Миша Most стал одним из первых российских художников, попробовавших себя в NFT: еще в прошлом году он заколлабился с Binance и выпустил серию объектов цифрового искусства. В июне 2022-го случится другой неожиданный проект: в сотрудничестве с телеканалом «Суббота!» креатор разработал коллекцию токенов, посвященную «Смешарикам». Сооснователь коммуникационного бюро Blanar Art Александр Бланарь выяснил, как это было, а еще поговорил с Мишей о виртуальной реальности, криптовалюте и революции в современном искусстве.
Начнем с главного вопроса. Как случилась коллаборация со «Смешариками», телеканалом «Суббота!» и NFT? На первый взгляд, все это вряд ли могло бы соединиться в одном проекте, но соединилось. Каким образом?
На самом деле все вполне логично: NFT я занимаюсь больше года, а «Смешариков» хорошо знаю. Для многих «Смешарики» — это мультфильм, но для меня — корпорация, которая отлично себя репрезентует, в том числе и в диджитале: NFT, различные проекты, коллаборации с музыкантами, банками, брендами. Даже около российского павильона на «Экспо» в Дубае стояли два огромных смешарика.
Они интегрированы везде!
Можно сказать и так. Когда канал «Суббота!» предложил сделать коллаборацию, я подумал: «О, "Смешарики", класс. Это крутые ребята. Было бы прикольно с ними посотрудничать». В итоге у нас сложился целый проект из восьми персонажей. Начинали с 3D, но потом я ушел в другое русло. Есть программа ProCreate, которая в основном используется на планшетах, а в ней в 2022 году появилась 3D-часть, где можно рисовать на объемных объектах. Это был новый опыт для меня в плане технологий. Там есть разные инструменты, в том числе баллончик, если говорить о стрит-арте. То есть я беру 3D-объект и как будто реально рисую на нем баллончиком.
Что из себя представляет финальный продукт?
Сет из восьми персонажей. Каждый из них — не просто NFT, файл или видео, но и AR-объект, с которым можно взаимодействовать. Например, поставить на стол и сфотографировать или снять на видео. Это полноценные интерактивные объекты, а не просто картинки в телефоне, как часто бывает с NFT.
В наборе две формы, но персонажей восемь. У каждого есть характер и маленькая история: как будто за героями сериала следишь. Есть мутанты: например, Ежик в теле Кроша или Копатыч в теле Ежика — такие непростые схемы. Плюс у каждого персонажа свой характер: например, Крош — хулиган, который бегает и придумывает всякие приколы, Ежик — исследователь, Копатыч, который вечно в чем-то ковыряется. У каждого своя характеристика, и это тоже важно.
Какой персонаж тебе самому нравится больше всего?
Копатыч. Не то чтобы я специально писал его с себя, но в итоге он получился похожим на меня. У него есть дрон с баллончиком, с помощью которого можно рисовать. Если откроешь персонажа, то увидишь, что Копатыч забрызган краской, как будто дрон случайно разрисовал и его и себя. Мне кажется, в этой фигурке заложена динамика: ты смотришь на летающий объект, отрывистые линии, и у тебя в голове сразу складывается мультик. Как будто не у всех героев такое есть. Кстати, в 2017-м у меня и правда был проект с дронами: в коллаборации с программистами я создал первого в мире рисующего дрона. Вот поэтому Копатыч мне, наверное, больше остальных нравится.
А расскажи, как ты в принципе себя чувствуешь на рынке NFT? В какой-то момент без токенов было никуда, но есть ощущение, что с обвалом крипты эта тема поутихла.
На самом деле NFT интересны мне как технология: это новый подход, новая среда. Опять же благодаря NFT я попробовал себя в 3D, делал диджитал-штуки, коллабился с цифровыми художниками, но есть и другая сторона.
В сфере NFT очень много генерируемых наборов. Все думают: «О, криптопанки, там эти обезьяны, значит». Эта тема работает, и в нее очень много вкладываются. Единичного арта меньше. Арт, более близкий к современному искусству, занимает в NFT порядка 20% или даже меньше. Остальное — это так называемые наборы. Ты будто покупаешь персонажа как бейсбольную коллекционную карточку.
То есть NFT — это все-таки формат, а не картины. Благодаря ему ты можешь показать картину. Понятно, что в NFT, помимо картин, может быть еще куча всего — возможно, даже документооборот перейдет в токены. Год назад многие художники думали:
Такой подход, конечно, отвалился. Он в принципе был неправильным.
Изначально таких NFT было очень много, и как раз поэтому многих людей, включая меня, смущало, что можно чуть ли не свое селфи превратить в NFT и попытаться продать.
Смотри, ты мог бы так сделать и продать, если бы был Майком Тайсоном или Илоном Маском. Это бы работало, но при определенном уровне твоей известности. Но, знаешь, некоторые тогда кричали, что NFT — это революция в современном искусстве, хотя сразу было понятно, что нет. Думаю, токены просто займут свою нишу и, может быть, со временем будут умеренно расти. И лет через 30 да, там будет очень большой процент искусства, однако NFT не сметет привычный арт-рынок: картины по-прежнему будут писать.
Можешь ли назвать собственные рекордные суммы, вырученные с продажи NFT?
По-моему, четыре с половиной эфира за одну работу.
Сколько это было в реальных деньгах?
Прикол в том, что тогда один эфир в моменте приравнивался к четырем тысячам долларов, а сейчас эфир стоит тысячу долларов.
То есть ты не выводил крипту?
Многие люди, которые пользуются криптой и NFT, это такие прям инвесторы и коллекционеры: покупают, следят за скачками цен, продают. У меня не было такого инвесторского подхода — что-то выводил, что-то нет.
Если говорить о вспомогательных техниках для тебя как для художника, какие еще инструменты, помимо дронов, диджитала и NFT, тебе интересны?
Я делал большой проект с VR, в марте 2016 года была выставка. Одна из первых, куда можно было прийти и через очки посмотреть на пространство в виртуальной реальности. Нас было шесть художников, и эта технология еще была не столь развита: разработчики прописывали все для нас, программировали джойстики. Сейчас все проще: покупаешь Oculus за 35 тысяч и сразу рисуешь.
Как ты работал с VR?
Благодаря одному большому проекту в мае 2022-го я очень сильно прокачался в техническом плане: там я не просто рисовал, а создавал сцены. По восемь часов сидел и делал пять огромных миров. После этого опыта я стал понимать, как наполнить виртуальную реальность готовыми 3D-объектами, как на них что-то дорисовывать. Например, я делал 3D-миры, подстроенные под проекты ребят-студентов, которые занимаются научными разработками. Все это показали на большом студенческом фестивале в Самаре.
Что в работе над такими проектами считаешь самым важным?
Когда что-то создаю, то стараюсь соблюдать баланс: погружаясь в какую-то классную технологию, не упускать содержательную составляющую, смысл, концепцию. По сути, неважно, как ты творишь: ты бы мог написать ту же историю на холсте, и это был бы такой же выдуманный мир, в который погружается зритель. В виртуальной реальности ты просто сильнее ощущаешь свое физическое присутствие в альтернативной вселенной. С холстом сложнее: создать виртуальность на плоской поверхности не так просто, как в очках.
А ты себя никак не стопоришь? С той точки зрения, что сейчас стало слишком много виртуального, и надо делать что-то на холсте?
Если честно, писать на холсте мне сильно нравится — это очень мощная медитация, хотя такая работа и сложнее: до тебя другие художники расписали миллиарды холстов. От диджитала пока хочу отдохнуть: весь май я работал с VR, а сейчас у меня был месяц с планшетом. Хорошо прокачался благодаря этому, но сейчас нужна пауза.