Нечистая сила захватила Kion: в онлайн-кинотеатре выходит третий сезон фантастического сериала «Сергий против нечисти», в котором охотник на монстров в исполнении Романа Маякина вновь схлестнется в неравной схватке с героями сказок и легенд. Помогать ему в этом нелегком деле будет верная напарница Катя Земцова, к роли которой вернулась Лукерья Ильяшенко. Ненадолго отвлекли Лукерью от странствий с российским Ведьмаком, чтобы поговорить о пьянящей силе власти, вере в себя и счастье работы в коллективе.
Вы играете Катю Земцову уже третий сезон. Какое главное изменение происходит в ней за это время?
Мне кажется, у нее довольно понятная линия, типично женская. Это классическая история, когда девочка влюбляется в плохого парня и уходит довольно много времени на то, чтобы понять, что ей с этим человеком не по пути, что это токсичные отношения. Примерно так и выстраивается линия Кати в этих трех сезонах.
Как вы сами говорили, Катя — это такой Пятачок. Или Санчо Панса.
Да-да-да. «Винни-Винни, я с тобой!» Голос разума рядом с этим панком, который пытается как-то его стабилизировать.
То, что в третьем сезоне Катя отходит от образа типичного мента и в ней появляется больше личного, женского, идет на пользу персонажу или, наоборот, сковывает ее в этом образе?
Думаю, тот факт, что она немножко дистанцируется от Сергия, дает пространство для драматургического маневра. Но тут уже все не зависит от меня, а от шоураннеров и сценаристов, что они там придумают. Все зависит от их мотивации раскрывать Катю как персонажа. Если честно называть вещи своими именами, то сейчас она — функция. Она действительно Пятачок рядом с Винни-Пухом.
В этом сезоне к костяку сериала, то есть вам и Роману Маякину, присоединилась Елена Подкаминская. Как вы сработались?
У нас почти не было общих сцен, только одна. Поэтому мы практически не пересекались на съемочной площадке. Здоровались и все.
Я так понимаю, самым сложным на этих съемках для вас был пластический грим, который наносился несколько часов и в котором нужно было работать смена за сменой.
На самом деле артисты немножко садомазохисты.
И вот это вот преодоление на площадке всегда по-своему приятно. Я до сих пор не видела весь материал целиком, только куски, но все сцены, что я видела с этим гримом, мне очень нравятся. Это по-настоящему круто сделано, просто здорово. Конечно, есть какие-то недочеты, но в общем, я думаю, — оно стоило того. У нас было не так уж много смен, в основном — ночные, и многие из них как раз в гриме.
А что осталось каким-то приятным воспоминанием со съемок?
Работать с Ромой, да и вообще в коллективе, с которым ты уже долго работаешь, очень приятно. Мы, артисты, особенно те, кто только в кино снимается, немножко сиротливые. Нет постоянного коллектива, только сдельная работа. Из-за этого нет и чувства причастности к какому-то мини-социуму.
Здесь же есть ощущение, что ты приходишь на какую-то старую работу и все знакомые, все любимые, и это, в принципе, очень крутое ощущение. Как будто у меня действительно есть работа, настоящая! Как будто бы даже в офисе, как будто бы мы с этими людьми ходим, например, обедаем в перерывах. Потрясающе…
Я не жалуюсь, конечно, просто было бы, наверное, здорово быть частью какого-то постоянного коллектива. Эрих Фромм писал в «Искусстве любить» о том, что человеку очень важно чувствовать себя частью социума. Киноактеры чуть-чуть каждый по себе.
Как вам кажется, сериалу «Сергий против нечисти» нужно продолжение? Что было бы логичным финалом этой истории?
На самом деле, мне кажется, этой истории не нужен финал. Она в этом плане немножко ситком. Персонажи не меняются, и они не должны, потому что, когда они поменяются, история будет закончена. Здесь горизонтальный сюжет, каждая серия — новый герой, новая нечисть. И вот они должны между собой как-то собачиться, ревновать друг друга. Поэтому, я думаю, если они сильно поменяются, все закончится.
Если посмотреть на вашу фильмографию — «Сергий против нечисти», «Вампиры средней полосы», «Ходячие мертвецы» — складывается ощущение, что проекты про нечисть вас как-то особенно притягивают. Это так? Что вам нравится в таких персонажах?
Ходячие мертвецы все-таки не нечисть. Они зомбаки. Тут другая история.
Согласна.
В «таких персонажах» — в смысле антагонистах?
Ну да.
Я недавно подумала, что артист, который приходит на площадку играть антагониста, такого подонка, которому более-менее все позволено, это, наверное, человек, который не испытывает в обычной жизни чувства силы. Безграничной силы, в которую можно поиграться. Не знаю, может, я слишком глубоко в психологию ухожу. Но мне почему-то показалось, что я так их люблю, потому что это дает возможность почувствовать вот эту недюжинную силу и… не то чтобы вседозволенность, и даже не просто силу, а власть скорее. Даже поиграться в это недолго, это все-таки очень пьянящее чувство.
Кино как легитимная возможность дать волю своей темной стороне…
Говорят, что власть — самый большой наркотик. Возможность получить чуть-чуть этого наркотика уже приятна.
Возвращаясь к тому, почему такие проекты случаются….
Ну мне правда идут все эти герои, у меня так лицо сложено. Люди, когда меня видят, по умолчанию считают, что я либо страшная тварь какая-то, либо у меня плохое настроение, либо еще что-то. Я всем говорю: ребята, просто такое лицо. Это не значит, что я злая или агрессивная. Просто так атомы сложились.
А вы сами верите в сверхъестественное?
К сожалению, нет. Я не верю ни во что, и мне с каждым годом от этого все горше и горше, потому что все-таки религия — это опиум для народа, и иногда я была бы не против этого опиума: кому-то помолиться, у кого-то что-то попросить, но такой функцией я, к сожалению, не обладаю. И это сильно омрачает жизнь. Вот если бы я в кого-нибудь верила, кажется, я была бы человеком куда более позитивно настроенным. Но так не получается.
Как вариант, всегда можно верить в себя.
Ну да. В эти пятьдесят килограммов мяса я и верю, пытаюсь в них верить. Говорю: «У тебя все получится, пятьдесят килограммов мяса! Давай!» (Смеется.)
Мотивация огонь — хоть сейчас распечатать и на стенку.
Это моя суровая действительность, никому ничего не навязываю. Просто я действительно предпочитаю полагаться на эти пятьдесят килограммов и, когда они выходят из строя, страшно расстраиваюсь.
У вас есть роль мечты, которую очень хочется сыграть, но не предлагают?
Я бы попробовала еще поработать в исторических проектах. У меня был проект «Плевако», который еще не вышел, с Безруковым в главной роли, снимала его супруга Анна Матисон. Там я играла Соньку Золотую Ручку, но она такая получилась… больше мальчик, чем девочка, скажем так. И по образу, и по всему. Мне же очень хочется какую-нибудь историческую роль сыграть, чтобы с кринолинами, с париками, в корсетах…
На этот год и помимо «Плевако» запланировано немало премьер с вашим участием. Есть какой-то проект, который вы сами ждете больше других?
Есть, но я не могу говорить о нем.
Хорошо, тогда так: есть что-то, что вы ждете в этом году от российского кино?
Думаю, это все спонтанная история и ждать чего-то целенаправленно смысла нет. Бывает, что у проекта потрясающий каст, потрясающий режиссер, потрясающий сценарист, бюджет есть, и все большие молодцы, ну не выходит каменный цветок и все. А бывает, что сделали на коленке, непонятно как, и получился шедевр.
Это счастливый случай, когда звезды так удачно совпали, что каждый из цехов не про@#$лся и все славно сработали. Коллективное творчество, с одной стороны, снимает ответственность с отдельного индивидуума, с другой — когда с тебя снимают ответственность, тебе кажется, если чуть-чуть недоделать, то нет ничего страшного, никто не заметит. Но прикол в том, что всем остальным участникам процесса тоже так кажется. Каждый может думать: «Ну ничего страшного, никто не заметит». А потом все неожиданно обнаруживают, что какая-то лажа вышла.
Хороший подход — особо ничего не ждать, потому что тогда точно не будет никакого разочарования. А если что-то будет хорошее, то это будет приятный сюрприз.
Поинт всей моей этой речи в том, что просто очень тяжело предсказать результат, производство — очень трудоемкий процесс, который зависит от многих факторов, от работы каждого цеха в отдельности.
Если не заглядывать в будущее, а посмотреть на последний год в российском кино, есть ли что-то такое, что вас приятно удивило?
Ничего нового не скажу — «Слово пацана». Это потрясающе.
Феномен, конечно…
Нет-нет, это не феномен. Крыжовников — крутой драматург и крутой режиссер. Мне кажется, это был вопрос времени, когда он вырастет настолько, что выдаст такой мощный продукт. Он вырос, мы наблюдали. Кто бы что ни говорил, «Горько», все части, — потрясающий проект. Когда он только вышел, я помню, как все: «Фе! Это фигня! Года не переживет! Двух не переживет!» А сейчас сколько уже прошло — восемь лет, и до сих пор это большой референс. «Звоните ДиКаприо» — еще один очень крутой проект. Я все это к тому, что было понятно, что, если Андрей (Першин, настоящее имя Жоры Крыжовникова. — Прим. SRSLY) не перестанет режиссировать и писать, то в какой-то момент он выдаст что-то прям «вау!». И выдал.