Как вы готовились к роли в «Хорошем человеке»? Что помогало войти в образ?
Честно говоря, я никак не готовилась специально.
Не общались со следователями, не ходили в какие-то архивы?
Я почитала про дело ангарского маньяка, беседовала с Ирой Сосновой (продюсер и шоураннер проекта. — Прим. SRSLY): она ездила к нему и брала интервью. Потом мы поговорили с Костей Богомоловым, и этого было достаточно. Из любопытного в подготовке: мне дали эспандер, поскольку у моей героини есть такая деталь — она всегда с собой носит нож, это связано с ее биографией. Физически Женя крепче меня, поэтому я тренировалась, а с помощью эспандера разминала руку. Возможно, это смешно звучит для мужчины, но женщине достаточно сложно быстро и умело доставать ножи.
Тут, наверное, помогла и какая-то ваша физическая подготовка к «Крепкому орешку».Это было так давно, с тех пор много воды утекло. Поэтому в случае с «Хорошим человеком» через все пришлось пройти еще раз.
Какой Константин Богомолов на площадке?
Он очень разный в театре и в кино. Я работала с ним и там и там и, честно сказать, была удивлена. На съемочной площадке он лояльнее, в театре — строже. На съемках у меня было ощущение, что мы снимаем комедию. У Кости с Никитой (Ефремовым. — Прим. SRSLY) хорошее чувство юмора, они все время смешили съемочную группу. Но это не значит, что атмосфера была совсем уж расслабленной. За счет того, что сам материал довольно мрачный, таким образом мы, возможно, просто компенсировали свое внутреннее состояние. Съемки проходили в жутких местах: на кладбищах, заброшенных заводах. Я верю в профессионализм и здравый смысл, не считаю, что нужно терять в киноработах чувство реальности.
А какие задачи давал Константин? Потому что Никита Ефремов в интервью рассказывал, что его Богомолов просил не играть.
Я знаю Костю дольше, чем Никита. Поэтому понимаю, о чем речь. Богомолов действительно так говорит, но это скорее не «не играть», а манера, похожая, например, на стиль любимого Костиного режиссера — Юрия Николаевича Погребничко из театра «Около дома Станиславского». Неспроста много артистов из этого театра постоянно снимаются у Богомолова, в том числе и в нашем сериале. Они уникальны и отличаются от всех очень спокойной и конкретной манерой. Если ты играешь о том, «какая прекрасная погода, солнце яркое светит», то в одном театре это сделают одним образом, а у Погребничко — другим: у него это существование «здесь и сейчас», без лишнего интонирования, окрашивания. Если тихо, то тихо. Если тепло, то тепло. Костя не любит, чтобы текст пели. Поэтому его «не играть» — лукавая формулировка, на мой взгляд. Это непросто. Порой легче раскрасить текст, чем произнести его конкретно. И как раз в театре Богомолов больше ругается — ведь классическую литературу мы привыкли распевать. В «Хорошем человеке» текст все же современный, его проще произносить. Помню, когда репетировала «Три сестры» в театре с Богомоловым, он просто «убивал» артистов за этот распев.
У вас было много разных проектов, от гениальной комедии Сигарева «Страна ОЗ» до больших исторических сериалов. В каких жанрах вам вообще комфортнее работать? Ведь работа в жанровом кино требует другого существования, не того чаще всего внутреннего психологизма, который вам удачно дается в «Хорошем человеке».
Сложно сказать. Я бы, кстати, не разделяла Сигарева и Богомолова, а скорее отделила их обоих от исторических саг, которые есть в моей фильмографии («Екатерина», «Кровавая барыня»). Мне как актрисе ближе такие вещи, как «Страна ОЗ» или «Хороший человек». Что касается комедии, то мне нравится странный скандинавский юмор. Как раз сцена в «Стране ОЗ» — это то, где я как бы ничего не играю. И Вася Сигарев как раз не хотел, чтобы я что-то изображала и мой покер-фейс сделал саму эту ситуацию. Это было важно — услышать режиссера, который, в свою очередь, верно направит. И у Васи, и у Кости это делать получается.
Из комедий мне нравятся Уэс Андерсон и Рой Андерссон. Они очень разные, но тем не менее похожи. Если присмотреться, как актеры существуют, то это не комикование, а спокойствие. И мне это очень нравится. Я тут пару дней назад посмотрела документальный фильм «Однажды…Тарантино» и поняла, что страшно хочу сниматься у Тарантино. Обожаю кино Квентина, но даже после его фильмов я так не хотела у него сниматься, как после этого дока. Поняла, как он работает, увидев все изнутри. Он как раз любит яркую форму существования, и это тоже очень круто. К чему я: на свете столько разного и интересного кино, что сложно определиться, что ближе именно мне. Психологически мне не очень комфортно, когда персонажи слишком на меня похожи. Я люблю сохранять дистанцию и, как любой артист, придумывать какую-то чушь для своего персонажа: накладной нос, парик. У нас, бывает, это делают не очень хорошо, и зритель ругает фильм словами: «Зачем ему это нацепили?». Уверена, в большинстве случаев на этих актерских находках настаивали сами артисты. Ты всегда цепляешься за что-то. После того, как я сыграла роль Жени в «Хорошем человеке», посыпались вопросы: «А в вашей семье было домашнее насилие?», «А какие у вас отношения с родителями?» — все это очень неприятно.
А бывали ли у вас такие героини, которые были вам близки?
Как раз Женя Ключевская. Из-за ее характера. Понятно, что не у всех идеальные отношения с родителями, и каждый может найти в этой истории что-то, что в нем откликнется.
А есть ли у вас табу на съемочной площадке?
Я закрытый человек и не очень люблю откровенные и тактильные эпизоды. Может, это странно прозвучит, но даже как зрителю мне не нравится, когда много подробных эротических сцен. Они мне не нужны и не дают никакой информации, эмоциональной или интеллектуальной. Собственно, поэтому я не люблю в них участвовать. Мне же как раз это и предстоит у молодого режиссера Ладо Кватании в его дебюте про Чикатило. Я там не жертва и не следователь — у меня, так скажем, эротическая линия. Не знаю, правда, насколько количество этих сцен будет оправданно в итоге. В сценарии это оправдано тем, что героиня так существует.
А если бы Триер вас позвал?
У него такая драматургия, что это всегда оправданно. Не буду лукавить, говоря, что не снимусь у него, если предложит. Здесь просто есть границы. Я не побегу к Триеру делать все, что нужно. Если он мне скажет, что нужно по-настоящему заниматься сексом в кадре, то не пойду. Это мое табу. Я никогда по-настоящему не ударю человека в кадре, не буду вступать с партнером в какую-то физику.
Какие вам нравятся фильмы или сериалы про маньяков?
«Твин Пикс», «Молчание ягнят». Еще «Настоящий детектив», но я посмотрела только первый сезон, на второй меня не хватило. С трудом смотрю длинные истории.
Вы чаще снимаетесь в сериалах, потому что хорошие сценарии в кино — большая редкость?
Может, это мне не так сильно везет, но интересные роли действительно чаще были в сериалах. Кино — это либо наскоро слепленная комедия, либо большой блокбастер. И сложно вспомнить, чтобы было что-то хорошее за последнее время.
Ваша карьера в Голливуде. Продвигается ли она?
Надо сказать, эпидемия ее подкосила. Границы закрылись, и все там остановилось. Но и я не очень активна в этом направлении. Я собираюсь жить в России, мне тут нравится, а работу за рубежом рассматриваю как дополнительный интересный опыт. Понадоблюсь — позовут. Как это было в случае с Соррентино. Ничего специально я не делала вообще. Просто мне на голову свалилось предложение, после которого я окончательно поверила, что мое будет моим.
У вас очень правильная позиция. Многие актеры, известные и мне, и вам, долго пробуются, пишут самопробы, но ничего.
Да, после «Крепкого орешка» я приехала в Лос-Анджелес и там начала ходить по пробам. Это бессмысленная трата времени. Мне просто не на что было жить. В России я тогда отказалась от всех предложений.
А как это происходило? Вы в Лос-Анджелесе стучались в двери кинокомпаний и искали кастинги?
В Лос-Анджелесе артисты сами никуда не могут постучаться. У меня появились агенты после «Крепкого орешка», которые и отправляли меня на кастинги. Там индустрия устроена так, что агенты есть у всех: и у актеров, и у режиссеров, и у сценаристов. У агентств большая база, они начинают сводить людей вместе. У нас все устроено иначе, поэтому часто снимаются одни и те же. А за рубежом прикидывают, кто мог бы подойти в тот или иной проект, и предлагают продюсерам целый пакет. И это работает.
Помню, однажды прочитала интересный сценарий триллера. Его главная героиня была американской сценаристкой с американской фамилией. Я читала и думала, зачем они зовут русскую актрису на пробы, где во всей истории считывается совершенно другое? Когда пришла на пробы, режиссер спросил: «А зачем? У вас же акцент». Видимо, и эта система может давать сбой. Зато на пробах в фильм «Город грехов 2» я познакомилась с Родригесом. Тогда я пробовалась на роль, которую потом исполнила Ева Грин. И вот тоже вопрос: зачем вы вообще изображали, что ищете кого-то, если все равно взяли Еву Грин?
Вот у героя Юрия Колокольникова в «Доводе» даже нерусское имя. Значит, все бывает не так однозначно.
Да, и моя героиня в «Новом папе» — полячка, и я знаю польскую актрису, которая туда тоже пробовалась. Ну хотя бы какой-то диапазон пошире.
В Европе все же немного легче.
Да, надо сказать, так как Соррентино — европеец, мой акцент — понятие не очень ему близкое, он сам с серьезным акцентом говорит на английском. Впрочем, когда я была в Лос-Анджелесе, серьезные кастинг-директора говорили мне, что от акцента избавляться не надо, потому что в нем уникальность. Актеры со всего мира хотят в Голливуд и пытаются быть похожими на американцев, но это не очень правильно. Главное, чтобы ты органично и понятно говорил на другом языке и был способен быстро воспроизводить большие тексты.
У вас грядет сериал про телеграм-канал. Расскажите про него.
У меня там небольшая роль: я играю радиоведущую, у которой, кстати, есть реальный прототип. Роль мне понравилась, да и вообще, я люблю работать с Ромой Волобуевым.
А есть роль, которую вы бы мечтали сыграть?
Мне очень интересна Лени Рифеншталь — фигура неоднозначная и страшная, там есть в чем покопаться. Понимаю, что у нас никому не придет в голову идея снимать про нее фильм. Но сама тема отношений гения и власти меня очень волнует. Вопрос выбора, жертвы. Если бы я была режиссером, то сняла бы такое кино. Кстати, по-моему, Рифеншталь вообще запретила снимать о себе фильмы — не знаю, правда, работает ли этот запрет. Если бы я делала про нее какой-то проект, то не использовала бы ее имя, а взяла за основу лишь образ. Интересно, когда роль несет в себе какую-то рефлексию, а не функцию.
Среди режиссеров определенно есть те, с кем я бы хотела поработать. Из наших — это Андрей Сергеевич Смирнов, например. Или Борис Хлебников, Валерий Тодоровский. Из голливудских — например, Йоргос Лантимос. Очень бы хотелось у него сняться.
У него чувство юмора, близкое к скандинавскому.
Да.
А у вас есть режиссерские амбиции?
Смотря что понимать под амбициями. Для режиссуры у меня не хватит сил, ума и таланта. Я не тот человек, который может заявить о себе как о талантливом режиссере. Но интерес к этой деятельности есть, и очень большой.
Но вы не будете знать, какой вы режиссер — талантливый или нет, пока не попробуете.
Скажу честно: когда я получаю новый сценарий, сразу начинаю гуглить имя режиссера. Если вижу 30 картин, которые друг на друга похожи, или несметное количество сериалов, то думаю: зачем это сделано? Все мы меняемся, у меня самой в фильмографии очень много ерунды. Когда видно, что человек старается выбирать, то это интересно. Но когда режиссер снял 30 одинаковых работ, и продюсеры берут его на 31-ю, то я не понимаю, зачем мне в этом участвовать. Вот как раз одна из причин, почему я решила сниматься у Константина Богомолова. Он мало снимал, и эта работа — эксклюзив.
А какие работы были ерундой?
Не хотела бы их называть, поскольку над ними работало большое количество людей, и их не хочется обижать. Часто причиной моего участия в таких проектах был финансовый вопрос и страх не сниматься. У большинства артистов есть такой момент: они боятся выпасть из пула снимаемых актеров. Опасение, что тебе больше ничего не предложат, подталкивает к выбору. Не могу сказать, что сейчас завалена кучей предложений. Они есть, но это не десяток фантастически хороших сценариев, из которых я выбираю.
Какие у вас любимые актрисы?
Алиса Фрейндлих, Оливия Коулман, Хелена Бонем Картер, Эмма Стоун, Рэйчел Вайс. Да и среди наших не только Фрейндлих. Просто за рубежом звезды умеют зажигать.