«Булки»
Был бы милый рядом — больше ничего не надо. Ударница труда на протвинском хлебозаводе Таня Бабанина (Кристина Асмус) провинциально неприхотлива в своих желаниях. Роспись в ЗАГСе и распитое на парковке, дешевое шампанское — камерное торжество «для своих». Свадьба с @#$аковатым стартапером (Арсений Робак), который мутит дела, не сходя с дивана, — такая вот любовь навеки. «Сказочное Бали» — заклинание на сладкий медовый месяц. Вопреки обещаниям, первую брачную ночь жених проводит в местном кабаке со случайными спутницами, так и не забронировав чартер на юга. Напившись с горя, Бабанина покупает первый попавшийся тур (промахивается и вместо Бали выбирает Шри-Ланку), впопыхах собирается (чемодан потеряется при перелете) и с диким похмельем поутру просыпается под пальмой (в панике и без паспорта). Таня прибивается к обосновавшимся на побережье дауншифтерам-соотечественникам, начинает печь булки (потому что больше ничего не умеет), входит во вкус и совсем не торопится обратно.
Отечественная комедия, фиксирующая конец эпохи тропического дауншифтинга. К началу 20-х по пляжам (близ) Индии остались слоняться только самые неприкаянные. «Булки» — рифма к выдающейся «Родине» Петра Буслова, аляповатая (не меньше десяти процентов хронометража занимают стоковые перебивки и виды на Шри-Ланку с дрона) и запоздалая, но за жанровой легковерностью здесь копошатся все те же характеры и нравы. Немолодые грузные бизнесмены в нелепых цветастых пиджаках с вечной испариной на лбу (застрявшие в девяностых — как рыбы в воде ощущают себя в местном хаосе). Нетрезвые залетные туристы. Возненавидевшие все русское в себе 30-летние, которые при этом олицетворяют собой все то, что так презирают. Просветленные альфонсы. Расчетливые барышни-приживалы.
Посреди обобщенной повести Салтыкова-Щедрина, разыгранной в южных широтах, стоит простая, всепрощающая, наивная деваха Таня Бабанина. По одну сторону океана у нее — подмосковная мерзлота (такая родная и ласковая в своем безразличии) с ублюдочным манипулятором-бойфрендом и такой же по-детски доверчивой матерью, как и она сама, по другую — Вавилон в миниатюре, вариация ситкома «Друзья» в декорациях бунгало и русская выпечка на экспорт. Ее пример — другим наука: Бабанина не изживает в себе полный скепсиса внутренний голос, побуждающий держать синицу в руках (хрущевка, маршрутка, завод), а примиряется с ним и идет дальше. «Хорошо там, где нас нет» — пора возвращаться домой (конечно же, поверив в свои силы), а там, глядишь, в Протвино и зима закончится. Впрочем, можно отмахнуться от любых подтекстов, не париться и смотреть «Булки» как непритязательный, компетентный, летний ромком про то, что любовь лечит любой раскол (как внутренний, так и внешний).
[STAT_ART_2]
«Венецияфрения» (Veneciafrenia)
Пятерка испанских туристов отправляется на совместный отдых в Венецию: в программе — ужин в премиум-ресторане, участие в карнавале и ежевечерние попойки. Там им не слишком рады. Бродяга в костюме шута Риголетто (Козимо Фуско) преследует новоприбывших и, очевидно, замышляет недоброе. Местные встречают круизные лайнеры с протестными транспарантами, посылая чужаков вернуться домой. Завсегдатаи баров, продавцы в маленьких лавчонках, администраторы на ресепшн — над испанцами откровенно глумятся. Поддавшись духу авантюризма, друзья проводят ночь в подземном техно-клубе (пароль для входа — также Риголетто, что никого не смущает) и «забывают» там товарища. Утром — ни клуба, ни следа пропавшего. Полиция разводит руками. Шут кромсает иностранцев посреди бела дня. Отрубленные головы летят в венецианские каналы. Окружающим, в общем-то, все равно.
Больше 30 лет Алекс де ла Иглесиа упивается репутацией возмутителя спокойствия и работает, что называется, на имидж. Раздача пощечин общественному вкусу, франкизму, католицизму, капитализму и даже новогодним голубым огонькам давно стала для него самоцелью. Каждый новый фильм испанца (за редким исключением) к исходу первого часа разваливается на серию разрозненных кровожадных скетчей и этюдов — не стала исключением и «Венецияфрения». Поверхностные исповедальные разговоры испанцев в беде перемешаны с цирковыми номерами театра жестокости. Поочередные пятнашки с маньяком — не более чем буффонада, утомительные кувырки через себя и партнера на потеху публике. Кульминация формальна, постановщика будто бы огорчает сам факт окончания представления, потому он предпочитает оборвать его на полуслове.
Познания об Италии и самой Венеции у Иглесиа на уровне тех же незадачливых путешественников. Площадь Сан-Марко. Засилье голубей. Игра протяжных солнечных бликов на шеренгах аккуратных дворцов, покоящихся вдоль водных каналов. Маски. Маски. Маски. Героев терроризирует то Риголетто, то чумной доктор. Ассоциации очевидны, равно как и издевки над цифровизацией — толпа приезжих с радостью обнажает камеры смартфонов, запечатлевая публичное убийство (нападающий в костюме шута, автоматически превращает происходящее в площадной театр). Единожды забавная находка, перестает быть остроумной, стоит Иглесиа повторить ее трижды. Вапоретто — бесспорно, клаустрофобическое место. Венеция в простонародье — город смерти: многолетняя мифологизация в культуре сделала свое дело. Но вместо того чтобы прочувствовать экзистенциальный ужас от бесконечных блужданий в лабиринтах улиц-двойников, Иглесия суетится, перебирает в памяти любимые джалло-фильмы, беспричинно цитирует Висконти и старается поскорее выйти к воде. Мало кому Венеция оказывается по зубам — для сатирических параллелей саранчи и туристов нужно брать куда менее амбициозные высоты: например, восточноевропейские, как некогда Элай Рот в «Хостеле» (причем куда более успешно).
[STAT_ART_1.5]
«Первая любовь» (First Love)
Выпускной класс. Подростки пачками рассылают свои анкеты в колледжи. Родители примиряются с тем, что вскоре останутся дома одни. Кей (Дайан Крюгер) и Грег (Джеффри Донован) провожают во взрослую жизнь сразу двух своих сыновей. Старший уже укатил в морфлот, младший Джим (Хиро Файнс-Тиффин) заканчивает учебу в школе и надеется на спортивную стипендию. Тихие американские городки накрывают волны-последствия финансового кризиса 2008-2009 годов. Рецессия. Увольнения. Коррекция рынка. Грег теряет работу и опускает руки. Кей пытается спасти брак, но слишком устает — содержать семью нелегко. Джим тем временем не замечает никаких трещин в родительских отношениях. Влюбившись в свою сверстницу Энн (Сидни Пак), юноша вообще ничего не замечает и набивает на своих чувствах шишки.
«Ухватитесь за воспоминания, помните их до самого конца, они спасают», — напутствует молодых Грег ближе к финалу (проведя до того несколько лет на диване, пережидая кризис среднего возраста). На экране — колесо сансары, идеалистические и возвышенные отношения простых и сломленных людей в разрезе разных поколений. «Первую любовь» продают как наследника франшизы «После» (подростковой мелодрамы в жанре легчайшей, невинной эротики), но в действительности это воздушное и неспешное лавстори в традиции Терренса Малика. А.Дж. Эдвардс — наверное, самый последовательный ученик режиссера «Пустошей» (другие способные падаваны — постановщик «Волн» Трей Эдвард Шульц и автор документалки про рэпера Lil Peep Себастьян Джонс). Герои его фильмов, так же как и у мастера, практически не смотрят друг другу в глаза и во время молчаливых прогулок с собеседником ходят будто бы сами по себе.
Эдвардс широкими мазками пишет свое «Древо жизни», осмысляя 2010-е. На правах архетипической ласковой матери у него выступает Дайан Крюгер (вместо Джессики Честейн). Строгого, мятежного отца играет острохарактерный артист Донован (а не Брэд Питт). Поэтика обыденности. Фактура современных колледжей не мешает обращаться к возвышенной традиции Шекспира (в кадре читают монолог из «Сна в летнюю ночь»). Первая и вечная в контексте любви — синонимы. Школьная лирика умеренно очаровательна, но в своем желании объять необъятное (что небеспричинно получается только у Малика) Эдвардс иллюстрирует общие понятия и не может пробраться к их сути. В своем предыдущем фильме «Кто в пятницу родился» (интимном и удачном) режиссер полагался на иллюстрации внутренних состояний своего героя и был куда менее многословен. Может, и на этот раз Джиму и Энн стоило бы просто замолкнуть и посмотреть друг другу, а там и фильм стал бы короче, и в любовную историю верилось бы больше.
[STAT_ART_2]