Автомобиль мчит сквозь страну брата и сестру: Бекки на шестом месяце, но хочет отдать ребёнка, отец сбежал, и теперь Кэл — её единственная поддержка. Остановившись подышать воздухом около полузаброшенной церкви, герои слышат крики, доносящиеся из густых зарослей травы неподалёку. Заблудился мальчик, и отзывчивые путники идут на зов. Не подозревая, что это ловушка и искать спасения вскоре понадобится им самим: в траве действуют свои неведомые законы. Классический сюжет «мастера ужасов» Стивена Кинга, традиционно острашняющего обыденное, — ядро рассказа, написанного в 2012 году в соавторстве с сыном Джо Хиллом. Мечтой об экранизации загорелся канадец Винченцо Натали, режиссёр и сценарист культового «Куба», нащупав близкую тему — странного лабиринта, полного смертоносных препятствий.
Оригинальный текст режиссёр, сам застрявший в сериальном плену, пока Netflix не вызволил поддержкой, значительно переписал, добавив линию с искажением времени, а также мифологическую основу, превратив горе-отца Трэвиса, в рассказе упомянутого лишь пунктирно, фактически в протагониста, Орфея, пустившегося на поиски Эвридики в загробный мир. Но античный размах потерялся за схематизмом и плоскостью персонажей вкупе с невыразительной актёрской игрой (ярко прописан лишь злодей Росс, сыгранный звездой ужасов Патриком Уилсоном). Сомнительна и художественная форма картины, напоминающая золотые хиты ТВ-3: типичная цветовая палитра хорроров категории B, клишированные приёмы и ракурсы, перенасыщенность бульварной мистикой, спорная компьютерная графика удешевляют историю, делая далёкой от жизни, а не обратной её стороной — фрейдистским «жутким».
Если у Кинга загадочное поле, как и обычно, было символом непознаваемого зла, пробуждающего в людях внутренних демонов, то у Натали над леденящим экзистенциальным мороком преобладают лобовые «пугалки». Страшный первобытный баланс — древний камень, стоящий в центре живой и разумной системы, по-фаустовски вручающий мировое знание взамен на жертвуемую душу, — в адаптации оборачивается экспрессивным капустником: гора трупов, членовредительство, несуразные травяные монстры, танцующие руны, шёпоты и крики. Переодевшись в аттракцион, космический ужас заземляется; физика вытесняет метафизику, а сакральная «цивилизация», для коей человек —лишь топливо, становится очередной побеждаемой обителью зла.
Однако, благодаря внесённым временным петлям, фильм получает дополнительные интерпретации. В версии Натали бескрайнее растительное пространство, где блуждают на потоке приходящие жертвы, превращается в своеобразный лимб (так, кстати, назывался его предыдущий фильм), вечную подвешенность между адом и раем. Вспоминается и борхесовский «сад расходящихся тропок», территория бесконечного выбора всех находящихся перед субъектом возможностей. Множественность параллельных временных коридоров, где смерть соседствует с воскрешением, приближает концепцию жизни к игре, каждый новый ход которой символически «убивает» или «добавляет силу».
В этом смысле «В высокой траве» примыкает к целой волне фильмов (от «Дня сурка» до условного «Паранормального»), чьи герои оказываются в ловушке таинственных сил, заставляющих их вновь и вновь переживать некие события, от поведения в которых зависит успешность «прохождения» раунда. И зелёное поле, с его зацикленным временем, становится метафорой обыденности «привычной» жизни, состоящей из череды повторений, где единственное спасение — выход из замкнутого круга неверных действий. Это осевая идея не только буддизма, с его цепочкой перерождений, но и, что более жизненно, психотерапии. Бег в колесе, потеря видимости пути, переменные отдаления и сближения, повторение одних и тех же ошибок — человеческий удел, а проработка механизмов, возвращающих к старым травматическим схемам, — внутренняя задача каждого. Пожалуй, в этом и кроется основная актуальная идея картины, а не в унылом морализаторстве финала, провозглашающего этическую «победу» над ужасом материнства.
Для облика травяных монстров дизайнером по костюмам Джинджер Мартини были созданы специальные маски, состоящие из вкладышей для полок и пластиковой травы, украшенные натуральным мхом. А у каждого из персонажей было множество костюмов, отражающих разные степени разложения ткани, для чего использовались наждачная бумага, различные ножницы и красители.
Авторы рассказа — Стивен Кинг и его сын Джо Хилл — приняли дополненный режиссёром сценарий без единого исправления. Посмотрев фильм, они так же остались довольны, особенно отметив созданную атмосферу страха.
Фильм полностью отснят на натуре, актёры взаимодействуют с реальными ландшафтами. Лайсла Де Оливейра (Бекки) во время съёмок получила переохлаждение из-за дождя, ей, как и многим другим, было физически тяжело. Эту боль актёры и пытались преобразовать в эмоции своих персонажей.