Записки с «Кинотавра». Открытие, первые фильмы, плохая погода

День 0

В этом году Сочи встретил отечественных кинематографистов дождем и прохладой. Ни о каком море не идет и речи, поэтому все мирно тусят у бассейна фестивального отеля «Жемчужина». Основной движ начнется лишь вечером, а пока можно набить желудок в «Белых ночах». Вообще, получить аккредитацию и тут же бежать за самыми знаменитыми хинкали в Сочи — уже традиция. Поэтому людей с бейджами «пресса», «гость», «участник» там было чуть ли не столько же, сколько на официальном открытии.

Оно, к слову, совсем не похоже на праздник жизни (как и в прошлом году). Шампанского на входе нет (вместо него дают чай, кофе и какой-то газированный сок), создающих массовку зевак мало, охраны — наоборот. Само открытие было поставлено в духе «Трех сестер», но с флером корейской разговорной драмы «Женщина, которая убежала». «Три девицы под окном» обсуждают актуальную информационную повестку: феминизм, коронавирус, кризис мнений, новую маскулинность. Фоном показывают космос и трейлеры грядущей программы. В начале и в конце шоу с надрывом пела Манижа. Как прелюдия сойдет. В любом случае 32-й «Кинотавр» пока внушает самые радужные надежды. В основном конкурсе 15 полнометражных фильмов, шесть из которых — дебюты. А значит, что впервые за годы в понятие «русское кино» можно без зазрения совести вставить слово «новое». Правда, не до конца понятно, как к показанному отнесется председатель жюри Чулпан Хаматова, которая уже в приветственной речи пообещала «жюрить максимально субъективно». Ее решение мы узнаем только 25 сентября!

Также из приятного: в конкурсе короткого метра участвует фильм «Скрытый космос». Его сняли кинокритик Денис Виленкин и кинообозреватель Антон Фомочкин. Нашлось место и якутскому кинематографическому феномену — исторической драме «Нуучча», которая считается одной из главных премьер фестиваля. А в финале торжественной части вечера президент «Кинотавра» Александр Роднянский вручил первую награду. Приз «За уникальное продюсерское чутье и поддержку российских талантов» получил продюсер и друг Алексея Балабанова — Сергей Сельянов («Брат», «Аритмия», «Салют-7»).

Закономерно этому фильмом открытия стала документалка «Нас других не будет» — портрет трагически погибшего актера и режиссера Сергея Бодрова-младшего. В сентябре 2002 года он, большая часть съемочной группы фильма «Связной» и жители поселка Верхний Кармадон попали под ледовый обвал. Никто не выжил. Картина состоит из уникальных архивных кадров: интервью самого Бодрова в Венеции, фрагменты съемок второго «Брата» в Чикаго, улыбающийся Балабанов. Выглядит и трогательно, и манипулятивно одновременно. Многие в зале плакали. Но интересно другое: несмотря на роль убийцы, Бодров-младший остался в генетической памяти народа символом добра, чести и эфемерной русскости. И за прошедшие 19 лет никто из российских звезд не смог даже приблизиться к этому статусу. 

День 1

Весь день смотрю конкурсные фильмы, и пока что все плохо. На улице опять ветрено. Утром, пока бежал на короткометражки (о них позже), наступил в лужу, и новые белые кроссовки в момент перестали быть новыми и белыми. Настроение спас Артем Саргсян: вечно улыбчивый отец пиар-машины онлайн-кинотеатра Okko (давний партнер «Кинотавра») отогнал от меня грустные мысли обещанием какой-то грандиозной вечеринки закрытия. 

Но вернемся к искусству. «День мертвых» — кинодебют знаменитого режиссера театра «Современник» Виктора Рыжакова своим трейлером обещал экзистенциальный роуд-муви про смерть. По сюжету мать (Агриппина Стеклова) и взрослый сын (Александр Паль), между которыми очень натянутые отношения, отправляются навестить могилы родственников в Родительский день. Параллельно персонажи пытаются осмыслить и обсудить семейную трагедию: за год до показанных событий погиб близкий для них человек. 

 

К сожалению, из столь интригующего сценария режиссер не смог собрать интересное кино. У «Дня мертвых», безусловно, есть достоинства: выдающийся перформанс Паля, живописная операторская работа и очень точный (в бровь) юмор. Но фильм тонет в претенциозных метафорах, затянутости и какой-то общей творческой несобранности, которая не позволяет ему стать ни высказыванием на тему отцов и детей, ни портретом русской хтони. Очень жаль. 

Вторым разочарованием за день стал фильм «Оторви и выбрось» — новая работа Кирилла Соколова («Папа, сдохни»). На титрах публика долго аплодировала, но я искренне не понял, чему. Как и в случае с «Днем мертвых», история построена вокруг русской семьи. Вышедшая из тюрьмы Оля (Виктория Короткова) хочет воссоединиться с десятилетней дочкой Машей (дебютантка Софья Круглова) и начать жить заново. Против этого выступает мать героини (состаренная гримом Анна Михалкова), которая подкупает бывшего парня Оли (одноглазый Александр Яценко), чтобы тот вновь упек ее в тюрьму. 

Опять же, звучит интересно, да и дебют у Кирилла вышел впечатляющим. Но на деле «Оторви и выбрось» — два часа кринжовых шуток вперемешку с цитатами западных коллег и абсолютной смысловой пустотой. Одни персонажи гоняются за другими, затем они встречаются, шлют друг друга на три буквы, и все начинается заново. Постоянная репетативность выражается и в режиссерском почерке Соколова. Он, очевидно, обладает визуальным чутьем, но злоупотребляет подсмотренными у других приемами. Поэтому уже к середине «Оторви и выбрось» превращается в безликую массу. Финал же — самый невыразительный за год. Благо, забывается увиденное почти моментально. 

День 2

Еще вчера хотелось пнуть Сочи за неразвитую инфраструктуру общепита. После 22:00 все более-менее приличные рестораны (а вблизи «Жемчужины» они и так на вес золота) либо закрыты ради частных ужинов, либо превращаются в караоке с песнями про «Два кусочека колбаски» и «Магадан». Короче, найти еду после вечернего сеанса становится проблемой. Несколько раз видел, как голодные и молодые критики вместо ужина давятся гренками и пивом в пабе Harat’s. Те, кто посостоятельнее, грустно копаются в холодном мясе из прибрежной шашлычной (600 рублей за 100 г курицы — это сильно) и жалуются, что показывают одну муру. «Вот бы жив был Балабанов…» — слышно повсюду.

Алексея Октябриновича нам и правда не хватает. Об этом я думал, когда смотрел мелодраму «Владивосток». Но ничего говорить про нее не буду: сбежал примерно на середине. В свое оправдание скажу, что значительная часть зрителей перебежками дезертировала из зала, когда началась сюжетная завязка в духе «одна бабка сказала». 

Самый ожидаемый фильм дня (субъективно) — якутская картина «Нуучча» (в переводе — «русский». — Прим. SRSLY). После триумфа «Пугала» на прошлом «Кинотавре» и победы в Выборге «Черного снега» очень интересно было увидеть, что нового нам покажут умельцы из Республики Саха. Вдобавок мировая премьера «Нууччи» случилась на фестивале в Карловых Варах в программе «Восток-Запад», где фильм забрал главный приз.

По сути, перед нами экранизация рассказа одного польского этнографа, который ассимилировался с якутами и всю жизнь подробно описывал их быт. Действие разворачивается в конце XIX века. В бедную якутскую семью, где только что похоронили второго ребенка (очевидно, что тот умер от голода и болезней), насильно селят русского каторжника. Узник быстро понимает, что единственный (кроме него) мужчина в доме — слабак и размазня. Поэтому он начинает чувствовать себя хозяином положения: забирает ружье, засматривается на чужую жену. 

Воспроизведение имперской матрицы и самого понятия богоизбранного русского народа — безусловно, интересная тема. Однако при всей прогрессивности вопроса с точки зрения исполнения «Нуучча» устарел на вечность. Это чересчур медитативный, даже сомнамбулический фильм, который легко можно уважать за смелость, но почти невозможно полюбить. В подтверждение моих слов: большую часть хронометража добрая четверть зала сидела в телефонах (женщина передо мной вообще играла), парень слева от меня, не скрываясь, дрых. Но как только пошли титры, «Нууччу» ждали несмолкаемые овации. По-моему, это лицемерие. Особенно если учитывать, что, пока Якутия лидирует по количеству бедного населения, только оправилась от лесных пожаров, а сейчас попала в ад из-за переполненных мусором свалок, здесь, в Сочи, с ног до головы одетые в платья от Dior и костюмы от Tom Ford выражают сочувствие по пути на афтепати. Чем не воспроизведение той самой имперской матрицы?

Единственный луч света за все эти дни — драма «Мама, я дома». Но про нее уже подробно писал Денис Виленкин в своем венецианском дневнике. Пока что это лучший фильм фестиваля и очередное подтверждение того, что Юра Борисов — не просто очередная звезда отечественного экрана, а актер мирового уровня.