Снимать о холокосте, должно быть, сложное решение. С одной стороны, это болезненная тема, с другой — вас неизбежно будут сравнивать с предшествующими работами: от «Списка Шиндлера» до фильма «Жизнь прекрасна». Что мотивировало вас заняться этим проектом?
На каком этапе в процесс включился Тимур Бекмамбетов?
Тимур стоял у истоков этой истории. За несколько лет до того, как в ней появился Вадим Перельман, Тимур, насколько я понимаю, думал о том, чтобы снять ее самому. Но ни для кого не секрет, что Тимур и его команда отвлеклись на по-настоящему инновационный жанр — скринлайф — и в последние годы полностью сфокусировались на нем. Вадим (он также продюсер фильма, как и автор сценария Илья Цофин) познакомил меня с «Уроками фарси» как с примером проекта, похожий на который было бы круто найти и сделать вместе. Сразу после прочтения я сказал: «Вадим, классный пример, давай именно это и попробуем сделать вместе». С этого момента мы начали заниматься фильмом и внесли, как мне кажется, свой продюсерский почерк. Мы выбрали более европейский подход. Это касалось и способов финансирования, взаимоотношений с европейскими партнерами, съемочной группой и кастингом.
Вы настояли, чтобы фильм был немецкоязычным?
Для меня кино — универсальный язык. Это часть идеологии нашей студии Hype Film и моей лично: я воспринимаю кинематограф как глобальное явление, и мы наблюдаем эту тенденцию в мировой киноиндустрии, когда Американская киноакадемия награждает «Оскаром» за лучший фильм картину из Южной Кореи. Мне показалось, что сценарий «Уроков фарси» было необходимо для аутентичности и максимальной достоверности сделать именно на немецком языке и позиционировать именно как европейское кино — от этого фильм мог только выиграть.
На площадке вы общались на английском?
С актерским составом — да, но сама съемочная группа была доминантно русская или белорусская. Более того, Вадим не говорит на немецком, и в этом заключалось одно из главных препятствий на первых этапах, в том числе когда принималось решение делать фильм на немецком языке. Мне кажется, мы смогли это преодолеть, и реакция зрителей говорит сама за себя.
А Науэль Перес Бискаярт (исполнитель главной роли. — Прим. SRSLY) говорит по-немецки?
Знание немецкого было одним из главных критериев выбора артиста на главную роль, а также его свобода и умение существовать на других языках, в том числе выдуманных. С Науэлем нам очень повезло, потому что он говорит одинаково хорошо на английском, французском, итальянском и немецком. Науэль — настоящий полиглот, как и его герой в фильме. Это, конечно же, подкупило, как и его невероятные талант и харизма.
Это ведь первая ваша работа международного уровня?
Надеюсь, первая из многих. Мы давно разрабатываем и сейчас готовим к запуску несколько довольно амбициозных проектов и на английском языке. А на Венецианском фестивале в сентябре мы с нашими уже постоянными европейскими партнерами участвовали в создании The World to Come режиссера Моны Фастволд с Ванессой Кирби, Кэтрин Уотерстон и Кейси Аффлеком в главных ролях. Картину очень тепло приняли на фестивале, ее ждет интересное будущее, как мне кажется. Мы будем продолжать делать фильмы исходя из непреодолимого желания рассказать ту или иную историю, а не из географии.
Так или иначе, фильм только что выдвинули на «Оскар» от Беларуси. Насколько прогнозируемым было это событие и как оно корректирует ваши действия по прокату картины?
Такое событие, как выдвижение на «Оскар», невозможно прогнозировать. Возможно ли сказать наверняка, удастся фильм или нет? Безусловно, на проекте собралась выдающаяся команда, и у многих специалистов с которыми мы работали, есть в фильмографии картины, удостоенные самых высоких мировых наград. Фильм «Дом из песка и тумана» нашего режиссера Вадима Перельмана в 2004 году уже был номинирован на три «Оскара». Но в процессе создания фильма о премиях никто не задумывается, ведь это не итоговая цель. Все фокусируются лишь на работе.
Я рад, что благодаря выдвижению на «Оскар», к фильму, безусловно, будет больше внимания. Его яркий старт на последнем полноценном и важном фестивале перед пандемией (Берлинский кинофестиваль) был приостановлен, и внимания аудитории приходится добиваться в некотором смысле заново. Релиз в США, запланированный на начало 2021-го, безусловно, будет учитывать гонку картины за номинации. Кинотеатральные права на фильм были проданы более 50 странам, а в первом квартале следующего года ожидается прокат на главных европейских территориях.
В истории Беларуси такое происходит в четвертый раз, когда картина выдвигается на главную мировую кинопремию. Это, конечно, накладывает на нас большую ответственность.
Ходят слухи, что, когда фильм представили на Берлинском фестивале, внимание общественности было приковано к новым фактам биографии его основателя — Альфреда Бауэра. Насколько это оказалось значимо для приема картины?
Факт всплыл незадолго до открытия фестиваля, но никакого эффекта не возымел. Эта новость больше занимала прессу, причем в основном американскую. Мы, уже находясь на фестивале, существовали не в контексте этого обсуждения, потому что готовили фильм к премьере. Самой главной нашей задачей и испытанием было показать картину именно немецкой аудитории: мировая премьера состоялась в Германии. Мы, конечно же, очень переживали: неизвестно было, как именно немецкая аудитория встретит фильм. Во-первых, саму тему (у них особенное отношение к фильмам о войне и нацистах), а во-вторых, как вообще воспримут такую историю, рассказанную украинским/канадским режиссером, написанную российским сценаристом и созданную в основном силами российских продюсеров. Но уже с первых минут на мировой премьере стало очевидно, что все сложилось, потому что зал просто невероятно реагировал на каждое дыхание, каждую реплику и каждое действие.
С другой стороны, Ларс Айдингер (исполнитель роли Коха — главного повара концлагеря. — Прим. SRSLY) на пресс-конференции как раз и заявил, что «у иностранцев получается лучше, чем у немцев», потому что для немцев по-прежнему болезненно смотреть в глаза собственной истории.
Ларс действительно зажег на пресс-конференции, поразил публику в очередной раз. Кроме того, было ощущение, что у немцев есть просто дикая усталость от подобных фильмов, поэтому в какой-то момент делать в Германии мировую премьеру даже казалось противоестественным решением. Но, опять-таки, я счастлив, ведь в итоге мы получили невероятную реакцию. Кино полюбили.
Какие перед вами стояли сверхзадачи в плане производства? Что больше всего вызывало сложности и напряжение?
Я очень горжусь нашей довольно сложной и во многом уникальной копродукционной конфигурацией. Фильм полностью снят в Беларуси, и было непросто наш полностью международный актерский состав привозить туда, там выстраивать всю логистику вокруг их других проектов. Ведь многие из актеров большие европейские звезды, работающие на крупных проектах для Netflix и Amazon, и сводить съемочные графики было не так просто. Конечно же, языковой барьер стал первым ограничением, но группа довольно быстро нашла общий язык, и вскоре все уже жили дружно и вместе веселились, несмотря на наши декорации. Концлагерь мы строили фактически с нуля, и, хотя это казалось со стороны мрачным явлением, лично я не встречал более жизнерадостных и сильнее жаждущих работать артистов, чем те, с которыми нам повезло работать на этом фильме: это Ларс, Ноэль и весь наш действительно уникальный актерский состав.Мне показалось, что в этом фильме есть место некой иронии, особенно в отношении опереточных страстей, которые кипят у эсесовцев.
Да, так и есть, и здесь тоже была некая зона риска при обсуждении проекта на уровне сценария, потому что никогда не знаешь, как воспримут определенную тональность в фильме на такую серьезную тему — тему холокоста. Есть очень яркий пример — «Жизнь прекрасна», лауреат премии «Оскар» в нескольких номинациях. Если мы вспомним реакцию прессы и общества в Каннах, то она была скорее агрессивная. Мы с этим не столкнулись, и, мне кажется, это, конечно же, большая заслуга режиссера Вадима Перельмана, который нашел удивительный баланс между, не побоюсь этого слова, иронией и трагедией. Возвращаясь к причинам, почему мы делаем тот или иной проект, отвечу: после фильма «Уроки фарси» хочется жить. Мне кажется, это важная эмоция, которую мы получили, прочитав сценарий, и которую, к огромному нашему счастью, получает зритель после просмотра.
Как вы взаимодействуете с компанией «Белые ночи»?
«Белые ночи» — прокатчик картины на территории России. Мы работаем с ними в тандеме впервые и очень рады это делать. Главное, что мы увидели: у всех партнеров горят глаза, они разделили нашу любовь к фильму. Мы встретились еще во время Берлинского фестиваля, и они поверили в зрительский потенциал картины несмотря ни на что, и в первую очередь — на пандемию. Поэтому в следующем году мы выходим в российский прокат довольно широко, причем в дубляже и в оригинале — благодаря вере «Белых ночей» в это кино.
Что происходит с «Петровыми в гриппе»?
Мы на завершающих стадиях пост-продакшена. Я верю, что картины Кирилла Семеновича Серебренникова, и в особенности этот фильм, необходимо смотреть именно на большом экране и вместе со зрителями, а не на экранах телефона. Такие фильмы не могут выходить только онлайн, и поэтому мы отложили наши планы по выпуску «Петровых в гриппе» в самый разгар пандемии. Ждем 2021 года и улучшения ситуации, возможности все-таки физического знакомства зрителей с кино. Такие фильмы рождаются на кинофестивалях благодаря реакции зрителей, дискуссии авторитетных кинокритиков — и это необходимая часть мирового кинематографа в целом и часть механизма, без которого авторское кино не может существовать.Вы рассказывали, что ваш офис разделен на две части. Одна отвечает за коммерческие проекты, а другая — за художественные. Насколько сейчас преуспевает коммерческая составляющая и как подразделения взаимодействуют друг с другом?
Наша компания занимается рекламным производством уже много лет и довольно на высоком уровне. Могу предположить, что в этом направлении мы в числе лидеров рынка. При запуске киноотдела это позволило нам экспериментировать, сфокусироваться изначально на авторском кино, имея подушку безопасности и стабильность за счет рекламного направления. Безусловно, любая бизнес-модель должна быть именно бизнес-моделью в итоге, несмотря на мою убежденность в том, что кино — это не чистый бизнес и никогда не может им быть. Сейчас у нас в разработке большое количество проектов. И в жанровом, и в авторском направлениях мы стремимся к балансу 50 на 50. Но я искренне считаю, что работа с разными жанрами не исключает того же авторского подхода: например, 11 февраля 2021 года в прокат выходит наш фильм «Родные», сценарий которого написали Жора Крыжовников и Алексей Казаков (одни из создателей фильмов «Горько» и «Самый лучший день»). Их тандем доказал, что они настоящие новаторы и авторы с уникальным почерком. Также в 2021-м планируем выпустить триллер «Казнь» — полнометражный дебют Ладо Кватании, одного из самых известных российских режиссеров музыкальных клипов. Мы гордимся, что спродюсировали его работы для Хаски, Oxxxymiron, группы Ленинград, Дельфина и многих других. «Казнь» — картина на территории жанрового кино со зрительским потенциалом, и ценно, что в кресле режиссера такой яркий и талантливый автор.
Сейчас ваше имя часто звучит в контексте, что наконец-то за русское кино не стыдно. На премьере фильмов каких русских режиссеров вы сами в последний раз радовались?
Мне очень приятно, но пока я воспринимаю это как аванс, потому что, мне кажется, самые амбициозные проекты еще впереди — мы еще в начале пути. Но одна из наших основных миссий — это поиск и открытие новых талантов, поэтому мы часто фокусируемся на запуске дебютов. Что касается коллег, то мне очень понравился Kitoboy, за который Филипп Юрьев получил приз «За лучшую режиссуру» на «Кинотавре». И, безусловно, фильм «Пугало», получивший Гран-при там же. Важно, что наша индустрия начала обращать внимание на региональное кино, что это подчеркивается громкими победами на фестивалях и что кинематограф становится незакрытым сообществом. Наша студия очень открыта к сотрудничеству с кинематографистами со всей страны, и радостно, что все больше сценариев приходит к нам из регионов. Хочется, чтобы московская централизация немножко размылась, а новых ракурсов было как можно больше.