Саш, расскажи, как тебя занесло на шоу «Танцы со звездами»?
Да это лучшая моя работа. Каждое мое появление в этом шоу — лучшее, что было сделано мною за всю мою жизнь. (Смеется.)
Ну как ты туда попал? Тебя кто-то из друзей им посоветовал, что ли?
Нет-нет. Туда нельзя попасть через кого-то. Меня часто спрашивают: «Вот ты участвуешь в "Танцах со звездами"… А ты там кто? То есть типа ясно, что со звездами, но ты ж не звезда!» Честно говоря, они, по-моему, позвонили всей Москве. Мне — чуть ли не на следующий день после того, как у нас закончились репетиции спектакля «Бульба. Пир», и назвали сумму гонорара. Я никогда ничего не делал вот так, только за деньги. Но это из глупости! Пока нет семьи, выбор в пользу больших гонораров сделать не получается, останавливаешься на чем-то интересном. Совмещать в режиссуре тоже не выходит, нужно думать 24/7. Но во время самоизоляции танцы — самое то! Не растолстел, мог ходить по пустому городу (на время самоизоляции Москва реально похорошела), и вообще было весело.
И все равно у меня твой образ никак не вяжется с теликом. Как будто ты свободный, вне телика и никак не падкий на деньги.
Мне кажется, несвободен как раз тот человек, который привязан к тому или иному виду, скажем так, «уровня своей деятельности». Например, тот, кто исключительно делает глубокомысленные спектакли и тонкие артхаусные фильмы и настаивает на том, что только так и никак иначе. Если это получается органично — супер, но мне непонятен снобизм к иному подходу. Это все разделение на какую-то клубность, а я это ненавижу. Есть такие люди, которые воюют за то, что артхаус — это зря потраченные деньги, а есть те, кто снимает кино про женщину, сосущую свой хвост (такой образ отечественного арт-кино), и не представляет, как можно «скатиться» до чего-то зрительского. И то и другое, по-моему, чушь. Мне важно, чтобы не было скучно и рутинно и никак не связано с пропагандой.
Адские нагрузки были в «Танцах»?
Не адские, нормальные, партнерша Анастасия очень немного весила.
А ты до этого танцевал вообще?
Нет, вообще никогда.
Слушай, расскажи про свой скринлайф-сериал «Беезумие». Как и когда это все придумывалось?
Есть такой прекрасный продюсер Саша Ремизова, с которой мы делали фильм «Скажи ей». Она работает в «Яндексе», и этот сериал — ее идея, она меня позвала.
Тебе самому нравятся сериалы, снятые в жанре скринлайф?
Нет. Мне кажется, это абсолютно мертвый жанр.
А кто-то говорит, что скринлайф — это хорошо, особенно в самоизоляции, потому что невозможно сидеть дома, надо как-то вертеться и что-то делать.
Думаю, что ничего не делать возможно. И, кстати, так вышло, что у меня была очень активная самоизоляция. А сейчас я читаю и нагоняю все те часы самопознания, которые начались у всех в марте. Скринлайф на данном этапе развития (а у него было целых три месяца, чтобы развиться) — достаточно ограниченный формат. Это все-таки набор говорящих голов. Форма уже определена, и с ней ничего не сделать, такие жанры как фильм-катастрофа, триллер, авторское кино все равно нужны зрителям в своем привычном виде. Ну а представителям киношных профессий (операторам, фокус-пуллерам, гримерам и всем, кто не нужен в онлайн-сериале) удалось доказать свою необходимость, ничего не делая.
На мой взгляд, даже наш со Светой Ходченковой фильм «Сбежавшие в Аризону» смотреть интереснее, чем то, что снимается в зуме. Из снятого в этом формате мне больше всего понравилось пересматривать одну песню группы «АукцЫон», где Федоров пел, а Гаркуша молчал. Но тем не менее делать «Беезумие» было счастьем, то есть прикольно находиться внутри этого процесса.
Зачинатель отечественного скринлайфа — Бекмамбетов с фильмом «Убрать из друзей», снятым в скайпе. Это же круто, нет?
Ну, это круто, и, на мой взгляд, лучше пока ни у кого не получилось. Его хорошо посмотреть один раз. Потом местами прекрасен сериал «Окаянные дни» Слепакова. Хорошие есть сцены в сериале Богомолова («Безопасные связи». — Прим. SRSLY). Но мне лично неинтересно смотреть скринлайф. Сейчас аж тошно, и у большинства людей наверняка так же. Всех это очень быстро достало. Возможно, просто произошло перенасыщение.
Ты упомянул про «Сбежавших в Аризону». Не хочешь что-нибудь в таком же духе снять? И если да, то с кем?
Можно с Виленкиным (кинокритик SRSLY, назвавший фильм «Мифы» Молочникова плохим. — Прим. SRSLY) попробовать поехать.
Вы бы что, порезали там друг друга?
Мы обсудим с ним его любимый фильм «Мифы». Со Светой был принцип вывода человека из зоны комфорта, а с Виленкиным нам надо сесть в какой-то комнате и сутками смотреть фильм «Мифы». А потом придумать «Мифы 2». (Смеется.)
А если не Виленкин?
Если не Виленкин, то кто? Понимаешь? Ну а на самом деле мы это обсуждаем с рядом известных персон. Есть несколько идей. Например, хочется одну известную блогершу в ГУЛАГ закинуть.
Ты мне когда-то рассказывал про фильм «Скажи ей», где играют Ходченкова, Быстров, Серебряков и Кай Гетц. Его сюжет строится вокруг родительской манипуляции ребенком. Там родители передают друг другу через сына свои обиды. Что с этим фильмом и когда он выйдет?
Фильм уже почти закончен, а когда он выйдет — зависит от общей ситуации. Говорить что-то рано, пусть он все-таки будет доделан, и тогда мы окончательно поймем его судьбу.
Так, у тебя еще планируется спектакль «Бульба. Пир». Когда премьера?
В конце сентября.
Где-то было написано, что этот спектакль — смесь из собственно повести «Тарас Бульба» и того, что происходит сейчас.
Ну не совсем. Там есть какие-то сегодняшние мотивы, но вообще он базируется на сценарии, который написала замечательный драматург Саша Денисова. Получилась история о двух семьях: одна из них сверхтолерантная, а другая — семья Тараса Бульбы, фактически православного фашиста. Сын Бульбы едет с братом по обмену куда-то в Скандинавию и влюбляется в дочку из толерантной семьи. В роли толерантного отца — Игорь Миркурбанов, которому придется играть очень светлого и улыбчивого снаружи человека, а в роли Бульбы — Леша Вертков. На первой репетиции Миркурбанов читал свой текст прекрасным, но очень мрачным голосом, и я ему говорю: «Игорь, ты знаешь, надо бы, чтобы ты предстал перед нами в образе человека очень светлого и радостного. Радостного, Игорь!» На что он мне сказал: «Саш, это ровно то количество радости, которое я тебе сейчас могу выдать». Должен сказать, что с Миркурбановым мы работаем первый раз и мне с ним очень интересно. Он, конечно, очень крупный мастер. Но и с Лешей Вертковым интересно — думаю, таким его не видели еще. Там вообще прекрасные актеры — Саша Кузнецов, Юля Хлынина, Гела Месхи, Маша Шумакова и очень крепкие артисты Театра на Малой Бронной.
Сочиняем мы эту историю с Ольгой Хенкиной, с которой после ухода из МХТ им. Чехова с удовольствием работаем в качестве соавторов, без чинов.
У меня сложилось впечатление, что ты — человек, который максимально погружается в свои проекты и вокруг не видит больше ничего. У тебя был какой-то проект, который ты ненавидел?
Да. Как у актера. Это был важный опыт, потому что до него у меня было много иллюзий. Вообще, главный признак того, что работа будет высасывать из тебя все соки, — это когда ты хочешь сделать что-то настоящее, а это априори невозможно с этими людьми, у них тут другие цели, а ты весь такой пестрый со своим «настоящим» приперся. Зачем?
Знаю, что у тебя еще какой-то проект планируется — «Люся». Про него вообще ничего нигде не написано. Что это?
Его делает Good Story Media, а они обычно не афишируют проекты до момента запуска. Пилот очень мне ценный, и я очень волнуюсь, потому что уже скоро получу его монтаж, первую сборку. Это пилот с Сашей Яценко, Юлей Хлыниной, Владимиром Епифанцевым. Снимает это все Влад Опельянц со своей командой. Мне, конечно, очень хотелось с ним поработать. Сценарий писали те, кто делал «Звоните ДиКаприо!», — прекрасный Петр Внуков.
А про что будет сериал?
Ну, изначально он был не совсем про то, про что получился в итоге. Просто в контексте самоизоляции проект обрел, как мне кажется, правильную окантовку. Он о том, как человек в постковидной реальности сталкивается с рядовым насилием, агрессией, и они зарождаются в нем самом.
У некоторых режиссеров есть актеры и актрисы, которых они часто снимают. Например, у Хлебникова — Яценко. У тебя есть актер или актриса, кого бы ты хотел видеть в каждой своей работе?
Ну, нет такого актера или актрисы, которого я прям хочу видеть в каждой своей работе. Этот человек был бы самым несчастным в мире, обречен на всю жизнь! (Смеется.) Возможно, Виленкин мог бы им стать, конечно.
Если серьезно, то есть такой артист Артем Быстров. Он больше чем хороший актер. И Саша Кузнецов, он мой герой. Еще есть Светка Ходченкова, с которой нам всегда не скучно. В «Беезумии» офигенный состав, и мы все друг друга полюбили. Мне кажется, в МХТ остались отличные ребята, с которыми я был счастлив. Есть артисты, с которыми я еще не работал, но хочу: Юля Пересильд, например, Анна Михалкова, многие.
Слушай, а к критике ты как относишься?
Не могу сказать, что мне плевать на то, что обо мне говорят. Но я общаюсь с людьми, о которых столько разного пишут, и вижу, как реагируют на это они. Если бы та же Ходченкова реагировала бы на каждого хейтера, то она бы с ума сошла. У меня однажды была ситуация со спектаклем «Светлый путь. 19.17», которая меня научила. Во время смены власти в МХТ некоторые именитые режиссеры сказали, что спектакль — вообще ничто, а другие (в том числе и Алексей Ефимович Учитель) назвали его шедевром. И что мне делать с этой информацией? Радоваться, а потом тут же вешаться? Учусь игнорировать.
А театральных критиков читаешь?
Конечно, читаю. Но в основном тех, кто занимается не только театроведением, а вообще театром, — это, например, Шендерова, Давыдова, Должанский или Ольга Федянина. Такие люди действительно не только ходят и комментируют, а еще и ведут какие-то фестивальные программы, понимают процесс изнутри. Они что-то создают, пишут развернуто и аргументированно — это интересно читать. Когда же это некий набор несчастного ректора ГИТИСа Заславского, статейка в форме доноса, то тут ты просто ржешь и зачитываешь друзьям, хотя он, получается, тоже чем-то занимается… В моих словах часто нет логики, привыкай. (Смеется.)
Вспомнила, что ты же еще читал дико милые сказки своей сестре в инстаграме. Как это все началось?
Я купал Мию в ванне, у нее было две игрушки: утка и лягушка. С того момента началась история этих игрушек, которая переросла в многосерийный сериал на несколько сезонов. Во время самоизоляции мы стали созваниваться. Пару раз просто рассказывал сказки по зуму, а потом решил, что будет здорово сделать это в прямом эфире. Эфиры слушали дети, которые до сих пор продолжают писать, спрашивают, где утка и лягушка.
Кстати, понял еще одну причину моего участия в «Танцах со звездами», когда увидел реакцию сестры на это шоу. Я приехал к ней, и выяснилось, что она со своей подружкой смотрела все выпуски. До этого Мия подолгу ко мне привыкала, а тут сразу стала смеяться над каждой моей шуткой, вернее, над шуткой того «классного чувака из "Танцев"». Теперь есть один человек, который смеется над моими шутками.