Эротическое напряжение и политическая интрига рассыпаются на пайетки, розовые декорации и накладные ресницы
Сериал «Маленькие пташки» снят по мотивам одноименного сборника эротических рассказов Анаис Нин, американской писательницы франко-кубинского происхождения. Сама Нин крутила многочисленные романы с интеллектуалами из своего окружения. Часть ее сексуальных приключений легла в основу этих рассказов, написанных в 1940-е и опубликованных уже после смерти авторки в 1979 году. Телевизионную адаптацию ждали долго. Настолько долго, что в искусство пришло время пресыщения: когда плотское стало вседоступным, а чувственное — замороженным. Попробуем разобраться, почему сериал проваливается с обеих сторон: в годы сексуальной вседозволенности и наслаждения он не возвращает, а тему женской чувственности и эмансипации заворачивает лишь в обертку из фаллических символов.
1955 год, Нью-Йорк. Юная Люси (Джуно Темпл) собирается вырваться из золотой клетки богатой семьи в Танжер, где ее ждет жених Хьюго (Хью Скиннер). Жениха девушке находит отец, торгующий оружием. Эта деталь перегружает и без того нескладную историю политической окраской. В США царит кодекс Хейса — свод цензурных правил, запрещающих любую обнаженку и жестокость в искусстве. Колониальный Танжер доживает последний год в статусе международной зоны. Через год он перейдет в состав Марокко, а пока остается европейским центром вечеринок и борделей на африканском континенте.
В один из последних дней в родном городе Люси напевает строчки из песни звезды кабаре Эрты Китт: «Я хочу стать злом и заниматься мухлежом, я хочу быть грешной и лживой». Очевидно, что мечта героини — стать воплощением сексуальности Китт, которую сам Орсон Уэллс однажды назвал «самой волнующей женщиной в мире». Но семейная жизнь ей в этом не помогает, ведь муж — гомосексуалист. Об этом знает весь город, но не Люси. Первое время она по привычке не перечит матери и делает упражнения для сохранения формы лица, а позже прислушивается к совету любовника супруга и начинает носить вечерние платья без нижнего белья. Хочется избежать отсылки к заголовкам «геи — лучшие друзья девушек» из глянцевых журналов, но не получается. Важные вопросы женской эмансипации и раскрепощения через телесное разбиваются о пересыщенное цветом изображение, картонные декорации, пластиковый грим и диалоги, лишенные души.
Цвет здесь работает где-то между мирами Уэса Андерсона и Николаса Виндинга Рефна. Только задача цветовой партитуры в «Пташках» — это постоянное раздражение зрительного нерва. Уже после первого эпизода начинаешь уговаривать себя: «А что, если неон намекает на нереальность происходящего и отсылает к знойным фантазиям Анаис Нин?» На деле животная страсть в сериале выражена лишь нелепыми БДСМ-сценами с участием местной секс-работницы Шерифы (Юмна Марван).
В попытке не заскучать цепляешься за идею о том, что у персонажей есть задачи поважнее, чем удовлетворение похоти. Люси пытается «сбросить» образ правильной девочки и почувствовать дух перемен в Марокко. Робкий Хьюго испытывает чувство долга перед женой и переступает через себя, соглашаясь на сделки с напористым тестем. Шерифа ночами бьет хлыстом жадных до женской плоти колонистов, днем скорбит о мальчишке, убитом за расклеивание листовок с националистскими лозунгами, а вечером издевательски поет «Марсельезу» назло ненавистным французам. Но сюжетные линии так и рассыпаются по ходу сериала. Дополнительных деталей в эротических рассказах Нин не было, и со своей очевидной задачей они справлялись.
Создатели «Пташек» решили разбавить историю арками персонажей, но провалились: зритель не получает ни оргазма, ни захватывающего развития действия. А их прием неуравновешенной композиции кадра (в них герой расположен по границе изображения, например, в левой или правой части, а остальное пространство ничем не заполнено) так и намекает: всем здесь некомфортно, и героям и зрителям. Первые словно пытаются сбежать из игрушечных декораций, а вторые от скуки скатываются в поиск интертекстуальных отсылок: путешествие на корабле за новой жизнью — «Титаник», герой с чувством долга и исполнение «Марсельезы» — «Касабланка», сцена с губной помадой в туалете — цитата обряда инициации в «Неоновом демоне». Только отсылки здесь притянуты за уши, дополнительного смысла сериалу они не придают.
Не зря американский театральный критик и литературовед Эрик Бентли называл мелодраму «трагедией для простых душ». «Маленькие пташки» пытаются сохранить интригу, но на деле оказываются настолько бесхитростным и безликим продуктом, что посмотреть до конца его смогут скорее те, кто заблудился в плотных графиках релизов. Для остальных есть полный антипод его рафинированности — сериал «Нормальные люди». А если яркий трейлер «Пташек» все же привлек, смотрите эпизоды без звука. Так легче избежать страха «поверхностной жизни», о котором в сериале говорят, но делают все, чтобы зрителя такой жизнью даже не испугать, а усыпить.
