«Пшеничное поле» (Trigal, 2022)
Программа «Трудный возраст»
«Не особо они и красивые», — подумала 13-летняя Софи (Эмилия Берхон), перебирая серию эротических открыток с мужчинами в нижнем белье, но все равно выменяла их у подруги на один из своих браслетов. Хорошенько запрятав коллекцию вместе со своим любопытством, девочка уехала провести летние деньки в загородном доме родни: вечно отсутствующего дяди Франсиско и тоскующей из-за этого тетки Сузи (Урсула Принеда). С навязчивой старшей кузиной — подростком с особенностями Сильвией (Николаса Ортис Монастерио) — Софи никогда не была близка, а вот ровеснице Кристине (Абриль Мишель) она первым же вечером вручает браслет с подписью «лучшие друзья» и демонстрирует «потаенные» карточки. Вскоре они начинают делить не только девичьи секреты и тюбик помады, но и романтический интерес к мужчине сильно постарше.
Тот волнующий, но обделенный крупными кинофестивалями фильм — отборщиков, вероятно, ослепило полуденное деревенское солнце, — который вечно выискиваешь в параллельных программах ММКФ и иногда все-таки находишь. Мексика — кажется, последний оплот радикального кино (картины Мишеля Франко, Амата Эскаланте и других), которому этический закон не писан. Происходящее в «Поле» настолько интимно, что неловкость, которую испытывает родитель, невольно впервые подслушавший разговоры своего ребенка со сверстниками про секс, переходит в вязкое ощущение того, что на экране происходит нечто совершенно неправильное. Актрисы-подростки (героически смелые) поначалу подсматривают, переглядываются и вызывающе штукатурят себя, а после в поиске нового чувственно-физического опыта (скорее от летнего жара безделья) переходят к действиям.
На софт-порнографических картинках, с которых начинается этот тянущий, но пока еще робкий зов плоти, не видно ничего, что в таком возрасте приходится представлять украдкой. Но сама мысль, с появлением которой заканчивается нежное детство, остается на белоснежном платье героини отпечатком крови с пореза на ладони, — полученным аккурат, когда серия открыток попадает в ее руки. «Это месячные?» — спрашивает у Софи Кристина. Это синонимичный символический знак, побуждающий примерять на свое несформированное тело лифчик и не останавливаться на его познании. Софи и Кристина томятся — от этого пекла не спасет настольный вентилятор. Неосознанное желание режиссер Касо сравнивает с садистским ритуалом Сильвии, которая по ночам душит птенцов, зажимая их в ладони — потому что она не умеет эту силу сдерживать. Так же все необдуманное, импульсивное, капризное происходит и у героинь — потому что непонятно, да и не хочется этому противиться.
Софи и Кристина, стоя в сторонке в конце смены, пытаются приворожить потного, ушловатого работягу с пшеничного поля — потому что им больше не в кого влюбляться. Мальчишки ведут себя как идиоты, только и остается делить сокровенное с подружкой, учась «на ней» целоваться с языком (этому посвящена спонтанная, почти двухминутная tour de force сцена, напоминающая о былой провокативной смелости ММКФ). Но, как бы гадко к ним впоследствии ни приставали взрослые мужики, Софи и Кристина остаются незрелыми девочками, для которых дружбу можно забрать вместе с браслетом, а заслужить прощение — осмелившись сбежать из дома, когда не разрешила мама. Именно эта незамутненность взгляда и не позволяет им повзрослеть раньше времени.
[STAT_ART_3.5]
«Безумие» (Follia, 2023)
Программа «Русский след»
Суетной кинематографист (Даниил Воробьев) сносит истерики красавицы-герлфренд (Манал Исса) на своей загородной вилле. У них давно не было секса, но вместо того, чтобы это как-то исправить, человек искусства рассказывает подружке очередную выдуманную историю. В этой импровизационно-сентиментальной байке итальянец Марк (Стефано Кассетти) возвращается на родную Сицилию, чтобы повидаться с умирающим отцом, но вместо единения с семьей находит любовь (вновь Манал Исса), стихийность (и потеря) которой способна разрушить не только его жизнь, но и рассудок.
Такие нарочито путанные, слезно-лирические и (не)слегка самовлюбленные монументы своим чувствам обычно возводят выпускники французских институтов искусств, отрицающие примерно всю историю кино, кроме Новой волны. «Безумие» — полуторачасовой патетичный сеанс самовнушения по тому, как отпустить прошлое, разыгранный 50-летним интеллигентом, который скрывается за куда более маскулинными (Кассетти, Воробьев) аватарами. Нет ничего хуже (в подобных обстоятельствах), когда в такой (как бы) ненаративной квазидеплешеновской фантазии автор, рассчитывая на зрительское сочувствие, выходит на авансцену самостоятельно (уже играя самого себя) и начинает подробно объяснять свой фильм. Редкие и точные находки — например, герои регулярно проверяют «искру» взаимности на трехсекундном поцелуе — очевидно личные, засорены разнообразными дурновкусными сентенциями о том, что «любовь — это цемент». Кассетти печально выискивает в своем персонаже хоть какую-то глубину. Воробьев гримасничает — помимо режиссерской партии, ему отдали еще роль русского бандита по кличке Циклоп. Чудесная актриса Исса, карьера которой непонятным образом стагнирует, курит, матерится и воплощает женскую мятежную витальность. «Это должно быть поэтично», — твердит герой-кинематографист, но… поэтично получается только поставить себе диагноз «личностный кризис».
[STAT_ART_1]
«МакЛинток!» (McLintock!, 1963)
Программа «Экранные войны. Эпизод IV: кинотеатр наносит ответный удар»
Смурной и слегка надменный, но добропорядочный землевладелец Джордж Вашингтон МакЛинток (Джон Уэйн) — любимец честного народа, населяющего одноименный городок. Злопыхатели побаиваются. Индейцы уважают. Единственная, кто может перечить Джорджу, — его супруга Кэтрин (Морин О’Хара), вернувшаяся на пыльную родину с долгосрочного променада по Нью-Йорку, чтобы уговорить отпустить с собой в мегаполис (навсегда) их общую дочь Бэкки (Стефани Пауэрс), которая вот-вот должна пожаловать домой из университета в статусе выпускницы. МакЛинток, конечно же, не согласен.
Почти бесконфликтный очаровательный ромком-вестерн, в кульминации которого вместо вооруженного головореза легенда жанра Джон Уэйн выходит на «дуэль» с актрисой О’Харой, гоняя ее по окрестностям в неглиже (такая неотесанная семейная терапия). «Свободной земли не бывает», — твердит Джордж Вашингтон, зато есть не отделимые от нее люди. Кэтрин воротит нос от слегка варварских порядков (Дикий Запад, чего уж), но что ей противопоставить своей породе? Светскость? Вечерние платья для губернаторских приемов? В инстинктивной ухмылке Кэтрин, отвечающей на грубые репризы мужа, — ее прошлое и неминуемое будущее в здешних краях. Так и Бэкки, пусть образованна и нежна, но вульгарна (в хорошем смысле) — какой тут Нью-Йорк?
Славная романтизация мужланистого, но честного юга, где людей меряют акрами и тем, сколько труда/сил они вложили в свою землю. Все это слегка оскорбительно по нашим временам, но мило и совсем не «неказисто» (слово, которого местные не знают). МакЛинток ночами играет в шахматы, злоупотребляет спиртным и одной вскинутой бровью решает вопросы ближних. Он и есть свой город, как Уэйн — оплот (один из) американского вестерна.
[STAT_ART_3]
«Хрупкие цветы в потоке дней» (Kono hibiga naidara, 2022)
«Основной конкурс»
Хирото (Хироки Сато) и Футаба (Кахо Сето) познакомились в цветочном магазине. Она вынесла ему заказ, он вежливо помог разгрузить коробки. Их отношения похожи на сожительство, захлебнувшись, видимо, в вышеназванном «потоке дней». Дом, где Хирото и Футаба ютятся, вскоре снесут (из-за Олимпиады), потому перемены неминуемы и на них (волей-неволей) придется решиться.
Поначалу кажется, что эта картина — букет из сухоцветов, увядший элемент декора. На поверку — пластиковая икебана, неотличимая от прочего японского фестивально-самодельного занудства. Кажется, контент из Страны восходящего солнца распределяется меж киносмотров совершенно рандомно. Случайности в судьбах Хирото, Футабы (и прочих нерешительно-ленивых персонажей) сменяются догадками. Молодой (26 лет) дебютант Цунэмати старается сложить повесть о том, как обстоятельства нас закаляют, но то и дело сводит разговор к тонкостям флористики — иной системы образов, кроме как манипуляций (словесных) с букетами в фильме просто нет. Долгие прощания. Нечаянные встречи. Вся магия того, что остается недосказанным после очной встречи, теперь умещается в SMS-сообщение. Как «повернуть время вспять»? Что если «будущее кажется скрытой во тьме дорогой»? Демагогия. Если цветы меняют настроение, то этот фильм, увы, вгоняет в тоску.
[STAT_ART_1]