Интервью, Кино — 26 декабря 2022, 13:00

«Было бы здорово, если бы в мире не было популярности». Интервью с актером Владиславом Тироном

19 января на «Кинопоиске» выходит «Фандорин. Азазель», новая экранизация романа Бориса Акунина в альтернативной реальности современной России, где сохранилась монархия (в роли царя — Максим Матвеев). Антон Фомочкин поговорил с новым Фандориным — Владиславом Тироном о страхах, внутренних/внешних трансформациях и удовольствии примерить на себя платье.

Ты  уходил из профессии на год, чтобы посмотреть, что с тобой будет происходить без актерства. Чем ты занимался и как принял решение вернуться?

Это был такой эксперимент: если я попробую принять то, что у меня никогда больше не будет этой профессии, то, наверное, смогу избавиться от своих страхов. Но в моменте, через год, я понял, что это так не работает. Я работал в «Кофемании», стажировался официантом, потому что это самые быстрые деньги, которые можно где-то заработать. Потом я ушел оттуда, устроился в доставку. Зимой хорошо было поморозить жопку. В январе мне позвонила Саша Ремизова, говорит: «А что ты на пробы не пришел на Фандорина?» Я такой: «Просто я сейчас не снимаюсь». — «Ну, приходи просто, ради интереса». Я сходил и думаю: «Ну, вернусь».

Что тебе дал этот год? 

Понимание, что разбираться со своими проблемами надо именно в той профессии, в которой ты хочешь. Я осознал, что для меня нет другого пути, кроме как играть в театре или в кино. Не вижу себя без этого. Страхи нужно побеждать в процессе своей работы. Когда есть риск не получить роль, услышать отказ — я всегда это воспринимал болезненно. Сейчас этот опыт дал мне возможность принимать, что могут быть ошибки, и это нормально. Я жил в очень теплых условиях. В детстве, в театральной студии все было идеально. Эта иллюзия лет до 16–17 у меня существовала. Когда после института вышел, начало приходить понимание взрослой жизни. 


Ты с детства на сцене. Не возникало ли у тебя сомнений, когда поступал в институт? 

Да, конечно, сомнения были. Но в тот момент, когда поступал, нет. Я вообще начал задумываться о таких вещах только после выпуска из института. Это, наверное, тоже спровоцировало перерыв. Сейчас во мне идет некая внутренняя борьба. Потому что есть кино, театр, рабочие моменты, а есть внешняя жизнь: мероприятия, промокампании и так далее. В последнее время я перестроился на рельсы того, что мне это для чего-то дается, значит нужно научиться делать. Поэтому, наверное, буду идти до конца.

Тебе намного проще просто делать свою работу, не выступая в публичном пространстве?

Пока что да. В силу моего характера, привычек. В идеальном для меня мире у людей не было бы популярности. Это было бы здорово. Но мы живем в другом мире. Пока что я с этим работаю, но мне не всегда комфортно. 

С какими страхами сейчас ты борешься?

У меня есть большой страх смерти. Вплоть до навязчивых мыслей. Мне очень некомфортно общаться с незнакомыми людьми. Я пользуюсь общественным транспортом именно для того, чтобы с этим бороться. Чтобы посмотреть кому-нибудь в глаза, попробовать поговорить с человеком. Есть еще тема с тем, что люди смотрят фильмы, сериалы, где я снимаюсь, и мне дико некомфортно, когда узнают на улице. Сейчас я уже привык более-менее, но все равно за собой наблюдаю, что веду себя неестественно. 

И есть страх чего-то нового. Это глобальная тема, с которой я борюсь уже полтора-два года. Когда приходит новая работа, всегда есть опасения, что ты ее не сделаешь. Но нужно брать по максимуму, впрыгивать туда и искать удовольствие.

Может быть, в ситуациях, когда тебя узнают, тебя напрягает, что люди видят не тебя самого, а героев, которых ты играешь?

Да-да-да. Тоже замечал, что они видят героя. Из-за того, что мне некомфортно, я невольно чуть-чуть становлюсь этим самым героем. Мне это не нравится, хочу от этого избавиться.  

У тебя не остается страха публики, когда ты выходишь на сцену?

Этого нет. Я в театре, конечно, не работаю сейчас, но недавно на мероприятии читал стихи со сцены и чувствовал себя хорошо. 


Раньше ты активно был занят в спектаклях. Сейчас ты вернулся в кино, но не в театр. Этому есть какая-то причина? 

Да, конечно. Я ушел из театра тогда, когда еще даже не думал уходить из профессии. На спектакли стало уходить очень много времени. При всем воспитании, которое в нас вкладывали в институте, я не являюсь большим фанатом театра, чтобы находиться в нем 25–30 дней в месяц. Особенно пока мне 26 лет, и я хотел бы тратить время на что-то еще. 

Хочется, чтобы было не количество, а качество. Поэтому свободное время уходит на реализацию двух вещей. Мы с моим другом придумываем музыку. Пока все это лежит на полке, потому что мы любим подумать. Остальное свободное время я занимаюсь подготовкой к ролям, чтобы попытаться приблизиться к человеку, которого нужно играть. 

В театре мне не всегда нравилось такое легкое отношение к тому, что нужно срочно войти в три спектакля. Но здесь не просто три спектакля. Это три роли, три человека. Абсолютно разных. В моем восприятии роль — это кропотливая работа. 

Расскажи про музыку, которую вы пишете. 

Много не расскажешь, потому что плодов пока нет. Мой хороший институтский друг Костя пишет песни. У нас даже был концерт в рок-клубе один раз: приходили свои ребята, слушали. Направление можно охарактеризовать одним простым словом, которое используют везде и всегда, — альтернатива. Самим сложно определить жанр. 

У нас есть готовый альбом, но мы очень много думаем, переделываем. Сейчас близки к тому, чтобы плюнуть на все и выпустить в том виде, в котором оно есть. Может, это случится уже в январе. 

Мы втроем этим занимаемся. Я купил себе синтезатор, потому что учился по классу фортепиано. У меня много теоретических навыков по гармонии и в плане техники. Хотя здесь она, конечно, не очень нужна, потому что синтезатор про другое. Здорово, когда занимаешься этим долгое-долгое-долгое время. Мы залипаем прямо в студии. 

Давай поговорим про Фандорина. Что для тебя эта история? 

Для меня это история становления. Фандорин — человек, который начинает совершать поступки здесь и сейчас. Эраст понимает, что от него зависит очень многое, но в первой серии это обыкновенный офисный клерк, который в структуре полиции не решает практически ничего. Я так себе образно представляю: он учится в процессе слушать голос, подсказывающий, что делать. Это касается и отношений с его девушкой Лизой. Доверия к себе. Пути к тому, чтобы стать крепче, сильнее и увереннее.


Мы почти ровесники. В моем детстве Фандорин как киногерой точно присутствовал. Был ли он в твоем? Видел ли ты, например, «Азазель» Адабашьяна?

Да, конечно! Я видел «Азазель», «Турецкий гамбит», «Статского советника». Форма повествования в экранизации «Азазеля» мне не очень близка, но ничего против не имею. Любимый образ из всех, что у нас есть, — герой Олега Меньшикова. Он сходится с моим представлением о более старшем прототипе того Фандорина, который есть сейчас.

Ты как-то связывал ваших героев?

Эраст, которого играю я, как мне кажется, — немного не тот Фандорин, который написан у Акунина. Время повествования иное — другие и люди, то, как они думают, говорят. Тот человек, который описан у Акунина, живи он в наше время, сложился бы именно таким, каким мы его представили в нашей версии. Когда я пробовал играть книжного Фандорина на репетициях, не работал текст. А со сценарием Никиты и Сережи Поповых, все сразу сложилось. 

Как ты искал образ? Заметил, что Фандорин, когда думает, на автомате делает жест Стива Джобса — дотрагивается ладонью правой руки до подбородка. Это твоя находка или режиссерская установка?

Я везде пробовал тянуть линию этого жеста и хотел сильно ее развить, однако мы решили от этого отказаться. Но это осознанная тема, которую хотелось использовать. Когда я слышу «Фандорин», мне представляется портрет человека, который размышляет в данной позе. Так сразу в голове откликнулось. 

Хорошо. Какие тогда ты получал установки, советы от команды сериала? 

Мы посмотрели несколько фильмов. Мне Нурбек (Эген, режиссер сериала. — Прим. SRSLY) посоветовал «Таксиста», «Брата» второго и первого. Он сказал: «Суть не в том, чтобы ты попытался скопировать что-то, а просто увидеть, как на человека влияет его прошлое». Что в «Таксисте», что в «Брате» есть событие в жизни героя, которое накладывает отпечаток на его дальнейшую жизнь. Нашего Фандорина оно мучает с 15 лет. 

У меня есть некая склонность к органичной суете: я начинаю много жестикулировать, двигаться. Нурбек говорил тушить в себе заряд бешеной энергии. 

Фандорин — человек, у которого все процессы происходят очень глубоко внутри. Он сначала думает, а потом говорит.

Это была такая важная характеристика. Но получилось не совсем то, чего я хотел.

А чего ты хотел?

Мне нужно больше работать над тем, чтобы выражать мысли через пластику. Я смотрю за своей спиной иногда и привык ходить так — плечи вперед, голова чуть вниз. А Фандорин — человек, который ходит с прямой спиной. Понимаю, что не всегда получалось за этим следить. Очень много мыслей поглощал внутренний монолог Эраста. Это заметно на общих планах (замечаю сейчас во время озвучки). 

Кадры из сериала «Фандорин. Азазель»

В пилоте твой герой надевает платье — для конспирации — и ему в нем очень тесно. Было неудобно?

Я, на самом деле, быстро приспособился, было весело. Это подарок для актера — сняться в таком виде в кино. Оно иногда расходилось, и в некоторых кадрах я боялся опускаться вниз и наклоняться. Постоянно нужно было ходить ровно (возможно, что-то не дошили — держалось все на каких-то ниточках). Было интересно, здорово, комфортно. Может быть, звучит странно, но мне было хорошо. (Смеется.)

Что еще в историю Фандорина привнесла смена эпох?

Думаю, что это просто некий эксперимент. Интересно же посмотреть, как эта история будет звучать в современных декорациях. 

Исторически сложилось, что Фандорина всегда играли разные артисты. Ты бы хотел задержаться в этой роли? 

Да, конечно! Мне очень интересна дальнейшая трансформация героя. После тех событий, которые происходят в нашем сериале, это абсолютно другой человек. Хочу научиться полностью трансформироваться и внешне и внутренне, чтобы играть такого Эраста. 

Ты говорил, что разбираешь свои новые роли с точки зрения психотерапии. Как это происходит, ты идешь со сценарием к психологу?

Да, это интересная вещь, которую я стал использовать. Я беру обычный сеанс с психотерапевтом, с которым мы периодически работаем. Плачу ему так же, только прихожу не со своими мыслями, проблемами и ситуациями, а рассказываю свои представления о человеке, которого вижу, — в сценарии всегда есть какие-то выжимки. Говорю: «Человек разговаривает вот так, здесь он совершает такие поступки, мне кажется, у него проблемы с матерью. Как это может выражаться во внешнем поведении?» И мы просто начинаем разговаривать, размышлять. Ему интересно, и мне интересно. Мы фантазируем на эту тему. Все это я записываю на диктофон. Потом мы перерабатываем этот материал с режиссером и креативными продюсерами, если есть необходимость что-то обсуждать, и находим общее направление. Иногда мысли ни к чему не приводили, иногда они оставались в кино.

За эти несколько лет ты прошел какую-то внутреннюю трансформацию со своим персонажем из «Триггера»? 

Между первым и вторым сезонами прошел перерыв в полтора года. За это время я стал интересоваться собой, самоанализом. Определенные события произошли в моей жизни, например, переезд от родителей. Во втором сезоне Матвей (персонаж, которого Владислав играет в «Триггере». — Прим. SRSLY) поменялся по сценарию, но я понял, что мое взросление также оказывает влияние на него.

Ты хотел бы попробовать такие внешние трансформации, которые, например, происходят с Максимом Матвеевым в кино и театре? 

Да, это круто. Я очень хочу этого и занимаюсь сейчас с тем же тренером, который работает с Максимом. Это диета, тренировки. Надеюсь, что уже к январю будут результаты видимые. Тем более это нужно для определенной работы, о которой я пока не могу говорить. Эта трансформация, дай бог, будет.

Кадры из сериала «Фандорин. Азазель»

Есть ли, помимо Фандорина, какой-то литературный герой, кем бы ты хотел стать?

Знаешь, нет. Мне интересно было бы перешагивать, играть несвойственные мне роли. Например, взять на себя образ антагониста. Я ищу эти краски в себе, местами нахожу. Мне нужна почва, чтобы это проявить. Хотел бы играть не только положительных героев. Мне интересно что-то совсем темное, чтобы перейти на ту сторону, ощутить это.  

Антигерои — это все-таки сложные люди.

Да, конечно. Интересна их история, борьба с темнотой в себе, с прошлым, которое они за собой несут. Разбираться в этом, мне кажется, интереснее всего.

Ты часто бываешь недоволен собой?

Да, есть такое. Даже вчера на озвучке мне постоянно что-то не нравилось. На съемках Фандорина первые полтора месяца вообще доходило до того, что каждый дубль я говорил: «Это плохо, надо переснять». Потом мне Нурбек, за что ему большое спасибо, сказал: «Давай я буду решать, хорошо это или плохо. Я здесь режиссер, и мне видно за плейбеком. То, что ты видишь изнутри, — это не всегда верно. Доверься мне». Я так и сделал.

Фото: пресс-служба
Новости — 19:50, 21 ноября
«Яндекс Карты» научились строить маршруты с теплыми остановками
Новости — 19:43, 21 ноября
Лука Гуаданьино снимет фильм «Сержант Рок» с Дэниелом Крэйгом
Новости — 17:00, 21 ноября
«Манифестировать» стало словом года по версии Кембриджского словаря
Новости — 14:50, 21 ноября
Netflix объявил дату премьеры сериала «Нулевой день» с Робертом Де Ниро
Новости — 12:38, 21 ноября
Джерард Батлер и Мейсон Теймз в трейлере ремейка «Как приручить дракона»