Поворотный момент в истории «Черного зеркала». Впоследствии будет не один прецедент перехода на Netflix шоу, недооцененного на эфирном телевидении, но проект Брукера заметили раньше многих, а, учитывая сложности с продлением, которые время от времени возникали с Channel 4, шоураннеру ничего не стоило уйти на стриминги. Неоднозначное положение «Зеркала» на голубых экранах можно понять. Как и любая антология, более сильные и привлекательные эпизоды оттягивали внимание от недооцененных или непритязательных, потому на дистанции сезоны не показывали стабильных цифр, статистический разброс порой оказывался величиной в миллион зрителей. Впоследствии Брукер с большим удовольствием в каждом интервью будет нахваливать Netflix, но сериал постепенно за несколько лет окончательно потеряет интерес к провокационным подтекстам. Третий сезон — это точка невозврата, после которой все изменится, и «Зеркало» окончательно станет статусной франшизой о технологиях, в которой акценты толерантности будут расставлены безупречно, а не задиристым и временами оскорбительным сборником увлекательных жанровых историй с социальным подтекстом. На смену заслуженным британским ремесленникам придут большие режиссеры, и уже в 2017 году свою лепту в создание этой вселенной внесут Джоди Фостер и Джон Хиллкоут.
«Под откос» Джо Райта задал столь высокую планку, к которой приблизился за три года разве что Тим Ван Паттен в «Повесь диджея». Это едкое, маленькое сатирическое полнометражное кино, снятое большим британским мастером, в которого Райт вырос за последние пятнадцать лет. «Под откос» подобно «Национальному гимну», с которого начался сериал, доводит до абсурда порядки социального поощрения и зависимости от всеобщего одобрения. На словах концепция эпизода звучит как беззубая сатира на мир инстаграм-блогеров. Но Райт — далекий от современности автор, его всегда интересовали исторические сюжеты, а если он и вторгался в нашу действительность, то на дистанции, в форме притчи. Так и здесь, оторванное от реальности внутрифильмовое пространство — цветастое, китчевое, лишенное любых атрибутов, по которым можно узнать повседневность, намеренно доведенное до крайности — что в мультяшности своего устройства, что во внешнем виде героев, разодетых в яркую однотонную одежду. Райта всегда интересовал мотив одержимости — принципами, идеями, — и для своей Лейси он готовит участь, обратную своим привычным героям. Если Элизабет Беннет, Ханна или Уинстон Черчилль благодаря их фанатичности получали свое удовлетворение жизнью, то Лейси — несколько искаженное успокоение. Что, впрочем, куда важнее любых сатирических элементов и дискуссии вокруг того, удались они или нет, это способность Райта создать столь убедительный мир, что его законы зритель считывает с первых минут. Большой талант стилиста, способного на экране воспроизвести что девятнадцатый, что двадцатый век, что некое кривое зеркало.