отцом Тони Рэем (Дэвид Брэдли). Если Джервэйс хотел достичь цели не только показать, но и дать почувствовать, каково это, оказаться в «Дне сурка», то у него получилось. Непонятно, правда, зачем для этого надо было снимать целый сезон.
Первоначально задумывался только один сезон сериала, но затем Netflix решил его продлить.
