В районе Малхолланд-драйв опять не все спокойно. Только недавно попрощавшаяся с должностью секретарши, независимая молодая кураторка (Зави Эштон), она же новая подружка популярного, цветущего арт-критика Морфа Вандеволта, случайно находит живопись некоего неизвестного и уже умершего художника Ветрил Диза. Вскоре оказывается, что его магические работы обладают гипнотической силой. С этой минуты верхушка элитарной тусовки Лос-Анджелеса подключатся к борьбе за найденные шедевры.
Второй более-менее заметный после желчного «Стрингера» фильм Дэна Гилроя, «Бархатная бензопила», выпущенный Netflix сразу после сандэнсовской премьеры, строится, в общем, по той же, что и дебют, схеме: интригующая сюжетная завязка, нехитрая тема, обличающая пороки современного общества, и Джилленхол в главной роли. Но если «Стрингер», рассказывающий о грязной изнанке СМИ, все-таки отвечает заявленному в пресс-релизе тегу «триллер», то «Бархатная бензопила», безусловно, квазихоррор, квазидетектив и квазикомедия. Для классического хоррора здесь слишком много болтовни, куча персонажей и полное отсутствие саспенса. Но Гилрой, кажется, и не пытается опираться на жанровые клише.
Словно вышедшие из Музея мадам Тюссо, одетые по предпоследней хипстерской моде экзальтированные частички арт-комьюнити исполняют токсичный водевиль: плетут интриги, врут, умалчивают, смущаются, хмыкают, передергивают, бесятся и извиняются. Меж тем Вандеволт сам всерьез берется за изучение напоминающих помесь Сикейроса с Мунком полотен загадочного Диза. Почуяв от работы обострение неврозов и страхов, критик замечает схожее и в своих коллегах по цеху, нещадно воюющих вместе с ним за дизовские картины. Впрочем, оказывается, уже поздно. В мире купли-продажи маниакальную борьбу конформных кураторов за работы новоиспеченной знаменитости не остановить. Однако остальное искусство не собирается молча наблюдать, как его сначала выводят в топы, а при первой возможности выставить что-то более живое и свежее — сбрасывают со счетов. Эти побитые жизнью бедняги, заурядные экспонаты совриска восстают против своих создателей, мстят виновникам их ужасающей вторичности.
Но прилежность и вальяжная необязательность повествования в совокупности с прозаической развязкой, в которой Гилрой устало и тривиально разделывается с арт-истеблишментом, избавляет смыслы от раздутой претенциозности, а креативный класс оказывается намного более креативным, чем формулы смерти, заготовленные для него воображением режиссера. Месть ожившего граффити, робобомжа, татуировки и большого блестящего шара с дырками — настолько вторичное зрелище, что жертв становится даже чуточку жалко.
Этот усталый тезис о продажности и ангажированности производящего смыслы сообщества давно не новость. Совы оказываются у Гилроя тем, чем они изначально и казались. Он, в отличие от автора «Под Сильвер-Лэйка», не наворачивает с три короба, не питает пубертатных иллюзий и не претендует, как, например, «Квадрат», на масштабные обобщения. В этой пассивности, аккуратно отделанной сайдингом заурядности, и можно при желании отыскать обаяние.
В известном шедевре Линча героиня Наоми Уоттс Бетти кончала жизнь самоубийством, после чего воцарялась тишина. Что-то вечное и важное обрывалось навсегда. В «Бархатной бензопиле» необходимый карт-бланш для продолжения спокойного течения жизни все-таки предоставлен. В поточных стриминговых фильмах второго ряда ничего не начинается и ничего не заканчивается. «Тройная граница», «Птичий короб» не рождают героев, не ставят точек, спрямляют конфликты, упрощают возможный потенциал амбициозных историй и круг проблем. Это среднее кино, после которого легко продолжить смотреть свой любимый сериал. Но зона комфорта, как известно, тоже опасная штука.